Небо внизу (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 73

— И ты, и я, и мы вместе. Сейчас ты спустил лишний пар. А теперь у нас целая ночь впереди, — хищно улыбнувшись, Тео наклонилась и укусила Тома за ухом.

— Ай!

— Не ай. А помоги мне расстегнуть это кретинское платье. Людей, которые пришивают на лиф миллион крошечных пуговиц, нужно расстреливать у стены.

Когда Тео стянула нижнюю рубашку, глаза у Томми остекленели. Медленно, словно в трансе, он потянулся к груди, провел пальцами по нежной белой коже.

— Я… Поцелую. Можно?

— Можно все, что захочешь, — взяв Томми за руку, Тео положила его ладонь себе на грудь и сжала пальцы. — Все, что захочешь. Где захочешь. И как захочешь.

Все так же медленно, завороженно, Том наклонился и коснулся губами кожи. Мягко поцеловал, словно пробуя на вкус, лизнул, снова поцеловал. Поглядел неуверенно — и сжал губами сосок.

— О-ох, — выгнулась Тео. — Томми!

Скосив вспыхнувший шкодливыми искрами глаз, Том снова прижал губами сосок, щекотно лизнул кончиком языка и тут же прикусил.

— Вот так нужно?

— Да, так…

Рухнув на подушку, Теодора закинула руки за голову, позволяя Тому исследовать свое тело, как неизведанную терра инкогнита. Том гладил ее, едва касаясь руками, и тут же сжимал, хрипло и жарко выдыхая в ухо, целовал то нежно, то страстно, оставляя на коже красные пятна. Наконец, отважившись, он коснулся рукой лобка, очертил пальцами круг и скользнул вниз. Застонав, Тео развела ноги, вскидывая бедра навстречу движению. От бережных, мягких, как бархат, прикосновений, внутри разгорался голодный огонь, который требовал большего, большего, большего! Поймав Том за руку, Тео положила ее правильно, надавила, задавая направление и ритм.

— Вот так?

— Да, так…

Разметавшись на скомканном покрывале, Тео плавилась и текла от поцелуев и мерных, настойчивых движений рукой. Том, приоткрыв рот, шумно, влажно дышал, жадно вглядываясь в ее лицо, улавливая малейшие оттенки наслаждения.

— Вот так?

— Да. Так…

Том уже был готов ко второму раунду, его горячий бархатистый член вздымался, влажно поблескивая розовой головкой. И Тео тоже была готова. Полностью готова. Даже если это тело принадлежало девственнице, Тео просто не могла больше терпеть. Толкнув Том на подушку, она перекатилась сверху и оседлала его бедра.

— Что ты делаешь? — Том посмотрел снизу вверх пьяным расфокусированным взглядом. — Как мне…

— Просто лежи, — качнув бедрами, Тео скользнула влажной промежностью по его члену, и Том глухо вскрикнул, впившись пальцами ей в ягодицы. — Тебе нравится?

— Да. Тео, милая, я… я… — застонав, он вскинул бедра, приподнимая Теодору над кроватью. Возбужденной плотью она чувствовала, как вздрагивает напряженный член. — Я больше не могу. Тео, ради пречистого огня…

— Сейчас. Погоди, я сейчас. Только не двигайся.

Склонившись к застывшему Тому, Тео поцеловала его, нашаривая рукой твердый горячий ствол, направила его в себя и осторожно двинулась назад. Она чувствовала, как член погружается, заполняя голодную пустоту внутри, он давит и распирает, и от этого давления перешибает дыхание. Застонав, Тео уперлась ладонями Тому в грудь, качнулась, смакуя призрачную, тупую боль — и насадилась до упора.

— Все-таки не девственница.

— Что?

— Эта девочка уже с кем-то повеселилась. Я не девственница.

— А. Понял, — сухо сглотнул Том. Глаза у него были стеклянные и бессмысленные, как у китайской игрушки. — Ты не девственница. И что?

— И ничего. Можно не осторожничать, — приподнявшись, Тео снова опустилась на член, крутнула бедрами, прислушиваясь к темному, сладкому давлению внутри. — О-о-ох… Теперь можешь двигаться.

Она задала темп, и Том, несколько секунд помешкав, легко его подхватил. От каждого толчка у Тео вспыхивали искры перед глазами, а внутри, внизу живота, разгоралось голодное пламя. Опьяненная ритмичным движением, Тео вскидывала бедра все быстрее, влажные шлепки соприкасающихся тел звучали все чаще, все громче… И огонь внутри Теодоры взорвался, затопив на мгновение комнату белым светом. Вскрикнув, она осела, захлебываясь вязким, как кисель воздухом.

Прикусив от напряжения губу, Том замер, пристально вглядывался ей в лицо.

— Тео… — он медленно провел пальцами по щеке, скользнул за ухо, перебирая волосы. — Пречистый огонь, Теодора…

— Ну же, давай, — качнулась вперед-назад Тео. — Томми, давай.

Второй раз просить не пришлось. Коротко рыкнув, Том обхватил Тео за талию, вбиваясь в нее короткими жадными толчками, наращивая и наращивая скорость. Склонившись, Тео впилась в его губы жадным поцелуем, скользнув языком в горячий мягкий рот. Последняя струна лопнула, и Том, глухо вскрикнув, содрогнулся в оргазме.

Сидя на нем верхом, Тео наблюдала, как Том медленно, осоловело моргает, облизывая припухшие губы. Когда выражение лица хотя бы немного приблизилось к осмысленному, она потянула Тома за волосы.

— И как тебе первый урок?

— Я в школе хреново учился. С первого раза не понимаю. Надо повторить.

Засыпать рядом с Томом было странно. Чужое горячее тело ощущалось инородным объектом, Тео не могла понять, как ей повернуться и куда положить ногу… А потом Том обнял ее, прижал к себе, тяжело и жарко выдохнул в затылок. И все стало правильно. Тяжелая рука на груди, ощущение горячего обнаженного тела, прижимающегося сзади — Том закрыл собой Теодору, живой стеной отгородил ее от ночных теней и шорохов. Впервые Тео не вслушивалась в тихие, шелестящие звуки за окном, впервые не пыталась представить, какие существа отбрасывают на залитый серебряным светом пол длинные странные тени. Вслушиваясь в мерное, медленное дыхание Тома, она легко соскользнула в сон — а когда проснулась, Тома рядом не было.

Беззвучно охнув, Тео подпрыгнула в кровати. На мгновение показалось, что вчерашняя поездка в Лимож была сном — как и все, что за ней последовало. Но на стуле висела старая, расползающаяся по швам одежда Тома, под столом стояли разбитые ботинки. Ну и потом — с чего бы Теодоре засыпать в чужой кровати? Единственная уважительная причина — в этой кровати она была не одна.

Нашарив ногами домашние туфли, Тео набросила нижнюю рубашку и вышла из комнаты. В коридоре отчетливо тянуло кофе, кипящим маслом и гарью.

— Том? Все в порядке? Том!

— Да, госпожа! Все отлично! Отдыхайте! — отозвался откуда-то снизу подозрительно жизнерадостный голос. Торопливо сбежав по лестнице, Теодора устремилась к источнику запаха.

— Что тут происходит?!

В кухне висела белесая завеса дыма. Ветерок из раскрытых окон колыхал ее, закручивая игривыми спиралями. Стоящий у раковины Том яростно натирал тряпкой закопченную сковородку.

— Том?

— Все в порядке! — развернулся Том. По голой руке у него стекала мыльная пена. — Просто немного передержал гренки.

— Немного? — Тео заглянула в мусорное ведро. Там возвышалась скромная горка угольков.

— Ну… много, — виновато улыбнулся нарушитель пожарной безопасности. — Я на секунду буквально отвернулся, а они — вон как.

— И с чего это ты вдруг начал готовить гренки?

— Я… ну… завтрак хотел вам сделать. Тебе. Вам.

— Тебе, — поставила точку в иерархических метаниях Тео. — Спасибо. Очень мило с твоей стороны, — потянув Тома за выгоревший вихор, Тео звонко чмокнула его в губы. — Хрен с ними, с гренками. Кофе-то не сгорел?

— Нет, кофе в порядке, — бросив кастрюлю в мойку, Том деловито зазвенел посудой. — Кофе сейчас налью. У меня и гренки остались, первая порция, только они уже остыли.

— Неважно. Давай остывшие. Я умираю с голоду.

Виновато дернув плечом, Том выставил на стол тарелку с гренками. Безбожно пересушенные, подгоревшие по краям, они были ужасны — но если намазать сверху грибной паштет и положить кусочек козьего сыра, то получалось вполне съедобно.

— Мы сегодня пойдем дом смотреть? — щедро, с горкой зачерпнув сахар, Том булькнул его в свой кофе.

— Какой дом?

— Как — какой? Госпожи Эвери.