Небо внизу (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 51

— Том! — окликнула Тео, остановившись на крыльце. — То-ом!

Растрепанная башка вынырнула из разрастающегося розария.

— Я тут… О-о-о… — по-детски округлив рот, контрактный уставился на Тео, так и не закончив предложение. Его глаза двигались сверху вниз, потом опять вверх и снова вниз, словно сканер по штрих-коду. — Как вы… Госпожа Теодора…

Тео впитывала его откровенный восторг, как губка — воду.

— Я хорошо выгляжу? — для закрепления эффекта Тео крутнулась на цыпочках, как игрушечная балерина.

— Вы… Ну… Да… — сухо сглотнув, Том шагнул прямо через розовые кусты. — Хорошо… Да.

— Спасибо. Я не очень умею делать себе прическу, обычно этим занимались служанки… Не знаю, получилось ли.

— Получилось. Ага… — переступил с ноги на ногу Том. — Вы… очень красивая, госпожа Тео. Очень.

Мило улыбнувшись, Тео взмахнула ресницами, покачивая бедрами, спустилась с крыльца и медленно пошла по дорожке. Спиной она чувствовала взгляд Тома, сопровождающий ее, как луч прожектора.

На ту дуру с сельдереем Том так не пялился. Не то чтобы это волновало Тео — но осознание было приятным.

В театре пахло пылью, несвежей одеждой и табаком. Зрительный зал был еще наполовину пуст. На галерке парочка фермеров громогласно обсуждала виды на урожай оливой, пока их супруги, склонившись друг к другу, что-то стремительно и азартно шептали, постреливая по сторонам взглядами.

Чуть дальше чудовищных размеров мужчина в снежно-белом костюме пытался втиснуться в кресло, — живое воплощение притчи о верблюде и игольном ушке.

В шестом ряду стрекотала, как сорока, госпожа Натта — на этот раз в лиловом платье, украшенном по лифу гирляндой нежно-голубых роз. Увидев Тео, она приветливо замахала рукой.

— Здравствуйте, госпожа Теодора! Вы представляете: мух до сих пор нет!

— Добрый день, госпожа Натта. Я прилагала все усилия, чтобы увеличить длительность заклинания, — как можно громче ответила Тео, воспользовавшись шансом на бесплатную рекламу.

В четвертом ряду задумчиво курил сигариллу высокий тощий господин в соломенной шляпе. Пепел он деликатно стряхивал в бумажный кулечек.

Добравшись до третьего ряда, Тео, подобрав юбку, осторожно двинулась вдоль кресел. Дождавшись, когда она приблизится, мужчина любезно приподнял канотье.

— Если я не ошибаюсь, вы госпожа Дюваль, наш городской маг?

— Да, именно, — вежливо улыбнулась Тео. — Простите, с кем имею честь?..

— Жоан Делани, управляющий банком «Золотой стандарт», — приподнявшись, мужчина согнул тонкое, как циркуль, тело в поклоне. — Наслышан о ваших успехах. В Кенси много лет не было такого одаренного мага.

— Благодарю. Я делаю все, что в моих силах.

— Желаете сигариллу? — неожиданно протянул ей портсигар Делани. — Не беспокойтесь, я сверну вам кулечек для пепла.

— Нет, спасибо, — растерялась Тео. — Я не курю.

— Тогда, может быть, леденцов? — из другого кармана Делани извлек громыхающую жестянку.

— Я…

Тео не успела придумать, как вежливо отказаться от предложения. Делани просто вложил ей в пальцы коробочку и покровительственно похлопал по руке.

— Не стесняйтесь. Все девушки любят сладкое, уж я-то знаю.

— Спасибо, — автоматически поблагодарила Тео и, отвернувшись, уставилась оторопелым взглядом взглядом в пространство. Тонкая жесть коробки приятно холодила пальцы.

Народ собирался медленно, зал наполнялся шумом, как металлическая ванна — грохотом падающей воды. В яме разыгрывался оркестр, какофония инструментов удивительно гармонично вписывалась в общий жизнерадостный хаос. На раздвинувшийся занавес никто не обратил внимания. Даже музыканты.

Подавшись вперед, Тео внимательно оглядела четырех женщин, декоративно рассевшихся вокруг столика, который призван был изображать декадентское кафе. Одна из них была любовницей Августо Фонтеля. Но вот которая?

Девушки были в париках, обильно накрашены, а в декольте явно напихали ваты — и сиськи у всех выпирали, как волнорезы.

Сверившись с программкой, Тео в который раз напомнила себе, что предполагаемая преступница играет персонажа по имени Манон де Кордемуа.

Ну же, Манон! Обозначь себя!

Заметившие наконец-то актеров музыканты заиграли что-то вроде марша, зрители, оглушенные ритмичным уханьем и лязганьем, притихли, усаживаясь на места. И водевиль начался.

Местные артисты подошли к делу со всем усердием — особенно духовые в оркестре. Валторна и фагот всю душу вкладывали в исполнении партий, вынуждая скрипачей так энергично налегать на смычок, что Тео всерьез боялась, что они добудут огонь трением. Актрисы, поначалу пытавшиеся разговаривать, сначала просто повысили голос, а потом перешли на крик, отчего светская беседа звучала как перебранка портовых грузчиков. В конце концов тощая блондинка не выдержала, съела лежащую в вазочке сливу и из-под стола пальнула косточкой в валторну. Раздался мелодичный звон, музыкант на секунду замешкался — а потом, раздувая щеки, заиграл еще громче.

Тео прикинула в руке вес коробки с леденцами. Если ситуация совсем выйдет из-под контроля, жестянку можно использовать во благо общества. Но тут со сцены прозвучало заветное: «Не так ли, моя дорогая Манон?» — и Тео немедленно забыла о внезапных амбициях музыкального критика.

На вопрос, обращенный к Манон, ответила миленькая пухленькая брюнеточка со вздернутым носиком и яркими голубыми глазами.

Ну что тут сказать… Даже если вынести за скобки приворот — у Лилии Фонтель все равно нет ни единого шанса.

Брюнеточка стреляла глазками в зал, очаровательно хихикала и напевала шансонетки слабым, но очень приятным голосом с волшебной хрипотцой на низких нотах. Чертов Августо знал, куда подбивать клинья.

С другой стороны — даже такая чудесная девочка вряд ли перевесила бы звон монет. Ну, кроме случаев большой и чистой любви — но Августо явно не тот персонаж. Если убрать приворот, здравый смысл возобладает, и Фонтель вернется к роли верного мужа, невзирая на все очарование певички. Тем более что эта девица наверняка желает, чтобы ее содержали, и тут у влюбленных явный конфликт интересов. Августо предпочитает получать деньги за секс, а не отдавать.

Если Лилию Фонтель устраивают такие отношения… Ну что ж. Это ее дело. А Теодора вполне может вернуть заблудшую овцу — точнее, барана — в закон. Если, конечно, сможет снять приворот.

После окончания спектакля Тео протолкалась через толпу и, проигнорировав ведущих актеров, прямо направилась к брюнетке.

— Госпожа Лемуан! Госпожа Лемуан!

Брюнеточка повернулась, удивленно приподняв брови, но, увидев Теодору, тут же нахмурилась.

— Госпожа Лемуан, я хотела поблагодарить вас за доставленное удовольствие. Не думала, что найду в провинциальном театре такой яркий талант, — беззастенчиво польстила Тео. — Ваши нижние ноты — это чудо. Такое богатство колоратуры, такая глубина и нежность…

Недоверчивая гримаса на личике брюнетки таяла, как эскимо на солнце, а в глазах зажглись мечтательные огоньки.

— Вы думаете?

— О, дорогая моя! Я убеждена! — Тео, словно в порыве восхищения, сжала пухленькую ручку брюнетки. Ничего. Ни малейшего проблеска магии — как и следовало ожидать. Лемуан не могла наложить приворот, она наняла мага.

Интересно, откуда у провинциальной певички деньги на такую дорогую услугу? Она что, всю жизнь копила — или кредит на бизнес-проект взяла?

И кого ведь выбрала — Августо Фонтеля. Нет бы банкира приворожить, или хотя бы владельца типографии. Нет. Она выбрала идиота-альфонса, который богат до тех пор, пока жена зарабатывает.

Зато красивый.

Мир полон идиотов.

— Это вам, госпожа Фонтель, — Тео сунула в руку брюнеточке коробку с леденцами. — Я подумала, что цветы — это слишком банально. А конфеты так точно символизируют всю сладость чувств, которую я испытала, слушая ваше пение…

— О-о-о… — округлила розовые губки Лемуан. — Это так мило… Зрители никогда не дарили мне конфет. Спасибо.