Волков. Гимназия №6 (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 15

Вот так сюрприз, господин Кудеяров, не так ли?

Впрочем, неприятель то ли не придавал моей персоне такого уж большого значения, то ли просто не любил утруждать себя лишними размышлениями — уже через пару минут вся банда восьмиклассников дружно орудовала ложками, уплетая за обе щеки суп. Я не стал отставать: отыскал свободное место, пристроил поднос с обедом на стол и принялся воздавать должное умению местных поваров. Надо сказать, достойному — оба блюда получились весьма и весьма недурственными.

Вероятно, дело было в продуктах — вряд ли этот мир в девятьсот девятом году уже дошел до глутаматов, генно-модифицированных помидоров и прочей сомнительной мути… Или ночная перестройка организма сожрала все внутренние резервы, и теперь я точно так же набросился бы даже на самую непритязательную снедь.

Пожалуй, скорее — второе: суп исчез буквально за какие-то пару минут, да и поре с увесистой котлетой из фарша на тарелке не залежались. И я уже всерьез начал примериваться к добавке, когда где-то в самой середине столовой раздался шум.

Звон упавшей посуды — то ли металлической ложки, то ли вилки, то ли ножа. И сразу за ним грохот, с которым обычно бьется тарелка… или несколько тарелок сразу.

Господа гимназисты тут же прекратили галдеть и чавкать — и дружно повернулись туда, где вдруг нарисовалось то, что любой народ испокон веков ценил немногим меньше насущного хлеба.

Зрелище.

— Ой, горе-то какое. — Мой старый знакомый с крысиной мордой картинно схватился за голову. — Никак, любезный Фурсов у нас без второго остался.

Восьмиклассники у дальней стены хором захихикали, а за ними общее веселье подхватили и чуть ли не все вокруг: пюре и котлета действительно свалились со стола и теперь валялись на паркете вперемежку с осколками тарелки. И вряд ли это могло случиться само собой — особенно когда мимо проходил Крысиная Морда.

— А впрочем, судари, если разобраться — так никакой беды и вовсе нет. Кухаркиному сыну брезгливым быть не положено. Надо — и с пола поест, так ведь?.. Угощайся, любезный!

Крысиная Морда коснулся котлеты лакированным носком ботинка — и пододвинул Фурсову.

Где-то на этом месте мой однокашник просто обязан был встать и как следует врезать обнаглевшему восьмикласснику. Здоровье наверняка позволяло: даже сидя Фурсов изрядно возвышался над остальными гимназистами, а уж шириной спины дал бы фору многим взрослым. Но вместо того, чтобы лезть в драку, он лишь отодвинулся на лавке и даже чуть втянул голову в крепкие плечи.

Испугался? И если так, то чего именно — кулаков восьмиклассников или сурового наказания за драку в столовой?..

Да, похоже, дело обстояло именно так: бритый затылок Фурсова понемногу становился пунцовым. Я почти физически ощущал исходивший от здоровяка праведный гнев, но тот изо всех сил сдерживал его внутри. На этот раз гнилая компания Кудеярова выбрала себе жертву, которая не могла ответить.

И ни грозного Ивана Павловича, ни кого-то из учителей, как назло, рядом не оказалось.

— Да ты, никак не голодный? — ехидно поинтересовался Крысиная Морда, нависая над Фурсовым. — Ежели так — тебе, любезный, и компот без надобности.

Бедняга попытался спасти хотя бы остатки своего обеда, дернулся, но не успел: длинная загребущая лапа подхватила стакан со стола — и сразу же выплеснула сладкую жижу с ягодами прямо ему в лицо.

И тут терпение закончилось. Только не у Фурсова — у меня.

Я уже давным-давно научился держать себя в руках, но сейчас сработало что-то другое. Чуть ли не постороннее, на уровне чужой памяти, засевшей не в разуме, а где-то в мышцах или позвоночнике. Похоже, желание разобраться с Кудеяровской бандой имелось еще у Володи Волкова — а теперь к нему прибавилось еще и мое собственное.

Веселая ярость буквально подбросила меня с лавки и, толкнув в спину, швырнула навстречу Крысиной Морде.

— А ну отойди! — рявкнул я на всю столовую. — Или руки пообрываю!

Восьмиклассники будто этого и ждали: тут же повскакивали со своих мест и бросились вперед, на ходу расстегивая пуговицы на воротах кителей — чтобы одежда не мешала. Их было человек семь, не меньше, но сейчас я без особых раздумий сцепился бы хоть с дюжиной. Злость бурлила внутри, разливаясь по мускулам увесистой и недоброй силой. Рвалась наружу — и в какой-то момент я почти перестал ее контролировать.

Крысиная Морда, похоже, даже успел заметить что-то… Не иной облик, конечно — на такое моих нынешних способностей пока еще не хватало. Взгляд, боевую стойку, уверенность… а может, и тот самый местный Талант — то, что позволило на мгновение увидеть на месте тощего парня в форме гимназиста другого меня, настоящего.

Того, кого следовало бояться.

Крысиная Морда сообразил, что дело пахнет керосином. Отступил на шаг и даже попытался дернуться куда-то в сторону — но восьмиклассники врезались ему в спину и буквально бросили прямо на меня.

И я ударил. Без изысков — левым прямым на подшаге, разве что в самый момент чуть оттянув плечо назад, чтобы ненароком не сломать дураку шею. Мой кулак с хрустом промял противную физиономию, но свалиться Крысиная Морда не успел — двое товарищей тут же подхватили его под руки. Втроем они почти загородили проход, но остальных это не задержало: восьмиклассники лихо сигали через столы и лавки, расталкивая младших гимназистов, снося на пол посуду и ботинками превращая чужие обеды в продуктовое месиво.

Парни явно были настроены серьезно — и я тоже не миндальничал. Пользоваться ножом и вилкой в школьной драке, пожалуй, все же не стоило, но в умелых руках в оружие можно обратить что угодно… К примеру — самый обычный поднос. Я подхватил с ближайшего стола металлический прямоугольник с загнутыми кверху краями и швырнул кому-то в лицо его содержимое: котлету, картофельное пюре и кружку с компотом. Особенно действенным оказался еще не успевший остыть суп — восьмиклассник тут же с воплем закрылся руками и поспешил убраться в сторону.

Впрочем, легче мне не стало. Еще одного здоровяка с тонкими усиками я опрокинул на стол пинком в живот, но потом на меня налетели сразу то ли трое, то ли вообще пятеро. Первый сдуру отбил костяшки об поднос и свалился, со звоном получив по лбу, но остальные явно оказались половчее — бросились в драку вместе, успев еще и разойтись в стороны.

Я крутился волчком, раздавая удары направо и налево и стараясь не дать опрокинуть себя на пол и забить ногами, и в какой-то момент заметил, что сражаюсь уже не в одиночку: то ли кто-то из однокашников все-таки решил прийти на помощь, то ли местная братия просто под шумок сводила счеты — столовая понемногу превращалась в самое настоящее поле боя. Или скорее в бесформенную и дикую свалку, в которой все дрались со всеми. Даже младшие классы — пацаны лет по двенадцать-тринадцать — не остались в стороне и с визгом швыряли друг в друга котлеты, хлебные корки, вилки, ложки…

Краем глаза я разглядел и Фурсова: здоровяк, наконец, поднялся с лавки, отшвырнул вяло трепыхавшегося Крысиную Морду, сдернул повисшего у меня на плече восьмиклассника, повалил, уселся сверху — и принялся деловито вбивать беднягу в пол пудовыми кулачищами.

Красота да и только.

Побоище вряд ли продолжалось дольше минуты, но для меня и она показалась вечностью. И я перестал орудовать смятым подносом, только когда чуть ли не прямо над ухом заверещал свисток, и гимназисты тут же брызнули в разные стороны.

Блюстители порядка прибыли — и, похоже, даже чуть раньше, чем кому-то пробили голову или свернули шею.

— А ну — прекратить! — заревел Иван Павлович, оттаскивая под руки озверевшего Фурсова. — Или всех в карцер запру!!!

На этот раз в столовой было тихо. Я бы даже сказал — непривычно и странно тихо, будто здесь и вовсе не кипело сражение — каких-то часа полтора-два назад. Хотя прочих напоминаний о случившемся на обеде побоище осталось немало: разбитая посуда, поваленные лавки, столы, стоящие не ровными рядами, а абы как, вкривь и вкось. Подносы, раскиданные ложки и вилки…