Команда скелетов (сборник рассказов) - Кинг Стивен - Страница 47
- Предыдущая
- 47/82
- Следующая
– Не прикасайтесь ко мне! Мало вам одного? Боже, лучше бы я умер!
Вдруг его лихорадочный взгляд остановился на бродячем псе с ввалившимися боками и шелудивой драной шерстью. Свесив язык, пес трусил на трех лапах по другой стороне безлюдной в этот ранний час улицы – наверное, высматривал мусорный бак, чтобы перевернуть его и порыться в отбросах.
– Вот и я так же, – в задумчивости сказал Брауэр как бы самому себе. – Всеми избегаемый, обреченный на одиночество, осмеливающийся выйти на улицу лишь после того, как все запрутся в своих домах. Пария!
– Послушайте, – сказал я более жестким тоном, не желая выслушивать мелодраматические излияния. – Я догадываюсь, что вы пережили сильное потрясение и это расстроило ваши нервы, но, поверьте, на войне мне довелось видеть великое множество…
– Так вы мне не верите? По-вашему, я потерял голову?
– Старина, я не знаю, вы потеряли голову или она вас, но я точно знаю, что если мы с вами еще немного подышим этой сыростью, мы определенно потеряем голос. Так что соблаговолите войти внутрь, хотя бы в холл, а я попрошу Стивенса…
Я осекся под взглядом безумца; в этом взгляде не осталось ни проблеска здравого смысла. Мне сразу вспомнились повредившиеся рассудком солдаты, которых после выматывающих боев увозили на подводах с передовой: кожа да кости, страшные невидящие глаза, язык мелет что-то несусветное.
– Не желаете ли взглянуть, как один изгой откликается на зов другого? – спросил он, игнорируя мои слова. – Смотрите же, чему я научился в чужедальних портах!
Он возвысил голос и выкрикнул как повелитель:
– Эй ты, кабы сдох!
Пес задрал голову и посмотрел на него настороженными бегающими глазками (один светился яростным блеском, другой закрыло бельмо), а потом неохотно изменил направление и, прихрамывая, затрусил к тому месту, где стоял Брауэр.
Пес сделал это против своей воли, вне всякого сомнения. Он скулил, рычал, поджимал хвост, напоминавший скорее грязную веревку, а ноги сами несли его к противоположному тротуару. Он растянулся у ног Брауэра, весь дрожа и подвывая. Его впалые бока ходили ходуном, а здоровый глаз, казалось, готов был выпрыгнуть из орбиты.
У Брауэра вырвался дикий хохот, от которого я и по сей день иногда вздрагиваю во сне.
– Ну что? Убедились? – сказал он, садясь на корточки. – Он узнал во мне своего… и понял, чем это ему грозит.
Брауэр протянул руку – пес обнажил клыки и угрожающе зарычал.
– Не надо! – воскликнул я. – Он вас цапнет!
Брауэр и бровью не повел. В свете уличного фонаря его лицо, искаженное гримасой, было синевато-серым, зрачки чернели, как две прожженные в пергаменте дыры.
– Вот еще, – пропел он. Глупости какие. Мы с ним просто обменяемся сейчас рукопожатием… как недавно с вашим другом.
Он проворно схватил собачью лапу и встряхнул. Пес отчаянно взвыл, но даже не подумал укусить человека.
Брауэр резко поднялся. Взгляд его прояснился, и только необычная бледность отличала его в эту минуту от того джентльмена, что любезно согласился быть нашим партнером за карточным столом.
– Я должен идти, – спокойно сказал он. – Пожалуйста, передайте вашим друзьям мои извинения за столь нелепое поведение. Может быть, мне еще представится случай… искупить свою вину.
– Это нам следовало бы принести свои извинения. – сказал я. – И не забудьте о деньгах, которые вы выиграли. Тысяча долларов на дороге не валяются.
– Ах да! Деньги! – его губы скривила горькая улыбка.
– Вам нет необходимости возвращаться в холл. Если вы обещаете мне подождать здесь, я принесу деньги. Обещаете?
– Да. Если вам угодно. – Он задумчиво поглядел на пса, скулящего у него в ногах. – Что, дворняга, никак напрашиваешься в гости, хочешь разок в жизни поесть прилично? – И снова эта горькая улыбка.
Я оставил его, пока он не передумал, и поспешил в дом. Кто-то – скорее всего Джек Уайлден, самый рассудительный, – успел обменять фишки на «зелененькие» и сложить купюры аккуратной стопкой с центре игрового стола. Никто не проронил ни звука, пока я собирал деньги. Бейкер и Уайлден курили; Дэвидсон сидел как в воду опущенный, терзаясь муками раскаяния. Перед уходом я положил ему руку на плечо, и он проводил меня благодарным взглядом.
Когда я снова вышел на улицу, там не было ни души. Брауэр исчез. Я стоял, зажав в каждой руке по пачке денег, и бесцельно вертел головой по сторонам. Я выкликнул его имя а случай, если он укрылся в тени где-нибудь поблизости, – ответа не последовало. Взгляд мой упал вниз. Бродячий пес лежал на прежнем месте, но я сразу понял, что ему уже никогда не рыться в отбросах. Передо мной был труп. Клещи и блохи организованно покидали околевающее тело. Я попятился, испытывая чувство брезгливости… и безотчетного страха. Что-то мне подсказывало: Генри Брауэр не исчез из моей жизни. Так оно и вышло, хотя мне не суждено было его увидеть.
От полыхавшего в камине огня остались язычки пламени, из углов комнаты потянуло холодком, однако никто не пошевелился, пока Джордж снова раскуривал трубку. Он вздохнул, скрестил ноги на другой манер, так что суставы затрещали, и продолжил свой рассказ:
– Надо ли говорить, что все участники ночной игры были единодушны: следует найти Брауэра и отдать ему выигрыш. Кто-то, возможно, назовет нас ненормальными, но, не будем забывать, наша молодость пришлась на более достойные времена. Дэвидсон совсем скис. Я попытался отвести его в сторонку и как-то взбодрить – пустое, он лишь мотнул головой и побрел домой. Я не стал его удерживать. Отоспится, решил я, и все предстанет уже не в таком мрачном свете, тогда можно будет вдвоем отправиться на розыски Брауэра. Вдвоем, потому что Уайлден уезжал из города, а Бейкеру предстояли «общественные визиты».
Надо помочь Дэвидсону вернуть чувство собственного достоинства – с этими словами я отправился к нему на квартиру утром следующего дня. Он еще спал. Можно было, конечно, разбудить, но в этом возрасте сон целителен, и я решил пока разъяснить кое-какие факты.
– Прежде всего я поговорил с вашим, Стивенс… – Джордж вопросительно вскинул брови, глядя на своего дворецкого.
– Дедом, сэр, – подсказал тот.
– Благодарю.
– Всегда к вашим услугам, сэр.
– Я поговорил с дедом Стивенса. Кстати, на этом самом месте. И выяснил, что некто Раймонд Гриэр, человек, с которым я был немного знаком, вел какие-то дела Брауэра. Гриэр служил в городской торговой палате, и я без промедления отправился в его офис, размещавшийся в Флатирон Билдинг. Он был у себя, и мы сразу нашли общий язык.
Когда я рассказал ему о событиях прошлой ночи, на его лице изобразилась сложная гамма чувств: жалость, озабоченность, испуг.
– Генри, бедняга! – воскликнул он. – Я ждал, что этим кончится, вот только не думал, что так скоро.
– Вы о чем? – спросил я.
– О его нервном срыве, – пояснил Гриэр. – Это случилось в год его пребывания в Бомбее, и, вероятно, никто, кроме Генри, не знает всех подробностей. Я вам расскажу, что мне известно.
То, что я услышал от Гриэра, заставило меня отнестись к Генри Брауэру с большим пониманием и симпатией. Этот молодой человек, оказалось, пережил настоящую трагедию. Как и полагается в классической трагедии, несчастье здесь явилось результатом фатальной ошибки – а именно: забывчивости.
В распоряжении у Брауэра, представителя торговой миссии в Бомбее, находился автомобиль, по тогдашним временам – экзотика. По словам Гриэра, Генри радовался как ребенок, разъезжая по узким улочкам и видя, как шарахаются выводки цыплят, а мужчины и женщины падают на колени, прося защиты у своих языческих богов. Он ездил по городу, собирая толпы оборванных детей: они следовали за ним по пятам, но всегда робели, стоило предложить им прокатиться на этом чуде техники. То был «форд-седан», модель А, один из первых автомобилей, который можно было привести в движение без заводной ручки, простым нажатием кнопки стартера. Прошу это запомнить.
Однажды Брауэр поехал в другой конец города обсудить с местным набобом возможный контракт на партию джутового каната. Как обычно, мощный рев двигателя и автомобильные выхлопы, не уступавшие в громкости пушечной пальбе, привлекли всеобщее внимание и прежде всего ребятишек.
- Предыдущая
- 47/82
- Следующая
