Небо внизу (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 41

— Очень вам сочувствую, — Тео было искренне жаль незадачливого призрака. Если верить книгам, неупокоенные духи отличались мерзейшим нравом, но дедуля Грино казался совершенно безобидным. Вот только… — А зачем вы Соннере вино портили? Огорчились, что наследники ферму продали?

— Да в ослиную задницу этих обалдуев! — внезапно взвился Грино. — Как были ленивыми тупицами, так и остались! Не продай они ферму, все бы тут развалили, рукосуи. Растил детей, растил — и вот она, радость на старости лет. Получай, дедуля Грино, наследничков… Ну да что теперь. Свою голову на чужие плечи не поставишь.

— Но если дело не в продаже фермы, то почему тогда… Из-за переделок, которые затеял Соннера?

— И переделки в ослиную задницу.

— Так в чем же тогда дело?

— Да в том, что Соннера — скотина! — оскалившись, рявкнул призрак, разом наливаясь темнотой и увеличиваясь в размерах. — Первостатейная скотина, я бы с таким за один стол не сел, руки бы ему не подал, паршивцу! Бывают же люди… Тьфу! — призрак сплюнул, и по полу разлетелись тускло мерцающие капли эктоплазмы.

— О. Понимаю вас. Господин Соннера… действительно производит неоднозначное впечатление, — кивнула Тео. — И чем именно вас так обидел новы владелец фермы?

— Ну что вы такое, госпожа, говорите… При чем тут я? Я, слава огню, помер — спокойно, во сне, еще и коньячок нового урожая вечером попробовал… Хорошо, в общем, я умер. А люди-то остались! Хромой Мартин у меня семь лет за скотиной присматривал — так Соннера его через неделю после покупки фермы уволил. Сказал, что Мартин пьет много. Так это ж винодельня, а не храм пречистого огня! Тут все пьют! Винченцо жалованье в три раза урезал — дескать, мало работает, приходит поздно. А что у Винченцо жена больная, и он с утра ее кормит-моет-до ветру водит — так на это Соннере плевать. Ходит, надутый, как индюк, орет на всех, нос в небо дерет. А сам не умнее чурбана, на котором я дрова колол! Рябого, собаку мою, со двор прогнал. Кто теперь ферму сторожить будет? Рябой тут родился, тут вырос, каждый угол знает, мимо него даже мышь пробежать не могла — но нет, не годится Рябой. Старый, оказывается. Беспородный, — призрак осекся, по привычке попытался вдохнуть, но только беззвучно разинул рот. — А я Рябого со щенка растил. От него сука отказалась, так я сам молоком выпаивал из рожка, как младенчика. Хороший был песик, веселый. Я ему говорю: умри, а он на землю падает, как будто неживой. Смешно было.

Замолчав, Грино некоторое время тихонько покачивал ногой, наблюдая, как похоронный, с тончайшей подошвой штиблет проходит через дерево в бочку.

— Ну вот зачем, а? — тоскливо ссутулился дух. — Что, обеднел бы Соннера Рябенькому миску похлебки поставить? А хоть бы и не ставил… Парни бы прокормили. Так нет же… Выгнал… Рябенький потом долго под воротами тосковал: ждал, когда обратно пустят. Не пустили.

— Может, его подобрал кто-нибудь? — неуверенно предположила Тео.

— Может, и подобрал, — по сморщенной, как усохшее яблоко, щеке призрака прокатилась мерцающая слеза. — Мне отсюда не видно. Так что совсем не в наследстве, благородная госпожа, дело. Не люблю я Соннеру. Сильно не люблю.

Домой возвращались молча. Около новенькой, выкрашенной в матово-белый цвет, калитки. Тео остановилась.

— Это всего лишь собака.

— Ну да, — уставился на пыльные растоптанные ботинки Том. — И это всего лишь работники. Вы совершенно правы, госпожа.

Закрывшись в спальное, Тео долго листала отобранные при работе над делом Натта книги. Экзорцизм был сложным. И очень опасным. Буквально пару дней назад Тео поставила бы сто к одному, что не справится. Но сейчас… Сейчас ситуация изменилась. Не то чтобы Тео достигла каких-то невероятных вершин мастерства — нет, Дамблдором она не стала. Но практику она наработала, в контроле магического усилия немного поднаторела. А самое главное, она провела сложный и чертовски энергоемкий ритуал — и справилась.

Возможно, с экзорцизмом Тео тоже смогла бы совладать. Если выкопать пальцы, призрак утратит мощную связь со своим… жилищем? смертищем? Обиталищем! На могуществе неупокоенного духа это не скажется, а вот на моральном состоянии — наверняка. Грино будет дезориентирован, а это идеальный момент для заключения сомнительной сделки. Тео расскажет духу, что пальцы выкопал сволочь Грино. А потом предложит провести… ну, скажем, поисковый ритуал. Пообещает найти собаку, а потом взять ее к себе. Грино поверит — и не будет мешать ей чертить сигил. А потом, когда придет время для заклинания… Можно подключить Тома. Грино болтливый, пускай контрактный втянет его в разговор. К тому времени, как призрак сообразит, что текст у заклинания не имеет ничего общего с поисками дворняг, будет уже поздно. Тео успеет закончить вербальную формулу — а дальше уже вопрос концентрации и управления магическим потоком.

Вполне возможно, что она справится. Да. Вполне возможно.

Погоняв в голове план, Тео сочла его как минимум достойным обсуждения. Пригладив волосы, она зажгла свечу и вышла в темный коридор. В спальне контрактного было тихо, но из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Тихонько постучав, Тео заглянула в комнату. Газовая лампа еще горела, на столе лежала раскрытая книга — на пестрой иллюстрации ярко-оранжевый, как дешевый леденец, тигр свирепо скалил зубы на тощего коричневого туземца. Том спал, вытянувшись на боку, и крепко прижимал к груди вторую подушку. По лицу у него пробегали стремительные, как рябь на воде гримасы: он хмурился, морщил нос, беззвучно шевелил губами. Ступая на цыпочках, Тео подошла поближе. Когда ее тень упала на Тома, он судорожно вдохнул, пробормотав на выдохе невнятную тоскливую жалобу.

Медленно, осторожно Тео протянула руку и провела пальцами по горячему влажному лбу.

— Все хорошо. Это просто сон. Все будет хорошо.

Тео говорила шепотом, но контрактный, на мгновение застыв, внезапно открыл глаза.

— Да? — сонно моргнул он. — Тогда ладно.

Завороженно улыбнувшись, Том коротко взбрыкнул ногами, перевернулся на другой бок и снова обнял подушку, прижавшись к ней подбородком. На лице у него застыло умиротворение.

Немного постояв над кроватью, Тео тихонько поправила сползшее одеяло и погасила свет.

Солнечный луч, бьющий прямой наводкой в лицо, растопил утреннюю дрему, как газовая горелка — мороженое. Растерянно моргнув, Тео перевернулась на живот и потянула за краешек салфетки, пододвигая к себе будильник. Половина десятого. Ну мать же твою!

Вот что значит полночи сидеть за книгами.

Торопливо поелозив щеткой по зубам, она пригладила взлохмаченные волосы и устремилась вниз — на запах кофе.

Как же хорошо, как у тебя есть личный слуга! И дом уберет, и завтра приготовит, и посуду помоет. Волшебная сказка, а не жизнь. Но в каждой сказке имеются злые силы, и главная героиня призвана одолеть их.

Первый босс, встретивший Теодору на кухне, попахивал старыми носками и обжигал рот горечью. Хреново заваренный кофе безбожно перестоял, покрывшись радужной маслянистой пленкой, и ситуацию не спасали ни сливки, на сахар.

Второй босс был свеж, гладко выбрит и укоризненно-трагичен. Безмолвно подвинув Теодоре булочку, обильно политую ежевичным джемом, он молча уселся напротив. Но Тео прожила с мужем один нормальный и два исключительно гадостных года, поэтому знала о токсичном молчании все. У Тома просто не было шансов.

Повертев булочку в руках, Тео выбрала сторону, на которой джем опасно приблизился к краю, откусила потенциально опасный фрагмент и запила его кофе. Снова покрутила булочку, выискивая следующую зону протечки. И снова… И снова… Когда от булки осталось меньше половины, Том не выдержал.

— Мне приготовить полынную соль? — пристально глядя в свою чашку, спросил он.

— Зачем? — не удержалась от соблазна Тео. Она отлично поняла смысл вопроса, но контрактный был так многозначителен, так преисполнено осуждения, что желание потыкать в него палочкой возникало само собой. И неотвратимо довлело.