Гермиона, первая леди Грейнджер (СИ) - "Латэна" - Страница 41

Магия клятвы, которой пугал её Люциус Малфой пока не ощущалась. Честно говоря, никакая магия не чувствовалась. Вполне возможно, что после Азкабана она превратилась в сквиба или сильно ослабела. Пожирателям Смерти понадобилось около полугода, чтобы восстановить магические силы. Но это они…  чистокровные маги. А Гермиона магглорожденная. Много ли ей нужно?

Но даже если магия и вернётся к ней, вряд ли получится исполнить клятву Беллатрикс. Она просто физически не сможет сделать этого. А значит, придётся умереть. Можно медленно и мучительно, агонизируя от невозможности исполнить обещанное. А можно и быстро — пустить себе пулю в лоб или принять смертельную дозу яда. Гермиона даже начала прикидывать, где взять первое или второе и что быстрее отправит её на тот свет.

Но прежде чем совершить самоубийство ей нужно разобраться, кто и за что отправил её в Азкабан. И…  нужно встретиться с Молли.

В третьей палате на втором этаже лечебного корпуса умер пациент, долгое время находившийся в коме. Врачи старались изо всех сил поддержать в нём искру жизни, но сердце пятидесятилетнего мужчины перестало биться ночью двадцатого июля. Все усилия реанимационной бригады были тщётны.

Травмы этого несчастного человека вызывали у всех врачей недоумение. Непонятно как он вообще умудрился получить их и остаться в живых. Сын покойного объяснял раны серьёзной автомобильной аварией, последствия которой не могут устранить даже лучшие врачи Европы. Но лечащий врач мистера Финнигана подозревал, что это лишь малая часть истории. Судя по повреждениям, мужчина угодил в автомобильную катастрофу, в пожар и в сельскохозяйственную зернодробилку одновременно. К тому же анализ выяснил отравление организма какими-то ядами или токсичными веществами. Из-за этого внутренние органы пациента постепенно переставали работать. Сначала отказали почки, потом печень, а несколько месяцев назад в палате установили аппарат для искусственной вентиляции лёгких.

Лечащий врач переминался с ноги на ногу, искоса поглядывая на сына покойного. Молодой человек уставился на тело на кровати влажными от слёз глазами и уже несколько минут не шевелился. Возможно, он испытывает шок и ему самому необходима помощь.

Он мучился перед смертью? — шепотом спросил молодой мужчина.

Нет. Совсем нет. Его мозг умер задолго до этого, — поспешно сказал врач. — Строго говоря, он вообще ничего не мог ощутить. Примите мои соболезнования.

Оставьте нас. Мне нужно…  нужно попрощаться.

Врач кивнул и вышел за дверь. Он когда-то работал в отделении скорой помощи муниципальной больницы Брайтона и навидался там смерти и горя. Невооруженным взглядом было видно, что молодой человек держится из последних сил, стыдясь плакать перед посторонним человеком.

В коридоре около двери шепотом переговаривались люди, прибывшие вместе с сыном пациента. Врач, в который раз, отметил некоторую необычность их одежды. Длинные приталенные сюртуки, жилеты с низким вырезом и шелковые платки вместо привычных галстуков. Возможно, эти люди члены какого-то оригинального клуба или сам врач в который раз отстал от моды.

Как он? — сдержанно спросил ближайший к двери молодой мужчина с пепельными волосами, убранными в короткий хвост. Прямоугольные очки в тонкой золотистой оправе сползли на кончик длинного острого носа, и он поправил их указательным пальцем.

Просил оставить его для прощания, — ответил врач.

Мужчина нахмурился.

Посторонитесь, — попросил он и зашел в палату.

Врач краем глаза заметил, что темнокожий молодой человек в темном костюме гораздо более скромного покроя рефлекторно дернулся в сторону двери, но остался на месте. Его положение, как немедленно определил врач, было ниже, чем у остальных членов компании. Наёмный работник. Скорее всего, водитель или личный помощник.

Здесь не курят, молодой человек.

Светловолосый посетитель, чей серебристо-серый шейный платок был украшен мелким рисунком оскаленных черепов, скривился, но сигареты не убрал.

Драко, — мужчина средних лет издал тихий смешок. — Потерпи, это же медицинское учреждение.

Врач с трудом подавил желание протереть глаза кулаками. Говоривший, судя по внешнему сходству приходившейся курильщику близким родственником, сидел в глубоком кресле. Этого массивного чудовища в стиле «Людовик Пятнадцатый» не было, когда он сопровождал сына покойного в палату. Во всём пансионате не нашлось бы подобной мебели. «Серебряный источник» современное учреждение, а не антикварная лавка.

Словно не замечая растерянно хлопающего глазами медика, мужчина достал из кармана массивные золотые часы и уставился на циферблат.

Судьба располагает, — пробормотал он, улыбнувшись.

Улыбка эта смотрелась на бледном лице странно неестественно. Как гримаса. Возможно у него паралич лицевых нервов как последствие инсульта или же просто осложнения после неудачной пластической операции. Когда же мужчина поднялся, то стало понятно, что толстую трость с серебряным набалдашником он носил не для красоты. Сильная хромота на левую ногу. Сложный перелом, неправильно сросшаяся кость, поставил второй за последнюю минуту диагноз врач. Травма открытого типа, какие бывают у сноубордистов или альпинистов.

Мужчина удобнее перехватил трость и побрел в противоположную от выхода сторону.

Папа! — окликнул его мучающийся курильщик. — Куда ты?

Пройдусь по делам, — откликнулся мужчина, даже не обернувшись. — Ждите меня у фонтана.

Сэр! По корпусу запрещено передвигаться без сопровождения, — строго сказал врач.

Мужчина горестно вздохнул и, не оборачиваясь, бросил:

Драко, разберись!

Врач обернулся к курильщику, который носил это необычное латинское имя, и увидел, как с кончика какой-то витой веточки слетает небольшая вспышка.

Конфундус!

Глаза пожилого маггла в белом халате как будто затянуло туманом, лицо стало рассеянным.

Ах, да-да…  конечно, сэр, — пробормотал он, отходя к стене.

Драко Малфой спрятал волшебную палочку в рукав и зевнул, прикрыв рот узкой ладонью. Заколдовывать магглов не рекомендовалось всеми известными правилами. Это грозило наказанием от штрафа в двадцать галеонов до заключения в Азкабан. Но это если кто-то донесёт на него. Молодой волшебник внимательно посмотрел на темнокожего секретаря, который старательно изображал из себя пустое место.

Хм…  этот точно не донесёт.

Руки тряслись так, что ему пришлось сжать их в кулаки, чтобы постыдная дрожь была не так заметна. Глаза болели от слёз. Он не плакал уже довольно давно, попросту запретив себе заниматься этим малоэффективным занятием. Слова клокотали где-то в горле, а наружу выбиралось только одно:

Прости…  папа. Прости.

Прости. Прости. Прости. Прости меня.

Себя-то не обвиняй, — мягко попросил его товарищ, чьё ненавязчивое присутствие ощущалось где-то за спиной. — Не изводи себя. В этом не ты виноват.

Многие волшебники говорили, чтобы он прекратил взращивать и лелеять свой стыд. Симус соглашался с ними, но ничего не мог поделать. С детства, с самого рождения, он был виноват перед отцом. Виноват за то, что родился волшебников, как мать и дед. Отец завидовал магам, хотя, естественно, не показывал этого.

Но маленький Симус чувствовал некоторую напряжённость, когда мать начинала колдовать в присутствии супруга. Постоянно казалось, что отец и завидует и боится той силы, которая содержалась в теле жены и сына. И горд, тем, что немного причастен к такому чуду.

Симус всегда старался защитить отца всеми доступными средствами. Он рассказывал о школе только хорошие вещи, игнорируя ироничное хмыканье матери. В его рассказах и враги становились друзьями. Он опасался, что иначе отец будет переживать за него. Тогда Симусу и в голову не приходило, что офицер полиции, каким был его отец, давно раскусил всю немудреную ложь, но молчит, разрешая сыну и дальше рассказывать сказки.

Когда началось открытое противостояние между Волдемортом с его безумными Пожирателями Смерти и всем остальным миром, Симус прекратил лгать. Отец читал волшебные газеты, которые захлёбывались паникой и слезами. Он знал, что Пожиратели Смерти зачастую метят в семьи нечистокровных волшебников, но покидать страну или прятаться в убежище отказался.