Титановый бардак (СИ) - Номен Квинтус - Страница 14

— Еще бы провести через него идею насчет того, чтобы судьи, дающие уркам сроки меньше минимальных, недоданное сами отсиживали… — довольно злобно и Света вставила свои пять копеек в разговор.

— С Мессингом точно дружить надо, — хмыкнул Петя. — Он мне человечка сдал забавного. Мужичонка до революции вроде как писарем в полиции служил, в смысле делопроизводителем, но при этом как-то огреб Анну-три и Владимира, причем уже второй степени. Правда, на контакт мужичонка идет плохо, но и не таких разрабатывали… Так что, женушка дорогая, по части работы с судьями определенные варианты уже забрезжили, и не будем дергать ОГПУ там, где сами вопрос решить можем.

— А мы можем? Нас же всего-то…

— Нас десять человек, каждый из которых по нынешним временам может успешно руководить даже не заводом, а целой отраслью. Или даже двумя, — Оля при этих словах внимательно посмотрела на Иру. — Или тремя. И заниматься этим нам придется, просто потому что больше-то некому…

В конце сентября, когда был собран урожай в Задних Выселках (довольно скромный, по мнению попаданцев, но великолепный по мнению Митрофана Даниловича) попаданцы все уже перебрались в Боровичи. Туда же переехал и Митрофан Данилович, передав деревушку трем молодым семьям из соседних сёл. Молодежь это приняла с энтузиазмом, получив по почти новенькой избе на семью и, в довесок, довольно приличную пасеку. Еще им пообещали «в следующем году кое-что подкинуть», так что сам Митрофан Данилович был уверен в том, что дома ничего плохого не случится, а сам он с огромным энтузиазмом начал «работать с металлом».

Работать ему было где, все же на трех кирпичных заводах и на механическом набралось семь токарных станков, а еще два… Света вспомнила, что где-то в середине тридцатых годов из Мсты вытащили затопленную еще в шестнадцатом году баржу, на которой перевозили (вроде бы в Рыбинск) два очень тяжелых бельгийских станка. То есть то, что станки были бельгийскими, выяснилось когда их из воды вытащили, и Вася, осмотрев ржавые железяки, сказал, что «постарается их восстановить». Стараться явно стоило: один станок был токарным с шестиметровой базой, а второй — вертикальным фрезерным. По словам Светы «тогда» железо сразу отправили в металлолом, но теперь — когда оно еще не окончательно проржавело — и на этих станках можно было «при нужде кое-что сделать». А делать нужно было очень много «кое-чего»…

День у Володи Сердобина выдался не самый удачный. То есть, если вдуматься, ему определенным образом даже повезло, но можно ли назвать везением работу в ночь на понедельник? Да и повод для этого был далеко не радостным: Викентий Станиславович прошлым утром сказал, что Сережа Гордеев будет мать хоронить, так что если он «свободен в воскресенье», то к зарплате добавится сразу три рубля. Вообще-то работа «помощником истопника» была не самой трудной, а работа исключительно в ночные смены еще в принципе давала определенное время днем, когда можно было и в библиотеку зайти — но если работать по полторы смены (за что отдельное спасибо Викентию Станиславовичу, ведь куда как лучше получать не двадцать четыре, а тридцать шесть рублей в месяц), то почему-то днем в библиотеку не особо и тянет…

Работа в воскресные ночи оплачивалась «по особому тарифу» — потому что кочегары в эти ночи не работали и приходилось истопникам за котлом следить а их помощникам «работать за двоих», и ни Володя, ни Сережа от такого приработка никогда не отказывались: нужно ведь семьи кормить, а другой работы «пораженцам» было не найти. Но оба парня все чаще задумывались о том, что в родной стране им ничего уже хорошего не светит, и останавливало их лишь то, что денег на переезд у них не было.

Когда в начале десятого Володя дошел до дома, он в очередной раз задумался о том, где еще можно заработать на билеты хотя бы до Вены, но додумать эту мысль не успел: после короткого стука в дверь в комнату, не дожидаясь ответа, вошла какая-то молодая женщина и Володя с недовольством подумал, что опять он забыл закрыть щеколду.

— Владимир Семенович? Мне вас порекомендовал один человек, и я бы хотела получить от вас ответ на простой вопрос: вы можете провести карбоксилирование фенола?

Володя немного удивился явной неуместности вопроса, но мозг сам выдавил ответ:

— Если напрямую, то нет: мне кажется, что фенол карбоксильную группу присоединить не сможет.

— Ну непосредственно конечно, а как насчет фенолята натрия? Ну, я думаю натрия, хотя могу и ошибаться.

— Через фенолят щелочного металла? А вы знаете, это выглядит… полной уверенности нет, но попробовать определенно стоит. Вы правы, если идти таким путем, то вполне может и получиться… то есть наверняка получится, ведь в Германии именно так делают. Но вам-то зачем это?

— Да, именно для этого. Так, собирайтесь, поедете со мной, — женщина огляделась и, обратив внимание на сжавшуюся в углу Володину сестру Дину, добавила: — и семью забирайте. Так, а где ваша мать?

— На работе она, и я не знаю где она работает, — испуганно ответил Володя, сохраняя надежду, что хоть мать останется на воле. Хотя если заберут сестру…

— Глупости всё это, — улыбнулась странная гостья, — я знаю где, но она уже там не работает. Её скоро привезут… просто я думала, что уже привезли, но ты не переживай. Я не арестовывать вас приехала, а предлагаю работу. Хорошую, зарплата у нас будет… ну, по началу, думаю, рублей сто пятьдесят. Девочка, ты где учишься? — обратилась она к сестре.

— Нигде она не учится, — резко ответил Володя, — да и вы с работой передумаете: мы же пораженцы…

— Что не учится, это безобразие, а поражать в правах внука того, кто на поле боя за подвиг титул получил — вообще идиотизм. Тем более что титулы законом отменены… У вас тут все ваши вещи? — она оглядела комнату.

Похоже, дамочке точно плевать на титул, да и знает она о нем всё, так что о работе она всерьез говорит, — подумал Володя, но его подозрения по поводу истинной цели этого странного визита лишь усилились. Но даже если его собрались арестовывать… у матери работа есть, они с сестрой с голоду не помрут — да и всегда для них останется возможность уехать в родную деревушку на Псковщине:

— Нет, большую часть соседи себе забрали.

— Какие соседи? — не то, чтобы удивилась, а просто уточнила гостья.

— Которых к нам большевики подселили.

— Это нехорошо… что соседи вещи ваши забрали, нехорошо. — Она открыла дверь в прихожую и громко кого-то позвала: — Так, ребята, помогайте все упаковывать, — а затем, повернувшись к Володе, с улыбкой (и очень злобной улыбкой, как показалось парню) позвала его с собой: — Пойдемте, посмотрим, где еще ваши вещи хранятся…

Первая дверь открылась практически мгновенно: Володя был убежден, что жившая там Маргарита Львовна вероятно решила, что наконец-то надоедливых соседей выселяют и набившимся в прихожую мужчинам в гимнастерках потребовались понятые. Он знал, что ее муж, работающий в милиции, в службе охраны музеев, неоднократно уже писал заявления на выселение «классово чуждого элемента». Но ее ожидания явно не оправдались:

— Что из мебели тут ваше? — поинтересовалась удивительная гостья.

— Ничего ихнего тут нет, мы все по ордеру получили и теперь это все наше!

— По ордеру получили, говоришь? — нехорошо усмехнулась гостья, — ну, а теперь пришло время получить по морде. Так, Митрофан Данилович?

— Как скажете, Анна Фёдоровна.

— И посуда в шкафу тоже наша.

— Ого, кузнецовский фарфор из Вербилок?

— Гарднеровский еще, — ответил Володя, удивившись тому, что эта Анна Фёдоровна узнала посуду даже сквозь запыленное стекло, — дед её очень давно покупал.

— Так, мужики, — обратилась она к стоящим возле двери парням в гимнастерках, — хоть одну чашку или блюдце разобьете — я вам руки вырву и засуну их в… сами знаете куда.

— Не волнуйся, Анна Фёдоровна, мы чай не пальцем деланные — и при этих словах все они рассмеялись, — упакуем в лучшем виде, чай не впервой.