Хорошая девочка (СИ) - Резник Юлия - Страница 34

– Все будет хорошо.

– Сергей! – одергивает меня мать. Не глядя на нее, интересуюсь у моей девочки:

– Вы как приехали?

– На машине отца. Но мы туда все не вместимся.

– Ну и ладно. Меня кто-нибудь подкинет. Езжай. Я за вами двинусь.

– В смысле? А твои родители? – пугается Сара.

– Об этом не волнуйся.

Легко сказать, я это понимаю. Как понимаю и то, что прямо сейчас у Сары просто не будет сил со мной спорить. Так в итоге и получается. Гляжу вслед мигнувшему фарами Майбаху.

– Садись в машину, Сергей, – вздыхает мать. – Нам нужно разобраться в том, что произошло, чтобы понимать, как это разруливать.

– Мам, я сам в состоянии решить свои проблемы. – Закатываю глаза.

– Я знаю. Но поскольку от этого зависит благополучие всей нашей семьи, позволь хотя бы для себя прояснить, к чему нам готовиться. У отца выборы на носу.

Чертова политика! Тяжело вздохнув, киваю.

– Вить, ты нам тоже понадобишься, ладно? – оборачиваюсь к рекомендованному Балашовым адвокату. Тот несколько растерянно кивает. После чего мы рассаживаемся по машинам и едем к Саре. Дорогой мать выпытывает у меня, что произошло, но я не тороплюсь раскрывать карты, и на это есть некоторые причины.

– Ты можешь просто сказать, кто избил этого чертового мужика?!

Не я, но если нам не удастся вытащить Даву…

Не нахожу себе места. Дергаю ногой. В лифте суечусь, руки беспокойно мечутся. Мама осторожно сжимает мою ладонь. Таким образом она без слов дает мне понять, что мои эмоции берут верх. Зачастую я этого не замечаю и тем самым обеспечиваю себе повышенное внимание посторонних. И поэтому, конечно, спасибо огромное маме. Благодаря ее помощи и терпению я стал тем, кем стал. Но иногда мне кажется, что в этом всем присутствовала изрядная доля эгоизма. Кому охота быть матерью парня, который так сильно отличается от других?

Створки лифта разъезжаются. Я толкаю дверь в квартиру, а оказываюсь сразу в объятьях Сары.

– Мне Дава все рассказал! – шепчет она, обхватив мои колючие щеки.

– Да?

– Господи, Сереж, я ведь и правда думала, что это ты его… А это не ты. Ой! – хлопает глазами, завидев, что я вроде как не один. – Извините. Я совсем ничего не соображаю. Вы проходите, пожалуйста!

– Значит, ты ни в чем не виноват? – берет быка за рога моя мать. Эх, Сара. Ну что ж ты так меня палишь? И да. Я не виноват. Но это случайность чистой воды. Доберись я до этого мудака первым, наверняка переломал бы ему ноги.

– Погоди, Сар. Выходит, ему Давид наподдал?

– Нет! В том-то и дело, что нет. Дава говорит, что когда он пришел, Валера уже был в отключке.

– Думаешь, это правда? – перевожу дыхание. Ведь если Давид не врет, нам не составит труда докопаться до истины и найти виновных. А значит, я смогу легко разрулить ситуацию. Не придется даже жертвовать собой, прикрывая мальца. Так бы я, конечно, на себя вину взял. Ну, если бы других вариантов у нас не осталось.

– А какой мне смысл врать? – басит из-за угла Дава.

– Лучше ответь, зачем ты вообще к нему поперся! – топает ногой рассерженная Сара. – И ты! – глядит на меня, сощурившись. – Ты там тоже ведь оказался не случайно, да?

Переглядываемся с Давидом и синхронно устремляем виноватый взгляд в пол.

– Нет, вы вообще, что ли? Ну ладно, Дава, он еще маленький…

– Я не маленький!

– … но ты, Сереж! Вот зачем? Неужели ты думаешь, мне бы стало легче, если бы тебя, или тебя, – Сара опять устремляет рассерженный взгляд на сына, – из-за этого идиота арестовали? Вы что доказать хотели? А главное, кому?

– Да мы же ничего не сделали, мам.

– Но только потому, что вас опередили! Боже мой!

– А есть идеи, кто это мог бы сделать? – подает голос Виктор.

– Не имею ни малейшего представления. Насколько я знаю, Валерка не самый лучший человек. – Сара прячет лицо в ладонях. – Извините, пожалуйста… Я…

– Прекрати немедленно! Ты-то тут при чем?!

У меня нет сил смотреть, как она здесь убивается. Сгребаю Сару, прижимаю к себе. И по хер, если кто смотрит.

– А если мы не найдем тех, кто это сделал? А если не сможем доказать, что это не Давид?

– Да не будет такого, – психую. – На крайняк я там тоже был. Возьму на себя. Подумаешь, там вообще – что за повреждения? – оборачиваюсь к адвокатам. – Удалось выяснить, в каком он состоянии? Если средней тяжести, то срок минимальный. Даже условкой можно отделаться, при учете моих заслуг.

– Сергей! – выдыхает мама.

Оборачиваюсь. Ловлю ее взгляд. Ну, а что? Как прикажешь поступить? Это моя женщина. Я ее защищать должен. Ну, простите, если это будет сопряжено с какими-то репутационными рисками для семьи. К тому же ведь вообще не факт, что мне на себя вину брать придется. У нас вон сколько адвокатов! Что они – реально концов не найдут, если уж менты не чешутся?

– Нет! Ты что?

Это уже Сара. Смотрю в ее глаза заплаканные и… Не знаю. Я ради нее на что угодно пойду. И что угодно сделаю, чтобы она не плакала. Это не пустое бахвальство. Просто иначе не может быть, если свою женщину любишь. Я очень хорошо понимаю, что она имела в виду, говоря о сторонах…

– Ты что? – повторяет. – Я никогда на это не соглашусь.

– Да послушай ты! Это самый крайний вариант. Уверен, до этого не дойдет.

Но какой там послушай! Она же вообще ничего не слышит. Вцепилась в мой свитер побелевшими пальцами и, кажется, сама того не осознавая, с претензией толкает меня в грудь.

– Я тебе не разрешаю!

– А я тебя не спрашиваю. Я на твоей стороне, помнишь? Что бы ни случилось.

Проклятье. Черте что! Такой интимный разговор, да на глазах у всех. Стираю большими пальцами слезы, повисшие на ее длинных ресницах. Вглядываюсь в глаза, делая ей безмолвное внушение. Ну что ревешь? Ты вообще, что себе думала? Я так, языком чешу? Нет, Сара. Нет. Мужик сказал – мужик сделал. И нет тут никакого подвига. Да и вообще, ты, блин, что, вообще меня не слышишь?

– Серенький… – шепчет как-то жалостно.

– Сар, ну это же самый-самый крайний вариант.

– Кто сказал, что мне нужны такие жертвы? Не сможем меня отмазать – буду отдуваться сам, – бурчит Дава.

– Много ты понимаешь! – подает голос Майя Ефимовна. – Сара, тебе его увозить надо.

– К-куда? – округляет глаза та. И да, меня тоже, блин, это интересует. Куда его увозить.

– В Израиль. Все стихнет – вернетесь. Нет – репатриируетесь, и все. Леня Либерман как раз занимается этими вопросами.

Чего? Какой, на хрен, репатриируетесь? В полнейшем шоке бегаю взглядом от своей пока еще не тещи к пока еще не жене и просто сатанею.

– Мы категорически против этого варианта! – вставляет свои пять копеек теперь уже моя мать. – Если ваш мальчик не даст показаний, Сергей так и останется под ударом.

– С вашими связями? Не смешите, – закатывает глаза Майя Ефимовна. – Скорее крайним останется Дава.

– Никто. Не. Останется. Крайним.

Головы всех присутствующих синхронно поворачиваются к тому, кто молчал все это время – Сариному отцу.

– Нас, кажется, не представили? – хмыкает моя мать.

– Георгий Картозия. Отец Сары.

– Татьяна Ивановна Бекетова.

– Очень приятно.

– Взаимно. И почему же, Георгий, вы так уверены, что в этой ситуации не будет крайних?

– Потому что он знает, кто это сделал, – устало растирает виски мать Сары.

– Чего? Пап… Пап, это что, был ты?

– Ну почему же сразу он? У таких, как твой папаня, на этот случай есть куча шестерок. Я права, Георгий, чтоб тебе пусто было, Картозия?

– Сереж, – дергает меня за рукав мать, – в каком смысле «у таких, как ее папаня»?

– Понятия не имею.

– Господин Картозия – личность, весьма известная в определенных кругах, – язвит Майя Ефимовна.

– Господи, женщина, мы будем при всех это обсуждать? – с холодной усмешкой интересуется мой будущий тесть.

– Сар, ты что-нибудь понимаешь? – шепчу той на ушко, не упустив возможности втянуть в себя полные легкие ее обалденного аромата.