Кафедра зооцелительства - Журавлева Юлия - Страница 17

– Где вы шляетесь, леди? – комендантша, кажется, поджидала меня на пороге. – Съезжать-то собираетесь? Комнату освобождать надо.

– Собираюсь, – скривилась я. – А куда мне переезжать?

– Держите, – и грымза всучила мне бумагу с данными комнаты и именем соседки и несколько погнутый ключ. – Можете идти заселяться, я ее уже предупредила.

Ну что ж, посмотрим, насколько мне повезло на этот раз. Имя и фамилия казались знакомыми, наверное, кто-то из моей группы, вот и познакомимся поближе.

Зайдя в свою теперь уже бывшую комнату (как много за сегодня стало бывшего), я последний раз окинула ее взглядом, решая, не взять ли что-нибудь еще.

Одеялом, подушкой и постельным бельем родная Академия должна обеспечить, коврик, кажется, относится к комнате. Цветы не возьму, все равно не знаю, как за ними правильно ухаживать, за меня это всегда делала приходящая уборщица. Книги на полках – одни романы и популярные издания, их точно не потащу, все равно вряд ли перечитывать буду. Что еще? Одежду я упаковала вчера, а то, что взяла из дома, так и лежало в мешке. Средства личной гигиены, косметика и прочие штучки были собраны и весили ощутимо больше, чем мои немногочисленные учебники и канцелярские принадлежности. Телекинезом я владела плохо, поэтому с трудом погрузила все вещи на выданную тележку, сверху положила букет и пошла заселяться.

У дверей нужной сто двенадцатой комнаты я остановилась и постучала, решив первый раз не открывать своим ключом, а проявить вежливость. Элис Дьяр… что-то знакомое, сейчас и узнаю, кто такая эта Элис.

И когда дверь открылась, я поняла, что и здесь просто не будет.

– Тебе чего? – рыжая однокурсница встала в проходе, подперев косяк.

Она все время таскалась рядом с Алексом, а поскольку с Алексом мы проучились все четыре года, и знала я его не в пример лучше остальных, то и общалась больше. А еще Алекс – первый, кто пригласил меня за общий стол и потом сделал многое, чтобы меня там приняли. Вот только Элис я совсем не нравилась, и принимать меня еще и в качестве соседки она не торопилась.

– От тебя ничего, я теперь здесь живу, – и для верности продемонстрировала распоряжение от комендантши.

Соседка не шелохнулась, тогда я попробовала ее обойти. Девчонка сделала шаг в сторону, загораживая проход.

– А если не пущу? – Элис будто невзначай подняла руку и принялась разглядывать свои ноготки, весьма остро наточенные, к слову. – Я уже привыкла к одноместной комнате, с соседками уживаюсь плохо, ты у меня четвертая будешь, остальные продержались недолго. Так, может, сразу пойдешь обратно к комендантше и скажешь, что мы не сошлись характерами? Чтобы лишний раз не таскать вещи, а?

Элис смотрела на меня в упор. Волосы собраны в высокий хвост, отчего скулы кажутся еще острее, губы сжаты в линию, глаза прищурены, даже стойка сразу чуть пружинистая, чтобы и самой ударить можно, и от чужого удара уйти. По такой сразу видно, что к скандалам она привыкла, как и к выдергиванию патлов всем недовольным. Конечно, я бы могла тоже продемонстрировать свои навыки. Могла последовать ее совету и не нарываться на штрафные баллы, а вернуться и попросить другую комнату. Но так можно с места на место долго бегать. А если зайти иначе?

– У меня эклеры есть, конфеты, вкусный чай и кофе. Но если не хочешь, могу пойти в другую комнату к другой соседке.

Мы смотрели друг на друга. Моя потенциальная соседка еще раз придирчиво окинула взглядом меня и мои вещи, которых набралось три больших коробки и несколько небольших.

– Заходи, так и быть, сейчас чайник на спиртовку поставлю. Но в шкафу твое барахло не поместится, учти, а на свою территорию я никого не пускаю.

Вот и решили одну проблему. Хотя бы с проходом внутрь. А там уж как-нибудь годик вместе проживем, если я не вылечу или не переведусь раньше.

Зайдя в комнату, я не сдержала грустный вздох: комнатушка на двоих была меньше моей прежней персональной. Шкаф – одно название, единственная перекошенная створка, штанга, на которой от силы три платья поместятся, не помявшись, и две полки наверху. Прямо скажем – негусто.

Узкая кровать с жестким и кочковатым матрасом, свалявшаяся подушка, грубое постельное белье какой-то непонятной расцветки, явно вылинявшее после множества стирок. Вот тут-то я и пожалела, что хотя бы простынь из дома не захватила. Надо было делать, как папа говорил…

Письменный стол с ящиками и полка для книг наверху. Куда я только буду все свое добро складывать?

Пока чайник на спиртовке медленно закипал, я достала самые нужные вещи и сложила в шкаф, предварительно применив к нему все известные мне очищающие бытовые заклинания, а то мало ли, кто и что держал там раньше? Ту же процедуру проделала с кроватью. А в письменный стол с ящиками мне и складывать особо нечего, Элис только фыркнула, когда я раскладывала там косметику.

Остальные коробки пока запихнула под кровать и выдохнула.

– И что, это все твои вещи первой необходимости? – удивилась соседка.

– Да, в коробках еще одежда, но ее все равно вешать некуда.

– А тазик там какой-нибудь? Чайник?

Зачем нужен чайник, я еще понимала, неплохо бы им обзавестись, вряд ли Элис согласится на постоянной основе поить меня чаем, но тазик…

– А зачем тазик? – осторожно спросила я.

Чувствую, выяснить этот момент стоило как можно раньше.

– А в чем ты стирать собираешься?

– А стирать можно только в тазу? А как же прачечная? – к таким трудностям я была не готова.

– Прачечная для привилегированных студентов из платников, к которым ты теперь, видимо, не относишься. Можешь, конечно, за деньги сдавать туда вещи.

– И где взять таз? Может, его выдают? Как постельное белье, к примеру.

– Нда… сложно тебе будет, принцесса. Иди чай пить, сейчас кипятком залью.

– Давай мой заварим, – я достала пачку явно лучше, чем ее непонятный дешевый сорт.

– А чашка у тебя есть?

– Есть, – я выставила на стол фарфоровую чайную пару, на что Элис закатила глаза, но насыпала заварки и залила кипятком. Эх, никакого представления о чаепитии…

Коробку со сладостями мы открыли, и обе с удовольствием начали таскать пирожные с эклерами.

– Как тебя угораздило-то? – соседка после эклеров и вкусного чая ощутимо подобрела и немного прониклась ко мне. – С родителями поссорилась, что ли?

– Вроде того, – я взяла эклер.

– А твой жених что на это сказал?

– Ничего не сказал, мы расстались.

– Понятно… – многозначительно протянула Элис и вытянула очередной эклер.

Сидели мы на моей незастеленной кровати, и было это как-то странно и непривычно. Вся ситуация: двухместная комната, чайник на спиртовке, дешевая обстановка, краска, местами облупившаяся на стенах, затертый паркет на полу, некоторые половицы подбиты гвоздями, шторы на прогнувшемся карнизе…

Сама Элис рыжая, просто какая-то неприлично яркая даже без макияжа, прямой и колючий взгляд зеленых глаз, веснушки на щеках, которые она и не пыталась запудрить, худая, плечи и локти острые, ключицы выпирают, зато груди толком нет, так, один намек. Да ее эклерами кормить и кормить.

– Значит, ты теперь свободна, – с какой-то грустью произнесла девушка.

– Получается, да. А что? – нет, понятно, что я должна немного расстроиться от расставания, так я сейчас, можно сказать, и заедаю горе вкусняшками, а она-то чего печалится?

– И значит, парни начнут к тебе клеиться, – продолжила мысль соседка.

Ровно до тех пор, пока не всплывет вся правда о моей семье. В чем-то даже хорошо, что мои бывшие подружки не снисходят до общения с окружающими, иначе бы все уже давно были в курсе.

– Мне это сейчас не особо интересно, – те парни, которые начнут ко мне клеиться, навряд ли способны обеспечить мое безбедное будущее.

– Тебе-то, может, и неинтересно, а вот другим будет интересно, – вздохнула Элис.

Я еще раз внимательно оглядела соседку, а что, если…

– Элис, а ведь тебе нравится Алекс, да? – чем именно, я не понимаю. Алексу далеко до эталона красоты: среднего роста, невыразительный, светлые волосы и брови совсем не оттеняют светлую же кожу, глаза серые. Взгляду зацепиться не за что. И такая огненная девушка рядом будет смотреться странно. Но мне-то что?