Берс в ребро (СИ) - Гришанин Дмитрий - Страница 9

— Она родимая, — откликнулся сбоку ничуть не разделяющий моей тревоги Псих. — Не переживай, Денис, по первости такое часто случается. Ты ж игрок еще неопытный. Резерв маны контролировать не обучен. Вот и истощил его сверх меры, расплатившись за жадность свою расходом под конец на поддержание техники, вместо маны, жизненной силы. Впрочем, навредить себе сильно я б тебе не позволил. А эти приключившиеся царапины в хранилище излечится быстро. Благо, запас живы позволяет… Ща переждем с полчасика, чтобы ты в норму пришел. И продолжим.

— И что мне делать эти полчаса? — проворчал я.

— Как что? Спать, разумеется. Ведь во сне регенерация работает в разы быстрее. Да и после техники этой специфической, для закрепления взбаламученной памяти, восстановительный сон — это, считай, лучшее средство.

— Да я как бы выспался уже за три-то с половиной дня, проведенные безвылазно в постели.

— Ну да, ну да, — покивал Псих, а потом легонько ткнул меня горящей зеленым пламенем щепотью в окровавленный лоб. И безо всякого «спокойной ночи» я мгновенно провалился в глубокий беспробудный сон.

Глава 8

— Че опять не так-то? — психанул я, плюхнувшись задницей на зеленый песок небольшой арены. Где очутился полчаса назад, активировав вторую доступную технику.

— Да все не так! — всплеснул руками объятый изумрудным пламенем бородач. — Я как тебе велел стоять — в полуприсяде на пальцах ног, с прямой, как палка, спиной!

— Так я так и…

— Если было б так, то удар бы вышел, как надо. А не получилась бы эта нелепица, когда ты, вместо атаки меня, чуть ногу себе не оттяпал.

— Да блин! Просто на носках с непривычки стоять пипец как сложно — так-то я ведь ни разу не балерина.

— Че еще за балерина?

— А, долго объяснять, — отмахнулся я.

— Передохнул?.. Ну, поднимайся, продолжим.

— Да блииииин! — я, кряхтя, снова встал на ноги.

— И не блинкай мне тут. Три единицы живы вон, как корова языком слизнула. Значит, к мышцам энергия поступила. Усталость прошла. И ты снова готов к ратному подвигу.

И вот как тут поспоришь с сущностью, являющейся частью собственного измененного игрой сознания. Вот, Псих, зараза, как облупленного меня видит…

—…И слышит, между прочим, как наставника костеришь, — возмутился бородач. — За заразу, Денис, с тебя тридцать отжиманий. Ну-ка, давай: упор лежа принять!

— Да я ж ничего такого не говорил!

— Достаточно того, что подумал!

— Охренеть! Никакого личного пространства!

— Уже сорок отжиманий!

— А еще то десять с фига?

— За то, что много болтаешь и ничего не делаешь!

— Беспредел!

— Пятьдесят отжиманий!.. И если немедленно к ним не приступишь, я умываю руки, и изучай технику самостоятельно.

— Да понял-понял, — заворчал я, опускаясь на колени и принимая упор лежа. — Видишь, делаю уже.

— Раз, два… — менторским тоном начал отсчет Псих.

Я же, совершая не обремененные интеллектом сгибы-разгибы рук, невольно унесся в глубины перепрошитой Озарением феникса памяти.

Как и обещал Псих, короткий оздоровительный сон после манозатратных озарений, помимо исцеления телесных травм, адаптировал к теперешним реалиям и мою память, искусно вплетя туда и воспоминания предыдущего владельца тела. Потому, проснувшись, я просто знал уже практически все ответы на интересующие меня вопросы.

Мне стало понятно: почему и как я здесь оказался. Мир, в который меня занесло, в отличии от родного, являлся системным — где, наряду с привычными физическими, правили бал так же и игровые законы. Здесь в воздухе, помимо стандартного кислорода, присутствовала жива, вырабатываемая разнообразными открытыми Источниками (алтарь в доме Савельевых, как не сложно догадаться, был одним из них). И с помощью живы абсолютно любой разумный обитатель этого мира мог открывать уровни, получать навыки, развиваться и совершенствоваться по неписанным игровым законам.

Однако, как водится, случались здесь и исключения из всеобщего порядка вещей. Некоторые разумные в игровом мире рождались инвалидами, с организмом не способным воспринимать и надлежащим образом использовать для саморазвития живу из окружающей среды. Одним из таких несчастных инвалидов стал Денис Савельев (бывший владелец моего тела) — старший сын Артема Любомудровича Савельева, главы дворянского рода из ближнего круга князя Белгородского. Инвалидность моему предшественнику досталось с рождения. Его мать Екатерина Всеволодовна Савельева (в девичестве Загорская) скоропостижно скончалась от острого сердечного приступа примерно за неделю до родов, и извлеченный из утробы мертвой женщины младенец, не успев полноценно развиться в чреве родительницы, оказался инвалидом, не способным к поглощению окружающей живы.

В моем родном, лишенном игровой специфики, мире такой парень прожил бы нормальную, здоровую, полноценную жизнь, не испытывая от недостатка живы ни малейшего дискомфорта. Здесь же младенец-инвалид с первого вздоха был обречен на жалкое существование. Более того, родись Денис таким в простой крестьянской семье, он бы не прожил и десяти минут после рождения. Многочисленные постродовые болячки требовали прорвы живы для восстановления тельца младенца, потому лишенный доступа к ней инвалид был обречен на мучительную, но к счастью быструю, смерть. Но богатый родитель на много лет продлил несчастному агонию, добыв новорожденному сыну-инвалиду артефакт Скрытого дыханья — искусственно накачивающий тело разумного живой из съемного контейнера, который, как несложно догадаться, по мере опустошения заменялся лекарем на новый.

И следующие восемнадцать дет жизни Денис выживал лишь благодаря наличию на теле, закрепленного в районе солнечного сплетения, артефакта. Именно выживал, потому что полноценной жизнь его жалкое существование назвать было сложно. Лишенный возможности развиваться в игровом мире, несчастный ребенок рос в изоляции от общества, из-за телесной и духовной слабости практически прикованный к постели. Да артефакт снабжал его организм живой, однако данной малости хватало лишь на то, чтобы не умереть. Происходящий ежедневно с беднягой кошмар можно было сравнить с дыханием под водой аквалангиста кислородной смесью — некоторое количество часов продержаться на болоне сжиженного газа можно было вполне комфортно, но, чтобы нормально жить под водой, живому существу нужны были жабры, как у рыбы.

Несмотря на артефакт Скрытого дыханья, поддерживающие жизненный тонус пилюли, и великолепный уход, Денис медленно угасал. Накануне ритуала жить (а вернее выживать) в этом суровом для инвалида мире несчастному оставалось считанные дни. Приглашенные отцом лекари обреченно разводили руками. Организм страдальца был полностью истощен, и теперь только чудо могло избавить молодого барина от мучительного конца.

Однако Савельеву старшему нужно было кровь из носу любыми правдами и неправдами дотянуть старшего сыны до совершеннолетия (которое здесь признавалось по достижении девятнадцати лет). Дело в том, что, несмотря на внешний шик и лоск, род Савельевых сейчас переживал не самые лучшие времени, дом и земли рода были заложены и перезаложены, и от объявления банкротства Артему Любомудровичу кредиторов удерживало лишь завещание, оставленное отцом покойницы Екатерины Всеволодовны, почившим буквально следом за единственной дочерью, богатейшим купцом Всеволодом Загорским. Завещание дед составил на имя своего единственного прямого наследника — внука Дениса Артемовича Савельева. Вступить в права наследства Денис мог лишь по достижению девятнадцати лет. В случае же его смерти до совершеннолетия, все богатства купца отходили многочисленным двоюродным родственникам.

Вовремя осознав, что с помощью артефакта дотянуть доходягу-первенца до совершеннолетия у него вряд ли получится, Савельев старший решился обратиться за помощью к жнецам ордена Спящей Тени, и, под очередной вексель, оплатил проведение ритуала Призыва астрального двойника в тело едва живого Дениса.