Забытые острова. Аннушка (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 7

- Как я могу к вам обращаться? - спросил он, когда мы, наконец, смогли продолжить разговор.

- Анна.

- А по отчеству?

- Да какое, нафиг, отчество?

Я не выдержала слишком большого количества куртуазии и перешла на более легкий и привычный способ общения.

- Просто Аня. А сколько тебе лет?

- Какое это имеет... Двадцать шесть.

- Мне двадцать четыре, поэтому давай на "ты". И вообще: все эти словесные реверансы действуют мне на нервы.

- Ну давайте... то есть, давай.

- Я буду звать тебя Борюсик.

- Но почему?

- Потому, что, во-первых, ты - вылитый Борюсик. Ну сам на себя посмотри, на Бориса Митрофаныча ты никак не тянешь. А во-вторых, это лучше, чем Митрофанушка и Кузя.

Вновь живо представив себе Борюсика на месте Домовенка, я гыгыкнула, но удержалась от дальнейших фантазий. Борюсик покорно кивнул, и мы продолжили:

- Скажите, Аня, вы... ты при каких обстоятельствах оказалась в этом месте?

- При бытовых.

- Это как?

Он недоуменно уставился на меня.

- Элементарно, Ватсон, - прыснула я. - Заснула дома, проснулась здесь, на рассвете, на берегу моря. Прям как была, в трусах и одеяле. Романтика, блин! А ты? - спросила я его в свою очередь.

- Да, знае... знаешь, примерно так же. Только задремал между лекциями, и вот, понимаешь, проснулся от того, что упал. Думал, что со стула, оказалось - с камня.

- Забавно, - опять хихикнула я.

- Ну, я бы так не сказал.

Он потер плечо, видимо, пострадавшее при падении.

- Аня, вы не понимаете всю глубину возникшей проблемы. Ведь где-то там остались мои студенты, недочитанные лекции, научная работа, мои обязанности, квартира, мама, да вообще вся моя жизнь, в конце концов!

Не удержался мальчик, сорвался на "вы" и на возмущение. У него студенты? Да он, поди доцент? Хотя, где ему - скорее всего, так, аспирантик. Зато теперь известно, кто ему галстуки к рубашкам подбирает. Борюсик, выходит, полноценный маменькин сынулька! Вот свезло, так свезло. А как он на меня глядел-то! Похоже, он, до кучи, еще и мальчик-колокольчик, из тех, что "не динь-динь". Я, конечно, все свои соображения оставила при себе. А вслух, пожавши плечами, сказала:

- Ты ведешь себя неконструктивно.

Он настолько удивился, что даже жаловаться перестал. Видимо, в его представлениях о жизни, слова "ум" и "женщина" даже близко не соседствуют. Да и я со своими обычными манерами на интеллектуалку никак не тяну. Собственно, я и не она. Так, наблатовалась то здесь, то там, книжек поначиталась, да и жизнь чему-то научила. Не удержалась, съязвила:

- Умные слова знают не только очкарики. Кстати, а что ты очки не надеваешь?

- Да как-то так случилось… в общем, я, когда оказался здесь, стал достаточно хорошо видеть и без них. Я понимаю, в это трудно поверить…

Действительно, трудно. То есть, он меня всю до последнего прыщика разглядел? У-у-у, злыдень писюкатый! Так, вроде, на мове сексуального маньяка кличут.

Кажется, последнюю фразу я вслух сказала. Иначе, с чего бы он так надулся? Впрочем, ненадолго. Надулся, помолчал, сдулся, продолжил разговор:

- И что ты предлагаешь?

- В смысле? – не врубилась я.

- Ну как же, ты сказала, что я неконструктивен. Так что ты предлагаешь?

- Это ты должен предлагать. Ты же из нас двоих мужчина, или я чего-то не заметила?

И я пристально посмотрела на две ладони ниже его талии.

- Э-э-э...

Он снова покраснел, затушевался и принялся искать ответа на вопрос о смысле жизни на носках своих ботинок. Понятно, спекся ботаник. Что ж, добивать, так добивать.

- Молодой человек, вопрос Чернышевского "Кто виноват" является, по сути, вторичным. Об этом можно рассуждать, сидя на диване перед телевизором в позе Буратино, со стаканом водки в одной руке и луковицей в другой. Гораздо рациональнее прежде определиться на предмет "Что делать".

- И как вы себе это представляете?

О, сбился на академический тон. А хрен тебе, Егорка, сам шевели мозгами.

- Для начала, я предлагаю сравнить полученные от наших "Командировщиков" инструкции.

- От кого?

Я начала терять терпение.

- Ты в самом деле такой тормоз, или притворяешься? Какие-то хмыри нас сюда заслали, пайком снабдили, задание выписали. Считай, отправили в командировку. Вот они, соответственно, и Командировщики.

- А-а-а! У меня был текст на экранчике вот этого, - он протянул руку, - планшета. Там было сказано, что это место находится на какой-то Платформе-5 и называется "Затерянные острова", и что в полдень дадут дополнительные инструкции. Потом еще в полдень, как было обещано, появился еще один текст, но он был слишком большим, и я его запомнил очень, так сказать, фрагментарно.

- А панель поставки ты нашел? Первый заказ сделал?

- Э-э-э...

- Ясно. Прощелкал, значит.

- Да нет, конечно же!

- Если не секрет, что взял?

- Три сэндвича с ветчиной, плитку шоколада и бутылку минералки.

- И, конечно, все уже сожрал?

- У-у меня еще один остался. Только не полностью. Но если ты не против...

Борюсик полез, было, в пакет, но я его остановила.

- Не надо, я уже обедала. А воду ты всю выпил?

- Всю. Тут, знаешь, довольно жарко...

- А бутылка где?

- Выкинул, конечно, - пожал он плечами и глянул на меня так, будто я сказала несусветную глупость.

- Балбес!

Каюсь, не стерпела. А кто бы вытерпел такое чудо? Правда, в последний момент удержалась, чтобы не отвесить этому оболтусу хорошего леща. Борюсик тоже решил проявить характер:

- По какому праву ты на меня кричишь? Я тебе не мальчик! И вообще...

Ботан быстро сдулся, перейдя в свое обычное состояние, а я задумалась.

Да-а, тяжелый случай. И как этому созданию объяснить, что он, мягко говоря, не прав? И ведь орать на него бесполезно, он просто не воспримет. Надо сперва решить, что с ним делать дальше. Нет никакого желания вытирать ему сопельки, готовить кашку и прочее. А то потом он решит, что я должна ему стирать носки, рассказывать на ночь сказки и делать все прочее, что обычно делала его матушка. Не-ет, я на такое не подпишусь. А вот бутылочку, которую он выкинул, надо бы найти и подобрать. Мне все равно в ту сторону идти, а он вряд ли сообразил тару куда-нибудь подальше закинуть. Надо только кадра этого отшить, чтобы следом не тащился. День-другой померзнет-поголодает, глядишь, и мозги на место встанут. Я изобразила обиженно-презрительную гримаску, и с той интонацией, с какой ставила на место дворовых мальчишек, заявила:

- Ну вот что, значительно старший, ты куда-то шел, вот туда и иди. А у меня дела, знаешь ли, мне некогда.

- Но...

Кажется, до ботана стало что-то доходить.

- Но ты хотя бы объясни, что я не так сделал!

Надо же, голосок почти что жалобный. Опять же, как будто, искренен, и действительно хочет что-то понять. Придется объяснять:

- Ты, заявляешь, что не мальчик, но мозги у тебя пятилетнего ребенка. Тебе дали полтора килограмма всего на свете. И что ты взял? Перекус на два раза. А что будешь жрать вечером? А утром? Хочешь, скажу, что будет дальше? Через час ты дожуешь остатки последнего бута, еще через час - шоколадку. Потом захочешь пить, а вода уже закончилась. Ты будешь шататься по острову, если повезет - найдешь какую-нибудь лужу и будешь кружить около нее, потому что набрать воды тебе будет не во что. А к следующему полудню ты будешь сидеть где-нибудь на камушке с подведенным от голода брюхом, и то, что закажешь, сожрешь в первые пять минут. И доживешь ли до третьей поставки - хрен его знает. В общем, сидишь себе, худеешь не по дням, а по часам.

- Но почему?!

О святая наивность! Мне что, предлагают сыграть Красную Шапочку? А пускай!

- Ты никогда и ничего не сделал в жизни сам.

Глава 4

Борюсик сверканул очами, попытался что-то сказать, потом взор его угас и уткнулся в попираемый штиблетами грунт. Неужто я попала в точку? То есть, всю сознательную жизнь мамаша его давила и гнобила, раздавала ЦУ налево и направо, а он не смел ей противостоять? А сейчас, лишенный родительского влияния, мальчик, видимо, пытается самоутвердиться.