Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 56

— Стоп… но откуда бы сами тюремщики это все взяли? — возразила Милена — Не свое же иноземное раскидывать?

— Да можно и свое — ответил я — Тут ведь не только земляне вроде нас крутятся по орбите вокруг Столпа. Я прямо обалдел, когда в тайнике нашел луковианский паспорт… Но зачем отдавать свое, если можно чуть подрезать у тех, у кого много всего и отдать тем, у кого ничего?

— Погоди… то есть они втихаря могут прихватить что-то у более богатого узника и отнести к новенькому нищеброду?

— Конечно.

— А тот не хватится?

Я пожал плечами:

— Ну предположим хватится. Дальше что? Пожалуется администрации тюрьмы?

— Смешно…

— Во-во. К тому же ведь не просто так делаются в крестах тайники. Ой не просто так. Ведь регулярно из камер что-то пропадает — и многие называют это конфискацией запрещенки. Пропали сигареты драгоценные — конфисковал Чертур. Исчез нож перочинный — конфисковал Чертур. Куда девается конфискованное? Часть уходит самим тюремщикам, а часть логично раздать беднейшим узникам.

— Но для чего? Я потеряла нить…

— Чтобы стимулировать торговые отношения и производство во всей этой крутящейся над нашими головами системы — ответил я — Но так бы поступил именно я. Торговля оживляет людей, каждая чалка дает шанс выменять что-то интересное, что-то могущее скрасить тяготы одиночного заключения. Торговля заставляет предвкушать удачу. И заодно она же заставляет напрягать мозги по поводу производства — кто-то начинает шить носки из скупленных обрывков ткани, кто-то выращивает овощи и фрукты, третьи придумывают что-то еще… Торговля повышает шансы на выживание каждого из узников…

— Да тюремщикам на это плевать! Помрут в кельях эти — похитят следующих.

— Я тоже так думал. Но как только я услышал историю о жадной и регулярной кормежке тюремщиков здесь в Пальмире — овощи, фрукты, рыба, алкоголь… — я понял, что они куда сильнее заинтересованы в благоденствии узников. Тюремщики — здешние рыбы прилипалы, которым перепадают крохи с общего стола. И чем больше всего у узников — тем больше этого и у самых надзирателей. Но этого мало. Ведь сытый узник — ленивый узник. Поэтому их всех требовалось взбодрить… встряхнуть так сильно, чтобы все ленивые рычажные таракашки снова взбодрились и активно приступили к процессу производства, торговли и накопления… И умные тюремщики достигли этого очень простым путем — они развеяли покров неизвестности и предрекли всем лютую смерть после сорока лет отсидки.

Первой догадался Митомир:

— Радио! — охнул старик — Мы!

— Вы — кивнул я — Радио. Именно Пальмира первой рассказала всем крутящимся наверху сидельцам всю правду о том, что их будет ждать здесь внизу. Мороз, пурга, отсутствие укрытия, кровожадные медведи… Эти новости дымным пожаром мгновенно оббежали сонные узилища и… сидельцы разом пробудились. Они взялись за дело. Они начали бороться за свое выживание. Каждый предмет приобрел новое значение — торговое. Так началась великая игра. Великая борьба за выживание — и она продолжается по сей день.

— А чертурам не плевать на нас тут внизу? — резонно спросила Милена.

— Плевать — кивнул я — Мы отработанный материал — по большей части. Им нужна движуха там наверху, которая не только их подкармливала, но и давала возможность заранее отобрать подходящих на роль фермеров людей. Пальмира родилась бы все равно — просто ее основателем вполне себе мог бы стать какой-нибудь другой тюремный садовник. И по этой же причине я верю, что в ледяных пустошах существует или по крайне мере существовало как минимум несколько таких мест как Пальмира. Большие плодоносящие теплицы с бесплатным персоналом, что хозяина не только накормит, но и водочки нальет и за жизнь с ним поговорит… Вся эта построенная ими подпольная система прекрасно работала в так называемой серой зоне… но затем что-то случилось, и тюремщики перестали этим заниматься здесь внизу. Вверху то они продолжают появляться, смотреть, вынюхивать и даже убивать неугодных… Поэтому я и решил, что их просто чуток прижали и лишили возможности телепортироваться на промороженную землю, но не более того.

Доев суп, я с благодарной улыбкой поставил тарелку на поднос и глянул на Милену:

— Я ответил на твои вопросы?

— На свои собственные вопросы ты ответил — поправила меня она — Спасибо. А теперь ответь на мой вопрос.

— Какой?

— Что тебе дает это знание?

— Многое. Само знание уже ценно. Но мы должны знать, что нас окружается, какие явные и неявные системы управляют нашими жизнями, сколько всего этих систем и как они переплетены.

— Зачем?

— Чем сложнее механизм — тем он уязвимей для тайного воздействия и получения с него какой-то выгоды. А если в механизме силен человеческий фактор… это открывает нам еще больше возможностей. Только не спрашивай каких — я пока сам мало что понимаю и продолжаю собирать информацию. И особенно меня интересует вопрос о возможных внешних поставках всяких полезностей и ценностей… Ну что? Возвращаемся к поиску незнамо чего и незнамо где? — поднявшись, я потянулся всем телом и предложил — На этот раз начнем осмотр с дальнего помещения?

— Стоп! Что за внешние поставки?! Откуда и чего?!

— Да с Земли — проворчал я, наклоняясь за забытым чаем и попутно чуть ли не случайно натыкаясь рукой на гостеприимно открытый портсигар Митомира и цепляя самокрутку — Черт… значит и покурим… Спасибо.

— Да травись на здоровье. А про внешние поставки и мне интересно услышать. Ты почему решил, что сюда хоть что-то кроме нас грешных забрасывают с планеты родимой?

— Мы мало что носим в карманах — напомнил я — А в наши современные времена чаще всего в кармане человека только телефон и связка ключей от дома. Люди курят все реже, болеть болеют, но анальгин и аспирин редко у кого в кармане окажутся. Разве что в сумке женской — сначала я во всем грешил именно на легендарные по своей вместимости и предметной разнообразности женские сумки. Но потом подсчитал… прикинул… и понял, что цифры не сходятся. Откуда сигареты в торговле? Откуда лекарства в торговле? Откуда постоянно вылазит чай? Пусть дешевый — что тоже характерно — но именно настоящий черный чай. Наше производство — таким чаем и такими сигаретами забит любой сетевой магазин. Но это там… а здесь откуда? Я может и ошибаюсь, но вот верится мне, что я слишком многого не знаю о здешней тюремной системе… — глубоко затянувшись, я, прислонившись затылком к стене, выпустил длинную струю дыма и, машинально следя за ней взглядом, добавил — Курильщик сигареты редко продаст. Хлеб — да. Хлеб продаст или поменяет на сигарету. А вот курево… пусть даже в рюкзаке у него пара купленных блоков… не продаст. Оп-па…

Торопливо затянувшись, я выпустил еще одну дымную струю, указал на нее пальцем и… на наших глазах струйка дыма вдруг исчезла в тонкой щели между стальными панелями стенной облицовки.

Путеводный дым. По следам Вудро.

Третью дымную струйку я выпустил у самого пола и невидимый воздушный поток тут же подхватил ее, протащил по стенной обшивке и снова втянул его в ту же почти невидимую трещину между панелями. Прижавшись ухом к нагретому металлу, я вслушался…

— Да неужто… — начало Митомир, но наткнувшись глазами на мой укоризненный взгляд виновато замолчал, потоптался… и тоже прислонился головой к стене. Но его опередила Милена, занявшая позицию на уровне моих коленей — там, где дым начал втягиваться.

Мы довольно долго простояли у стальной стены, прижимаясь ушами к трещине, с замиранием сердца старательно вслушиваясь. Постепенно наше взбудораженное открытием и резкими движениями дыхание стихло, одежда перестала шуршать, замерла нервно шаркающая обувь Митомира. Повисла спокойная ровная тишина…

Изо всех сил мы силимся услышать хоть что-нибудь…

И вполне возможно, мы не услышим ничего… или выдадим любой шум за нечто значительное и настоящее…

«Помнится во времена моего солнечного детства пригласила нас соседка на день рождения. Меня и бабушку. Всего нас было в той избенке четверо — она со своим внучком, с кем я изредка мяч в стенку пинал, да мы с бабушкой. Торжественная часть мероприятия длилась недолго — разрезали слоеный домашний торт, слепленный из разноцветных покупных вафель, разлили чай по чашкам, да на этом все и кончилось. Мы с другом отсели к старому телеку и, удерживая на коленях солидные куски вкуснейшего торта, жадно ели, стараясь не уляпать праздничные футболки и шорты. Показывали мультфильм «Ну погоди», где волк катил на асфальтном катке. А за нашими спинами беседовали старые женщины. Вернее одна хвасталась, а другая терпела ее наивные слова так долго, как могла. И даже выпитые моей бабушкой пару рюмочек коньяка не помогли ей сдержаться, и она сердито шлепнула ладонью по столу.