Цикл оборотня (сборник рассказов и повестей) - Кинг Стивен - Страница 81
- Предыдущая
- 81/92
- Следующая
– Кусачие Зубы, – удивленно произнес мистер Брайан Адамс из Ниоткуда, США. Он потянулся и обхватил их правой рукой точно так, как предвидел Хоган.
– Кусайте его! – закричал Хоган. – Откусите ему чертовы пальцы немедленно!
Голова сосунка отдернулась, в серовато-зеленых глазах застыло изумление. Он взглянул на Хогана с идиотским видом, а потом принялся хохотать. Смех его звучал на высоких тонах визгливо, в унисон с ветром, который завывал о всем фургоне и развевал шторы, словно призрак.
– Кусайте меня! Кусайте меня! Ку-у-у-сайте меня! – причитал юнец, будто это был самый страшный анекдот, который он слышал в жизни. – Эй, Этикеточный Чувак! А я-то думал, что это я ударился головой!
Он зажал рукоятку ножа в зубах и сунул указательный палец левой руки между Кусачими Зубами.
– …сайте-е-е! – кричал он с ножом во рту. Он хихикал и вертел пальцем между гигантскими челюстями. – Сайте-е-е!…вайте… сайте-е-е! Зубы не двигались. Оранжевые ножки тоже. Предчувствие Хогана улетучилось, как сон. Парнишка еще раз повертел пальцем между Кусачими Зубами, начал вытягивать его… и вдруг завопил во всю глотку:
– О, дерьмо! ДЕРЬМО! СВОЛОЧЬ!
У Хогана сердце чуть не выскочило из груди, а потом он понял, что, хотя юнец еще вопит, на самом деле он смеется. Смеется над ним, Зубы все это время оставались совершенно неподвижными.
Сопляк взял Зубы в руки, чтобы присмотреться к ним, а нож вынул изо рта. Он поводил длинным лезвием перед Зубами, словно учитель перед нерадивым учеником.
– Кусаться нельзя, – сказал он. – Это очень плохое повед…
Одна оранжевая ножка вдруг сделала шаг вперед на грязной ладони подростка. Тут же раскрылись челюсти. И прежде чем Хоган сообразил, что происходит, Кусачие Зубы сомкнулись на носу сопляка.
Тут уж Брайан Адамс завопил по-настоящему – от боли и неизбывного изумления. Он вцепился в Зубы правой рукой, пытаясь стащить их, но они вцепились в его нос так же крепко, как ремень вокруг Хогана. Кровь с обломками хрящей потекла красными струйками между клыками. Парень подался назад, и какое-то время Хоган видел только его дергающееся тело, мельтешащие локти и брыкающиеся ноги. Потом сверкнул нож.
Мальчишка снова завопил и уселся на пол. Длинные волосы как занавеской закрывали ему лицо; сцепленные зубы торчали, будто руль какого-то странного корабля. Ему как-то удалось просунуть лезвие ножа между Зубами и тем, что осталось от его носа.
– Убейте его! – хрипло выкрикнул Хоган. Он терял рассудок; где-то в глубине не осознавал, что теряет рассудок, но сейчас это не имело никакого значения. – Давайте, убейте его!
Парнишка издал долги, пронзительный, как пожарная сирена, вопль и повернул нож. Лезвие хрустнуло, но ему удалось немного развести челюсти. Они упали ему на колени. Вместе с частью носа.
Сопляк откинул назад волосы. Он скосил свои серовато-зеленые глаза, пытаясь видеть искромсанный обрубок посреди лица, рот исказился гримасой боли; вены на шее вздулись, как провода.
Мальчишка потянулся за Зубами. Они немного отбежали назад на своих карикатурных оранжевых ножках, они маршировали на месте, ухмыляясь юнцу, который сидел на корточках. Кровь хлестала ему на рубашку.
Мальчишка сказал то, что подтвердило убеждение Хогана в том, что он, Хоган, спятил – только в белой горячке можно произнести такое:
– Д-дай бне бмешок дозы, с-сукин с-сын!
Подросток снова потянулся за Зубами, но теперь они побежали из-под его руки вперед, между расставленными ногами, и тут донесся чавкающий звук – они захлопнулись на выступе в выцветших джинсах, чуть ниже того места, где кончается змейка.
Глаза у Брайана Адамса широко раскрылись. И рот. Он поднял руки на высоту плеч, широко разведя их, и какое-то время напоминал пародиста, который изображает, как Эл Джонсон поет «Мамми». Нож перелетел через его плечо и врезался в стенку фургона.
– Боже! Боже! Бо-о-о-о…
Оранжевые ножки топтались, будто исполняли шотландский танец. Розовые десны Китовых Кусачих Зубов в бешенном темпе сходились и расходились, будто произнося «да! да! да!», а потом забегали взад-вперед в том же темпе, словно говоря «нет! нет! нет!»
Когда начала рваться джинсовая ткань – и не только она, судя по звуку, Билл Хоган потерял сознание.
Он приходил в себя дважды. В первый раз, видимо, прошло немного времени, потому что буря еще завывала и было еще светло. Он стал оглядываться, но ощутил чудовищную боль в шее – конечно же, порез. И, наверное, не так уж плохо, как могло бы быть… или как еще будет завтра.
Он всегда загадывал не дальше завтрашнего дня.
Сопляк, – надо проверить, точно ли он мертв.
Не надо. Конечно, мертв. Иначе был бы мертв ты.
Тут донесся новый звук – размеренное клацанье Зубов.
Они идут за мной. С сопляком они покончили, но они еще голодные и идут за мной.
Он снова положил руки на пряжку ремня, но замок заело напрочь, а в руках уже не оставалось никакой силы.
Зубы медленно приближались – судя по звуку, они уже были у спинки сиденья, – и воспаленный рассудок Хогана начал сочинять стишок в ритме их беспрестанного чавканья: «Клац-чавк, клац-чавк! Мы – Зубы, топ-топ-топ! Мы идем, мы дудим, его съели, тебя съедим!»
Хоган закрыл глаза.
Клацающий звук исчез.
Хоган ждал, прошло томительно долгое время, прежде чем послышался щелчок, затем тихий звук рвущихся волокон. Пауза, снова щелчок, снова треск волокон. Пауза, снова щелчок, снова треск волокон.
Что происходит?
Третий раз щелкнуло, что-то порвалось, он почувствовал, как слегка дернулась спинка сиденья, и понял. Зубы добираются до него. Каким-то образом добираются до него.
Хоган вспомнил, как Зубы сошлись под змейкой на джинсах мальчишки, и приказал себе отключится. Песок, задуваемый сквозь выбитое стекло, хлестал его по щекам.
Щелк… хрясь. Щелк… хрясь. Щелк… хрясь.
Звуки раздавались совсем близко. Хоган не хотел туда смотреть, но не смог удержаться. Зубы подбирались к нему. И за правым бедром, там, где подушка сиденья переходила в спинку, он увидел широкую белую ухмылку. Она отвратительно медленно продвигалась вверх, на немыслимых оранжевых ножках, зацепив складку серого обивочного материала между резцами… потом челюсти разошлись, и складка конвульсивно подалась вперед.
Когда Зубы уперлись в карман брюк Хогана, он снова потерял сознание.
Когда он пришел в себя во второй раз, ветер утих и стало почти темно: воздух приобрел мрачный пурпурный оттенок, которого Хоган еще никогда не видел в пустыне. Кучки песка, которые виднелись через остатки разбитого окна, напоминали игривых детей привидений.
Сначала он ничего не мог вспомнить; последним что всплыло в памяти, было то, что он глянул на индикатор горючего, увидел, что в баке осталась только восьмая часть, а потом заметил вывеску у дороги: «ПРИДОРОЖНЫЙ БАКАЛЕЙНЫЙ И ЗООЛОГИЧЕСКИЙ МАГАЗИН СКУТЕРА – БЕНЗИН – ЗАКУСКИ – ХОЛОДНОЕ ПИВО – ЖИВЫЕ ГРЕМУЧИЕ ЗМЕИ!»
Он сообразил, что надо некоторое время придерживаться этой амнезии; на какой-то период подсознание должно иметь возможность не пускать опасные воспоминания. Но не вспомнить тоже опасно. Очень опасно. Потому что… Подул ветер. Песок ударял в плохо защищенный левы борт фургона. Звук очень напоминал (Зубы! Зубы! Зубы!) Хрупкая амнезия рассеялась, отпустив потом воспоминаний, и Хоган весь похолодел. Он вздрогнул, припомнив звук (чавк!) Кусачих Зубов, когда они приблизились к мошонке мальчишки, и рукой прикрыл свою собственную, бешено вращая глазами при виде удаляющихся Зубов.
На самом деле он их не видел, но удивился, с какой легкостью его плечи последовали за движением рук. Он взглянул на свои колени и медленно убрал руки с мошонки. Ремень безопасности больше не удерживал его. Его огрызки валялись на полу. Металлический язычок еще сидел в пряжке, но позади него был лишь оборванный кусочек красной ткани. Ремень не был обрезан – он был перекушен.
Он взглянул в зеркало заднего вида и увидел кое-что еще: задняя дверца фургона была распахнута, и только слабый отпечаток, по форме отдаленно напоминавший человека, остался на сером ковре там, где находился мальчишка. Мистер Брайан Адамс из Ниоткуда, США, исчез.
- Предыдущая
- 81/92
- Следующая
