Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 43

— Перед тем как все случилось он тут работал — проскрипел Митомир и закрыл руками лицо — Да что же это? За что?

— Луковианец? Тот, что покинул Пальмиру и ушел?

— Ушел во вьюжную ночь! В самую непогоду! И… и он ведь плакал, уходя. Мы пытались остановить, но он ушел…

— Нам бы поговорить — медленно проговорил я, глядя на уже не столь торжественно выглядящего усталого старика — И поговорить откровенно.

Помедлив, старик тяжело вздохнул и кивнул:

— Мы поговорим. Обещаю. Вы поможете нам?

Милена уже была наверху, достаточно уверенно поднявшись по приставленной к стене лестнице и оттуда ответила, подсвечивая себе фонариком:

— Починим. Но потом надо будет проверить оставшиеся узлы, прежде чем включать систему.

— Мы очень благодарны вам…

— Да пока не за что! — буркнула Милена — Мне нужен желтый рюкзак с инструментами.

— Уже несу — ответил я и поспешил обратно к главному узлу, где технарь разложила все свои инструменты и запчасти — Что-нибудь еще?

— Холодной воды!

— Все будет! — крикнул я, оставив в пустом коридоре прислонившегося к стене одинокого усталого старика в обвисшем белом балахоне.

Я реалист. Прагматик. Ну или считаю себя таковым, ко всему стараясь относиться с максимальной практичностью и всячески избегая выспренных заезженных сравнений. Но в этом случае так и напрашивалось какая-нибудь отдающая мистическим злым душком фраза.

Что-то вроде такой: в раю хорошо до тех пор, пока глаз на него не положит демон…

Мы нашли еще одну протечку — в дублирующей системе, что запустилась автоматически с помощью специального механизма, чем-то похожего на весы Немезиды в двумя чашами. Как только одна из чаш опасно опустела, лишившись живительной смазки, другая чаша опустила закрепленную на ней шестерню и запустила вторую систему. Но течь имелась и там — хотя меньших размеров и только поэтому в Пальмире еще было тепло. Место второго саботажа было глубоко внизу и в столь тесном месте, что я туда подлезть не смог и пришлось Милене вползать туда самой. А я подавал этой бравой моложавой женщине инструменты и слушал ее приглушенный толстыми стенами рассуждения, хотя выбранная ей тема была мне не особо интересна. Милена рассуждала о невероятной лени пальмирцев, которые за минувшее время не удосужились создать нормальную систему отвода жидких отходов и продолжали в буквальном смысле таскать все в ведрах… Здесь вообще не должны были обитать живые существа — все помещение очень походит на углубленный и защищенный ангар для мощной техники.

Выслушав ее, я резонно заметил, что им такая система попросту не нужна — жителей так мало, что все производимые им отходы проще переработать на удобрения, а химикатов они вроде, как и не используют. У них наверняка есть какой-нибудь отстойник и им его вполне хватает.

Вообще к этому делу все исследованные мной бункеры подходили на свой лад. В бункере Старого Капитана была какая-то странноватая система заморозки и выброски наружу. Здесь в Пальмире вообще ничего не выбрасывалось и не вытекало. Наш родной Бункер, как я только что выяснил, был «грязным» — сточная система имелась и едва справлялась с нагрузкой, выбрасывая отходы прямиком в подземные каналы с водой. В заброшенной исследовательской станции вода уходила в сточную решетку, а душ подавал горячую воду с отличным напором — там, как я думаю, до сих пор работает их удивительная телепортационная система. Как с отходами справлялись луковианцы не знаю, но учитывая количество жителей и размеры бункера, сточная система там быть обязана.

Вопросы этики и экологии?

Да плевать нам на них. Не стоит ожидать от отработавших свое и выброшенных на мороз рабов заботы о чистоте хозяйского имущества.

**

— Урод!

Этим емкое слово Милена произнесла крайне эмоционально сразу после того, как пнула протезом необычно выглядящую пузатую канистру.

Все узлы были заменены. Все течи устранены. Все было проверено трижды и только затем мы принялись заливать красную смазку в энергосистему бункера. Я все еще не привык к зрелищу того как густая алая жидкость заполняет прозрачные стенные баки, заливая шестерни.

— Урод! — повторила инженер.

— Я что-то сделал не так? — устало спросил я, хотя и понимал, что сей нелестный эпитет обращен не ко мне.

Милена будто только и дожидалась моего вопроса, тут же яростно полыхнув:

— Этот чертов луковианец — урод из уродов! Вредитель! Хуже вредителя! Охотник… тут ведь очень все осознанно и грамотно проделано. Сначала он отключил уровневые предохранители и только затем устроил течи в двух параллельных системах. В результате система не отключилась и три шестереночных блока попросту пережевали сами себя в сухую.

— Словно слить масло в двигателе машины и продолжать ехать на полном ходу?

— Да. Пока движок не вклинит. Тут примерно то же самое случилось. Блоки мы заменили привезенным оборудованием — и хватило впритык! Одну линию труб мне пришлось перебрать полностью — устало усевшись на металлический контейнер, Милена опустила натруженные руки на колени и тяжело вздохнула — Получилось.

— Ты проделала огромную работу — с уважением признал я.

— С твоей помощью.

— Я был на подхвате — улыбнулся я, глядя, как в тянущихся вдоль стена прозрачных трубах разгорается алое свечение.

После долгих часов простоя все системы Пальмиры заработали и неспешно выходили на рабочую мощностью после тройного дерганья украшенного цветными ленточками рычага.

— Смазка — произнесла Милена, сжимая кулаки — Это считай самое драгоценное. Невосполнимое. Ее добывают из обломков упавших крестов чуть ли не по капле. Раньше Бункер посылал специальные бригады на вездеходе. Они рисковали всем, но после каждой ходки доставляли хотя бы центнер смазки, сцеживая ее из перебитых труб и соскребая чуть ли не с пола. И посмотри, что наделал этот урод… Он слил в унитаз почти все содержимое системы. Их запасов не хватило на пополнение и пришлось влить часть смазки с твоей машины. Мы прошли по самому краю. И не хвати у нас чего-нибудь — Пальмира бы уже выстывала.

— Мы глубоко благодарны вам за спасение — шагнувший в нашу сторону Митомир держал в руках деревянный поднос — Я принес горячего чаю. С травками полезными. Испейте.

— Чаю выпьем — кивнул я, своим нарочито спокойным будничным тоном сбивая весь ненужный сейчас торжественный настрой старца.

Было заметно насколько удручен случившимся этот живущий по чужим правилам старик. Осторожно опустив поднос на край заваленного старыми шестернями рабочего стола, он принялся самолично разливать дымящийся напиток по разномастным кружкам. При этом он не умолкая говорил — будто прорвало так долго державшуюся плотину.

— Как же так? Он ведь брат нам! Сколько лет вместе бок о бок прожили. Никто его ни разу не обидел, ничем не обделил. У нас быт простой, аскетичный. В разговорах меру знаем, никогда не ссоримся, ничьи верования не ущемляем и никого не забываем ободрить в трудный час. Он однажды застудился сильно и слег… так мы от его постели не отходили. Выходили, отпоили… За что же он с нами так? — на меня взглянули искренне удивленные слезливые глаза.

Утерев их рукавом, Митомир развел руками и сокрушенно покачал головой:

— Не понимаю…

— Это и есть главный вопрос — произнес я, беря одну из кружек — Самый главный. Ответим на него — и пойму причину такого… не побоюсь этого слова страшного поступка. Он обрек вас на вымирание. Вас в буквальном смысле спасло чудо. Не выйди наш Бункер из режима молчания, не находись мы так близко, не обладай мы необходимыми запчастями и, что самое главное, не окажись с нами умелый и предусмотрительный специалист… — с взглянул на устало сидящую у стены Милены — Вас бы ничто не спасло. Даже доберись сюда кто из других убежищ, они бы прибыли гораздо позднее и к этому моменту Пальмира бы дожевала сама себя. Ремонтировать было бы нечего — на этот раз я взглянул на лежащий у моих ног диковинный узел, чем-то похожий на гигантское человеческое сердце из стали. Он было вскрыто мной с помощью более чем странного инструмента и теперь можно было увидеть изломанные почернелые шестеренки и что-то вроде прозрачного поршня с множеством торчащих из него тонких и обмотанных золотистой проволокой игл.