Берс в ребро (СИ) - Гришанин Дмитрий - Страница 17

Внимание! За стойкое противодействие на грани конечного обнуления совокупного Давления подавляющих сил противника, вам начисляется +1 к параметру Сопротивление.

Еще через некоторое время таким же макаром прилетела бонусная единица и к параметру Выносливость. После чего воевать с белесыми паразитами стало значительно проще…

Вообще-то, мне сильно повезло оказаться, после провала в Изнанку, в относительно безобидной локации с неторопливо наползающими белесыми паразитами — но об этом я узнал гораздо позже. Тогда же, как заведенный механизм, повторяя бесконечное количество раз единственную освоенную стойку Изумрудного берса, я с нарастающей, как снежный ком, злостью на главу рода, следил за колебаниями значений двух чисел внизу:

483/18289

Это были выведенные по совету Психа на периферию зрения величины, соответственно, моего текущего запаса живы и остаточной виры (тоже в единицах живы, разумеется).

Первое число, как несложно догадаться, периодически рывками росло, подпитываемое прилетающими за убийство спаек зачислениями живы. Вот только все остальное время запас живы удручающе проворно крутился в обратную сторону, фиксируя непрерывный отток живительной энергии на поддержание организма в критических условиях длительного боя и неблагоприятной внешней среды, плюс необходимое для техники воспроизводство маны, сгорающей при проведении ни разу не простого удара из стойки Изумрудного берса. В дополнение к расходам, буксующим рост живы, удручающе слабое пополнение запасов бонусными зачислениями объяснялось автоматической переброской львиной доли премии за убийство паразитов на погашение назначенной главой рода виры. Текущие остатки которой, собственно, и отражало второе число.

И эту пятизначную громадину мне надлежало обнулить, чтобы вернуться обратно под родное солнышко с враждебной всему живому Изнанки. Насколько я понял из сбивчивых объяснений Психа, «душка»-папочка провернул со мной на алтаре какой-то хитрый ритуал, с помощью которого решил разом списать с меня все скопившиеся за время нашего знакомства долги (и за ритуал астрального двойника, и за членовредительство Тверда, и еще хрен пойми за что) — на нереальную для неумехи жалкого второго уровня сумму в двадцать тысяч единиц живы. Частично долг сразу был сокращен на имеющиеся у меня перед ссылкой на Изнанку запасы живы, потому в задании я прочел указанный размер виры не в двадцать тысяч, а в девятнадцать семьсот… Теперь же, наблюдая за тем, как счетчик виры лихо сбрасывает по нескольку десятков единиц живы за раз (обогащая на них где-то там в неведомой дали резерв родового алтаря), и как эти отчаянные потуги каплей в море отражаются на моем непомерном пятизначном долге, и, в параллель подмечая, как за тот же временной отрезок мои личные запасы живы (необходимые, к слову, для активации хранилища, и спасения там хотя бы на время от вымывающего душу дождя Изнанки) подрастают на какие-то жалкие единицы, я просто сатанел от бешенства.

А когда один из таких спонтанных приступов ярости случайно совпал в нанесенным из стойки рубящим ударом, мало того, что за раз мне удалось неожиданно сразить на одного паразита больше намеченного при изумрудном озарении перечня целей, еще и живы за каждого паразита, на этот раз, в мой запас капнуло гораздо больше, чем обычно (практически в равных пропорциях с отчислением на виру).

Я, разумеется, сразу попытался разобраться в случившемся, и засыпал Психа вопросами. Но, вероятно ограниченный какими-то обязательствами дух системного оружия, тогда почему-то ушел от прямого ответа. Из-за дефицита времени, дорос тут же пришлось прервать. Я попытался повторить тот же фокус, направляя топор на следующую партию паразитов, и вроде вполне искренне вновь испытал в момент рубящего удара приступ ярости, но, лишенный видимо предыдущей спонтанности, на этот раз он никак не повлиял на вполне обыденный итог.

Наряду с вышеозначенными светлыми улыбками Проведения, увы, периодически случались и досадные происшествия. Из-за склизкой жижи под ногами, я неоднократно поскальзывался, терял равновесие и шлепался на задницу или колени. Разумеется, информированность о паразитах внизу каждый раз заставляла меня вскакивать обратно на ноги, как ошпаренному. И недостаточно проворные черве-колобки ни разу, к счастью, не успевали ужалить меня в подставленные в момент падения филейные части. Однако, перемазаться из-за этих досадливых падений мне пришлось с ног до головы, как черту, и к исходу последнего часа нашего с паразитами чересчур затянувшегося противостояния разило от меня, как от деревенского нужника.

За многочасовое непрерывное рубилово еще дважды лучами радости загорались у меня перед глазами жирные системные уведомления о дополнительных бонусных единицах к Выносливости и Сопротивлению.

Лишь под вечер, когда затянувшие небо тучи из темно-серых превратились в практически такие же чернильно-черные, как слизкая грязь под ногами, и вокруг в прямом смысле слова стало не видно ни зги, нанеся после очередной ослепительной изумрудной вспышки отточенный до миллиметра удар с круговым оборотом аж по семнадцати подползшим паразитам, я даже слегка завис, услыхав вместо ожидаемого «В стойку!» от Психа:

— Ну слава горну, докапало наконец-то.

Скосив взор на числа внизу, я тоже с облегчением перевел дух:

1002/16311

— Открыть хранилище! — интуитивно отдал я системе приказ. И ничуть не удивился, оказавшись через мгновенье в знакомой клетке из изумрудного пламени.

Интерлюдия 1

Глава рода Савельевых стоял у распахнутого окна, и с отрешенным видом взирал на предмет своей гордости: роскошный цветущий сад. Лицо мужчины, несмотря на радующие взор ряды аккуратно подстриженных кустарников, с багровыми, как кровь, и с белыми, как кость, розами, жизнеутверждающий щебет птах и пьянящий аромат любимых цветов, было нахмурено, а зажатый в правой ладони стакан с недопитой водой был смят так, словно вместо благородной бронзы он был изготовлен из податливого олова.

Дверь за спиной мужчины неслышно колыхнулась. Но бывалый воин, легко угадав движение по короткому сквозняку, не оборачиваясь, задал вошедшей вопрос:

— Чем порадуешь?

— Не гневись, Артем Любомудрович, но порадовать тебя снова нечем.

Обернувшись неуловимым порывом урагана, глава рода за доли секунды преодолел трехметровое расстояние от окна до массивного дубового стола, и вдруг оказавшись уже сидящим в его кресле, раздраженно швырнул на лакированную столешницу смятый практически в лепешку стакан.

— И чего ты там встала у порога, как не родная? Проходи, садись, — распорядился глава рода, указав затрепетавшей жене на кресло перед столом.

— А теперь, Стефа, давай по порядку, — потребовал он, дождавшись, когда женщина усядется на предложенное место.

— Да как обычно, все. Сперва две девки, под моим присмотром, перевернули верх дном все в ее комнате, — пряча глаза от строгого взгляда мужа, стала докладывать Стефания Власовна. — Потом я лично осмотрела в купальне каждый сантиметр тела Алены. Но ни самого топора, ни татуировки на ее теле, увы, вновь обнаружить не удалось.

— Да как такое возможно-то⁈ — раздраженно хлопнул ладонью по столешнице глава рода.

Жена вздрогнула, но благоразумно предпочла промолчать.

— Три недели! Уже три недели, как иномирянин благополучно сгинул на Изнанке! А его топор, нарушая все писаные правила Игры, от чего-то до сих не вернулся к наследнику.

— Артем, мы уже говорили об этом. Возможно все дело в том, что ребенок еще не…

— Прекрати, — поморщился глава рода. — Ты лучше меня знаешь, что раз система подтвердила зарождение наследника, то родился он уже или еще нет, не имеет принципиального значения. Системное наследие отца передается сыну! Это закон, Стефа! Который в нашем случае отчего-то отчаянно сбоит, и я всю голову уже сломал, пытаясь отыскать разгадку этой тайны.