Команда скелетов (сборник рассказов) - Кинг Стивен - Страница 53
- Предыдущая
- 53/82
- Следующая
Под подушкой был песок.
Он сунул туда останки рыбок, накрыл подушкой, затем осторожно перелил воду в канистру, куда сливал и другие остатки воды. Воду следовало очистить. И даже если система очистки не работает, с горечью подумал он, то через пару дней он не побрезгует пить и эту, неочищенную аквариумную воду, несмотря на то что в ней плавают чешуйки и кал золотых рыбок.
Очистив воду, он разделил ее на две равные части, вышел из корабля и понес долю Рэнда к дюнам. Рэнд стоял все в той же позе и на том же самом месте.
– Вот, Рэнд, принес тебе твою долю воды. – Он расстегнул молнию на защитном костюме Рэнда и сунул ему во внутренний карман плоскую пластиковую флягу. И уже собрался было задернуть молнию, но тут Рэнд вдруг оттолкнул его руку и выдернул из кармана фляжку. На пластиковом ее боку была выведена надпись: НЗ КОСМ. КОРАБЛЯ КЛАССА «ЭЙ-ЭС-ЭН» ФЛЯГА № 23 196 755 СОХРАНЯЕТ СТЕРИЛЬНОСТЬ ДО СНЯТИЯ ПЛОМБЫ. Пломба, разумеется, была сорвана, ведь Шапиро надо было наполнить флягу.
– Я очистил…
Рэнд разжал пальцы. Фляга с легким стуком упала на песок.
– Не хочу.
– Не хочешь?.. Господи, Рэнд, да что же а то с тобой творится, а? Когда наконец ты прекратишь?
Рэнд не ответил.
Шапиро наклонился и поднял флягу № 23 196 755. Стряхнул с боков прилипшие песчинки.
– Что это с тобой творится? – повторил Шапиро. – Это шок, да? Ты уверен?.. Потому как если это шок, я… могу дать тебе таблетку или сделать укол… Знаешь, если честно, ты меня уже достал! Это надо же, стоять все время вот так и пялиться в никуда! На сорок миль вперед и в ничего! Это песок?… Всего лишь песок?. Неужто не ясно?
– Это пляж… – мечтательно произнес Рэнд. – Хочешь, построим из песка замок?
– О’кей, все ясно, – кивнул Шапиро. – Иду за шприцем и ампулой «желтого Джека». Если решил вести себя как полный дебил, то и я буду обращаться с тобой соответственно.
– Только попробуй сделать мне укол. Тебе придется подкрадываться сзади и очень тихо, – миролюбиво заметил Рэнд. – Иначе я тебе руку сломаю.
Что ж, похоже, он вполне способен на это. Астронавт Шапиро весил сто сорок фунтов и был на две головы ниже Рэнда. Схватка врукопашную – не по его части. Он глухо чертыхнулся и повернул назад, к кораблю, все еще держа в руке флягу Рэнда.
– Мне кажется, он живой, – сказал Рэнд. – Вернее, даже не кажется. Я уверен.
Шапиро обернулся, взглянул на него, потом – на дюны. Заходящее солнце бросало золотистые отблески на извилистую поверхность песчаных гребней, отблески, которые постепенно тускнели и переходили в темный, цвета черного дерева, оттенок в ложбинах и впадинах. А рядом, на следующей дюне, наоборот – черное дерево превращалось в золото. Черное в золото, золото в черное и черное в золото… Шапиро заморгал и протер глаза.
– Я несколько раз чувствовал, как вот эта дюна шевелилась у меня под ногами, – сказал ему Рэнд. – Очень тихо, еле заметно, словно наступающий прилив. И знаешь, даже воздух стал пахнуть совсем по-другому. Пахнуть солью…
– Да ты совсем спятил, – сказал Шапиро.
Слова Рэнда страшно напугали его, казалось, мозги остекленели от ужаса.
Рэнд не ответил. Глаза его продолжали всматриваться в дюны, которые превращались из золота в черное, из черного – в золото… Шапиро зашагал к кораблю.
Рэнд пробыл на дюне всю ночь и весь следующий день.
Шапиро выглянул и увидел его. Рэнд снял свой защитный костюм и бросил под ноги. Песок уже почти целиком засыпал его. Из него одиноко и молитвенно вздымался к небу один лишь рукав, все остальное было погребено под песком. Песок походил на пару губ, с невиданной жадностью всасывающих в беззубую пасть добычу. Шапиро охватило безудержное и безумное желание кинуться на помощь и спасти костюм Рэнда. Но он не стал этого делать. Он сидел у себя в каюте и ждал прибытия спасателей. Запах фреона почти исчез. Его сменил другой, куда менее приятный – запах разложения останков Граймса.
Ни на второй день, ни ночью, ни на третий корабль спасателей не прилетел.
Каким-то непонятным образом в каюте Шапиро появился песок – и это несмотря на то, что все люки были задраены и система запоров держала надежно. Он отсасывал его портативным пылесосом – тем самым, которым в первый день собирал разлитую по полу воду.
Все время страшно хотелось пить. Его фляга уже почти совсем опустела.
Ему тоже начало казаться, что он чувствует в воздухе привкус соли. А во сне… во сне он отчетливо слышал, как кричали чайки. И еще он слышал песок.
Ровный и неукротимый ветер придвигал первую дюну все ближе к кораблю. В его каюте все еще было в относительном порядке – благодаря пылесосу, – но во всех остальных помещениях и отсеках корабля уже властвовал песок. Мини-дюны проникали через отверстия и сорванные люки и полностью завладели «Эй-Эс-Эн/29». Они просачивались сквозь крошечные щелочки, мембраны и вентиляторы, во взорванные камеры и отсеки.
Лицо у Шапиро осунулось, на щеках пробивалась колючая щетина.
К вечеру третьего дня он поднялся на дюну проведать Рэнда. Хотел было прихватить с собой шприц, затем отказался от этой мысли. Теперь он точно знал: это не шок. Рэнд сошел с ума. И самое лучшее для него – это побыстрее умереть. Похоже, это скоро должно случиться.
Если Шапиро просто осунулся, то Рэнд выглядел истощенным сверх всякой меры. Сплошные кожа да кости. Ноги, прежде крепкие и плотные, с прекрасно развитыми стальными мускулами, стали тощими и дряблыми. Кожа свисала с них гармошкой, точно спущенный носок. Из одежды на нем остались лишь трусы из ярко-красного нейлона, выглядевшие совершенно нелепо на иссохшем под солнцем морщинистом теле. На впалых щеках и подбородке отрастала светлая щетина. Щетина цвета пляжного песка. Волосы. прежде тускло-каштановые, выгорели под солнцем и стали почти белыми. Они беспорядочными прядями свисали на лоб. На этом иссушенном ветром мертвом лице жили, казалось, одни лишь глаза – пронзительно-голубые, они с пугающей сосредоточенностью глядели из-под неровной бахромы волос. Глядели на пляж.
(дюны, черт бы их побрал, ДЮНЫ)
Глядели неотступно, немигающе. И только тут Шапиро заметил самое скверное. Самое страшное, что только могло случиться. Он увидел, что лицо Рэнда превращается в дюну. Светлые борода и волосы – они затянули уже почти все лицо…
– Ты, – сказал Шапиро, – скоро умрешь. Если не укроешься в корабле и не напьешься, то скоро умрешь, понял?
Рэнд не ответил.
– Что ты торчишь тут? Чего тебе надо? В ответ – ни звука. Лишь слабый шелест ветра и тишина. Шапиро заметил, что складки кожи на шее Рэнда забиты песком.
– Я одного хочу, – произнес вдруг Рэнд еле слышным, точно шелест ветра, шепотом. – Мне нужна моя запись концерта «Парней с пляжа». Она у меня в каюте…
– Чтоб тебя!.. – взорвался Шапиро. – У меня совсем другие заботы на уме! Я жду и надеюсь, что прежде, чем ты окочуришься, за нами прилетит корабль. Хочу увидеть, как ты будешь орать и отбиваться, когда они поволокут тебя с этого твоего драгоценного гребаного пляжа! Хочу увидеть, что будет дальше!
– А пляж, я смотрю, и тебя достал, – заметил Рэнд. Голос казался каким-то пустым и отдавал слабым звоном – так в октябре звенит ветер в расколотой,. оставшейся на поле после сбора урожая тыкве. – Ты послушай, Билл. Послушай волну…
Рэнд слегка склонил голову набок и прислушался. В полуоткрытом рту виднелся язык. Он походил на сморщенную, высохшую губку.
Шапиро тоже прислушался. И действительно что-то услышал.
Он услышал дюны. Они пели. Пели полуденную песню воскресного пляжа – колыбельную, призывавшую вздремнуть. Заснуть и не видеть снов, спать долго-долго… Ни о чем не думать. И еще – крик чаек. Еле слышный шорох песчинок. Движение дюн. Да, он их услышал, дюны. Услышал и почувствовал – они так и тянут к себе.
– Ну вот, ты тоже слышишь… – сказал Рэнд.
Шапиро засунул в ноздрю сразу два пальца и начал ковырять – до тех пор, пока из носа не потекла кровь. Затем закрыл глаза. Сознание постепенно возвращалось. Сердце колотилось как бешеное.
- Предыдущая
- 53/82
- Следующая
