Прутский поход (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 32

Стефан старался сохранить напускное спокойствие — впервые в жизни он видел не бой, а самую настоящую бойню. Именно ее самую, когда одна сторона использует картечь и пули, а другая больше полагается на ятаганы и короткие копья, а стреляет лишь время от времени из допотопных ружей, чаще пуская стрелы из луков. И сейчас, взирая сверху на лезущих на гребень турок, ощущал будто смотрит блокбастер в каком-то до ужаса приближенном к реальности кинотеатре, со всем его грохотом, воплями, предсмертными стонами и явственно ощущаемом запахе смерти и взаимной, лютой ненависти, затушить которую невозможно.

— Твою мать…

В грудь ударило, но не сильно — Стефан с изумлением увидел отскочившую от бронежилета стрелу. И мысленно посетовал, что такие вот похожие кирасы, но только лишь нагрудные, удалось сделать только для четырех гренадерских рот. На большее не хватило ресурсов у хилой молдавской экономики, а снабдить ими нужно всю армию.

— Ваше высочество, отошел бы ты от греха подальше, — произнес Долгоруков, стоявший рядом. — Убьют еще ненароком, а мне потом перед царем Петром Алексеевичем отвечать.

Определенный резон в его словах имелся, а Стефан был давно не мальчишка, чтобы не понимать этого. Потому даже говорить ничего не стал, просто отошел за повозки подальше, и стал рассматривать через подзорную трубу поле развернувшегося сражения.

Центральные батареи продолжали стрелять картечью, именно их анфиладный огонь не позволял османам смять фланги. Однако давление янычар на дивизию Вейде было слишком велико. Два батальона уже погибли под ударами ятаганов, но прорыва не было — фузилеры пятились под напором, но держали вовремя подкрепленную резервом линию. И стреляли плутонгами, отводя солдат в интервалы шеренгами, где они быстро перезаряжая фузеи. Пальба была практически безостановочной — четыре-пять залпов в минуту, да еще один выстрел картечью из каждой полковой пушки. Было видно, что даже янычары не рвутся вперед с прежним пылом. Пушки есть пушки и картечь кого угодно «остудит».

На правом фланге батальоны из дивизии Алларта действуют правильно, медленно отходят в полном порядке — и постоянно стреляют, сменяя плутонги. Фактически в минуту на османов там обрушивается более пяти тысяч пуль и полтора десятка «вязанок» картечи с фронта и еще десяток, более увесистых с фланга. В плотную массу османов промахнуться с какой-то сотни шагов невозможно, а залповый огонь результативен — под свинцовыми пулями любые фанатики со временем отвагу потеряют, видя, что их фактически безнаказанно истребляют. И конница не поможет — лошади слишком большие цели, к тому же хоть и скотина, но понимает, что такое смерть. Да и пугливы — после первых двух атак сипахи уже в драку не лезли.

— Алла!

Турецкие аскеры все же взобрались на гребень, и началась рукопашная — молдаване отбивались стрельбой из фузей и штыками от копий и сабель. А неприятель лез и лез, как волнами выплескивая сотни воинов с искаженными рожами, и совсем обезумевшими глазами. Вот только отдавать на истребление ополченцев Стефан не собирался, а «комбаты» прекрасно знали что делать. От повозок грянул слитный залп из тысячи фузей, и первая шеренга тут же отступила за спины последней, что из третьей стала второй. Стрелки принялись заряжать фузеи, а от повозок прогремел уже второй залп. Все действовали спокойно и согласованно — муштра с учениями не прошла бесследно для опытных воинов, в одночасье ставших настоящими солдатами. Действительно, регулярная армия тем и отличается от войска, что действует как механизм, накрепко связанный дисциплиной и отлаженный уставом. Никакой отсебятины или показного героизма — сплошной рационализм. Выстрелил, отошел, зарядил фузею, дождался очереди, хорошо прицелился во врага и пальнул по команде. А там по отработанной методике дальше, памятуя, что в сумке перед началом боя было шестьдесят патронов — на три четверти часа безостановочной стрельбы. И если три-четыре пули попадут в цель у каждого стрелка, то на этом турецкая армия и окончится.

— Уже два часа бьемся, ваше высочество — скоро турки отходить начнут, напор у них угасает, нет прежнего пыла.

— Ты прав, Василий Владимирович, собственные потери ведь видят!

Так же невозмутимо ответил Стефан, украдкой посмотрев на собственные «командирские» — действительно, прошло чуть больше двух часов, с момента появления турецкого войска, и меньше получаса от начала стрельбы картечью. Османы зря полезли в сражение, не выведя в боевые порядки свои пушки, видимо, понадеялись на ощутимое, более, чем трехкратное численное превосходство, а также наличие у янычар пищалей с кривыми прикладами, которых было больше, чем вполне нормальных фузей. Но и пользоваться «огнестрелом» нужно умело. Не выдавать один залп и вытаскивать ятаганы, устремляясь в рукопашную схватку, которую противник станет избегать.

Но даже безумно отважные войны не смогут победить, если противник действует исключительно стрелковым оружием, причем с многократно превосходящей «огневой производительностью». Будет не бой равных, а избиение слабейшего, пусть и обладающего превосходством в «живой силе», которая весьма быстро может превратиться в «мертвую» — появление пулемета на поле боя это наглядно продемонстрировало. Главное отразить первый, самый яростный натиск, не дрогнуть, обуздать нервишки, а там спокойно использовать свое превосходство, избивая врага на расстоянии.

— Ваше высочество, гонец от фельдмаршала!

Стефан повернулся, услышав слова Долгорукова, и посмотрел на усталого офицера в запыленной драгунской форме, что даже не покинул седла — но приосанился, приложив пальцы к треуголке.

— От светлейшего князя Меншикова! Неприятель разбит и рассеян, а корволант торопиться поспеть к сражению. За нами поспешает инфантерия князя Репнина, ваше высочество! Через час будем, мы вон там!

Драгун показал ладонью в краге на запад, и Стефан посмотрел в подзорную трубу — пригляделся и увидел вдали столбы пыли, поднимающиеся вверх — будто колонна грузовиков в сопровождении БТР шла. Но так-то оно и есть, если в «летучем корпусе» двенадцать тысяч коней, это же полусотня тысяч копыт, если округленно посчитать.

— Вот и хорошо, скачите и передайте Александру Даниловичу — пусть атакует сходу, и преследует османов безостановочно, до изнеможения. Мы переходим в контрнаступление — хватит отбиваться!

Отпустив гонца, Стефан снова посмотрел на турецкое воинство, недоумевая, почему по русским батальонам прокатился ликующий крик с раскатистым «ура». И моментально понял, что в сражении произошел перелом — турецкая и татарская конница стремительно откатывалась назад, за ней поспешали аскеры и янычары, побросав убитых и раненных. Когда начинается отступление, или как сейчас говорят «ретирада», и регулярная армия порой идет в неразберихе, что же говорить о воинстве, не имеющем понятия о «регулярстве». Для него любое поспешный отход может легко превратиться в бегство, причем зачастую паническое.

Момент в сражении выпал переломный, а их упускать просто нельзя, и Стефан негромко приказал:

— Барабанам бить наступление, батальонам наступать в каре! Коннице немедленно учинить преследование! Всем поспешать за неприятелем, орудия взять в передки. И помните — «недорубленный лес вырастает»!

Долгие годы Оттоманская Порта воевала войско на войско, и постоянно одерживала победы над европейскими странами. Пока те не стали формировать регулярные армии, по мере становления промышленности — ведь у них развивался капитализм. Вот тут и закончились победы, началась бесконечная череда поражений. В 18-м веке это стало заметно, в следующем столетии турок уже били все ведущие европейские державы, отбирая владения, а в начале ХХ века уже бывшие подданные султана, которых то и за людей в Диване не считали, в 1-й Балканской войне показали, что Блистательной Порте наступает конец. И она скоро превратится в просто государство одних турок, съежившись в размерах. Так гибнут все империи, «усыпленные» былым величием, что сродни наркотическому дурману…