Прутский поход (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 25

Лицо Корчмина буквально почернело, убытки ему нанесли действительно огромные. Стефан только усмехнулся, глядя на него, негромко произнес, выделяя каждое слово:

— На реках верфи ставить нужно, брат мой Петр Алексеевич, мастеров и работников направит. Строить нужно из сухого леса, его хватит — суда речные, с веслами и двумя мачтами, небольшие по размерам. Лодки с крупнокалиберными пушками, проще говоря, или канонерские лодки. В Дунай много рек и речушек впадает, на них и предстоит войну вести.

— На лодку не поставишь такую пушку, если только гаубицу — от выстрела корпус разрушиться может, доска разойдется, а то и перевернется она — ничего кроме фальконета.

— Это, смотря какая пушка, Василий Дмитриевич, и как ее установить правильно. Вот скажи, можно ли изготовить орудие, что пальнет гранатой в двенадцать фунтов, но при этом будет весить как трехфунтовая пушка?! Не удивляйся, сам такую из чугуна отливать будешь в скорости — от них в морском сражении великая польза будет!

Мысли Петровских изобретателей порой принимали весьма причудливые формы. Полевая трехфунтовая пушка Василия Кормчина получила на одном лафете две шестифунтовые мортирки для ближнего боя. Идея интересная, так часто поступали, желая «скрестить коня и трепетную лань», но тут получилась помесь «бульдога с носорогом», и расчеты встали перед неразрешимой задачей в бою — как все это заряжать после выстрелов?! К тому же мортирки в походе были непозволительной тяжестью для и без того сложной конструкции лафета, тем более использовались в бою редко. Так что это «вундерваффе» использовалось недолго, как и «огненные трубы» Корчмина на кораблях, которые оказались гораздо опаснее для «носителей», чем неприятеля.

— Мне эти казаки в дунайских плавнях нужны — пусть там и сидят! Была у них Сечь на Днепре, пусть будет на Дунае, куда им там деваться — мигом изгнанные из Буджака татары вырежут!

— Это изменники государевы, ваше высочество, их покарать нужно для острастки, другим в пример…

— Пусть и так, но они от турок устье реки держат, и никуда оттуда уже не денутся. И в сговор с османами уже не вступят, раз калгу Бахти Гирея в спину ударили, и две орды разом погубили, — усмехнулся Стефан и внимательно посмотрел на Меншикова. И веско произнес:

— А тебе скажу следующее — пока война с османами идет, а она нешуточной будет — забудь на время ее, что Сечь разорял. Тут Дунай, а не Днепр — ни у тебя, ни у меня сил таких нет, чтобы в протоках на лодках воевать, в камышах и плавнях. Да и незачем нам это, несколько тысяч казаков для турок вечной угрозой будут, а не для нас. Дернутся разок — от бескормицы сдохнут, ни зерна, ни мяса ни дам, а на одной рыбе с голодухи пухнут начнут. Так что пусть с татарами воюют до посинения — и те, и те изгнанники, примирения между ними никогда не будет, а то нам на пользу пойдет.

— Если так посмотреть, то да, ты прав, ваше высочество!

Вымученно хохотнул Меншиков, но глаза у светлейшего князя были нехорошие, слишком он ненавидел запорожцев, то ли личные счеты к ним имел, либо обидела казацкая вольница его чем-то крепко. Но в целом Александр Данилович вел себя вполне лояльно, видимо проинструктированный царем Петром — не возмутился фельдмаршал, что шведов не раз побеждал, что поставлен в подчинение господарю Бессарабии. И на то были причины — Стефан ведь отмечен Петром Алексеевичем чином генерал-аншефа и кавалерией Святого Андрея Первозванного, и в сражениях уже прославивший свое имя. Причем за несколько месяцев всего перечень побед значительный — взял Бендеры лихим набегом, затем Аккерман короткой осадой, разгромил и изгнал Буджакскую орду собственными силами, и участвовал в изгнании Белгородской орды за Днепр. А также овладел тремя турецкими крепостями по Дунаю — пусть незначительными, лишь с земляными укреплениями, но все же их было три, и не важно, что османы их сами покинули.

Сам Стефан прекрасно понимал, почему Петр Алексеевич его так обхаживает — тот еще политик. Раз сам не смог командовать объединенным войском, то и молдавскому царю Дмитрию не дал. Причем поставил все воинство в подчинение бессарабского господаря, которого фактически независимым правителем сделал, племянницу свою в жены ему посулил и все земли белгородской орды отдал в вотчину лично ему, а не брату Дмитрию. И как не крути, теперь у него в распоряжении огромный, но пустынный край, который требуется спешно заселить.

С переселенцами проблем не было — народ из польских владений бежал массами, причем не только крестьяне, но и казаки, которым не нашлось место в реестре. Тем более, в поход туда двинулось две тысячи казаков, вместе с бывшим гетманом Самусем, что возглавил полки. С ним и была достигнута на этот счет предварительная договоренность, что поможет в истреблении и изгнании татар. Так что там до сих пор шли схватки — казаки и молдавские драгуны гоняли по степи татарские отряды, из тех, что не смогли вовремя уйти, и теперь пытались защитить свои обреченные кочевья.

Да из левобережной части Украины уходил народ в междуречье Южного Буга и Днестра. Так что большой Едисанской орды, что должна прийти сюда от Кубани, теперь тут точно не будет. История кардинально изменилась, если только турки в начавшейся войне верх не возьмут. Вот тогда все пойдет в обратном направлении — изгнанные татары вернутся и устроят взбунтовавшимся «рабам» и переселившимся «гяурам» тотальное избиение, чтобы никому в голову впредь не пришла мысль на власть Блистательной Порты покуситься, и оружие в руки взять.

— Главное, Данилыч, укрепления успеть вовремя возвести, ведь войска визиря в Исакче и Браилове передовыми частями. Я это дело генералу Алларту поручил, изрядно в фортификации разбирается.

Стефан показал рукою на видневшуюся вдали узкую синюю ленточку Рымника, вдоль которой, закрывая все возможные места переправ, возводили шанцы и редуты, вбивали в землю колья и ставили рогатки против многочисленной османской конницы. Такие же работы лихорадочно шли по левому берегу Серета, или Сирета — у реки в этом многонациональном краю было два названия. А по Дунаю уже строились крепости, да сновали вооруженные струги и лодки — как никто Стефан понимал, что война надолго затянется, на десятилетия, и иметь укрепленную линию будет во благо. Слишком могущественна сейчас Оттоманская Порта, чтобы нанести ей поражение даже в нескольких сражениях. К тому же против турецких аскеров и сипахов, а тем более янычар, нужно действовать решительно, наступать всегда, и ни в коем случае не обороняться.

— Что толку в земле ковыряться, если османы в любом месте смогут что Серет, что Рымник всей силою перейти, — скептически хмыкнул Меншиков, но Стефан не дал ему развить мысль, сразу парировал:

— Это когда засуха наступит, и реки полностью обмелеют, а сейчас такого еще не предвидеться. Мы просто броды и места для переправ артиллерией перекроем и оборонительные позиции возведем. Если войско визиря хотя бы на два дня застрянут, успеем кавалерию стянуть в один кулак. А ей ты, фельдмаршал, командовать будешь — более некому, ты единственный у нас такой, Александр Данилович, заслуженный и прославленный победами, не иностранцам же начальство над конницей отдавать.

— Вот еще, — фыркнул Меншиков, приосанившись — льстивые слова ему пришлись по душе как бальзам. — Среди иноземцев бестолковых много, каких гнать вон со службы русской надобно, взашей, только зря двойной оклад получают. Набрал государь наш бестолковых на службу. Заслуги у них только патенты с печатями, да неизвестно за что чины дарованные. Половину изгнать можно, зато вторая служить будет.

— И как тогда в поле выходить против османов с такими генералами и офицерами? Ведь турок втрое больше будет, ну вдвое, если молдаван приплюсовать. Ты учти — в русских полках половина солдат недавние рекруты, ветеранов побед при Лесной и Полтаве мало осталось. Молдаване же вообще не обучены военному делу, потому пусть третьими батальонами состоят, а служивые уже в баталии их обучать будут.