Религиоведение. Индуизм - Альбедиль Маргарита Федоровна - Страница 22

Вторым влиятельным направлением была вишишта-адвайта Рамануджи, за ней следовали другие школы: двайта Мадхвы (XIII в.), явившаяся теистической реакцией на адвайту; двайтадвайта Нимбарки (XII в.), шуддхадвайта Валлабхи (XV в.) и т. д. Названия школ отражают разные решения вопроса о связи человеческого духа и абсолюта. В адвайта-веданте атман человека и брахман безусловно тождественны, и ничего нет, кроме них; в вишишта-адвайте дух человека понимается лишь как часть божественного духа. У Мадхвы они полностью различны, у Нимбарки — и различны, и нсразличны, потому что не существуют вне абсолюта. Что же касается Валлабхи, то, с его точки зрения, весь мир и отдельные духи не что иное, как брахман, майя же отвергается.

Веданта, ставшая «философским сердцем» индуизма, а на Западе — еще и своеобразным символом индийской духовности, как особое направление метафизической философии возродилась в трудах неоведантистов XIX–XX вв. Рам Мохан Рая, Свами Вивекананды, Бхандаркара Тилака, Ауробиндо Гхоша. Существует она и поныне.

Индийская трапеза — это не веселое застолье, на которое можно позвать кого захочешь и говорить обо всем, что придет в голову. Исключение составляют лишь общие семейные праздники. Но и туда, где они происходят, допускаются далеко не все, а только близкие родственники. Тому, как в Индии едят, удивлялся еще Страбон. И нашего Афанасия Никитина, совершившего свое «хождение за три моря», это изумляло: «А ества же их плоха, а один съ-дним ни ииеть, ни ясть, ни с женою…» И совсем чудным казалось ему, что некоторые во время еды еще и платком закрываются. А индуистам не менее странными кажутся наши пристрастия к общим трапезам и застольям с выпивкой и нескончаемыми разговорами о боге и о душе.

В чем же дело? Почему индуисты, такие общительные и доброжелательные, предпочитают есть в одиночестве и вообще так странно относятся к приему пищи, делу самому заурядному? Причиной такого особого отношения к еде являются кастовые правила и запреты. Дело в том, что для индуиста трапеза — сродни ритуалу: и человек, который ест, и то, что он ест, считаются особенно уязвимыми для всякой скверны, ритуальной нечистоты. Вот почему еда — процесс глубоко интимный. Надо знать, с кем можно есть, а с кем нельзя; кому разрешено готовить пищу, а кому — нет, из чьих рук ее можно брать, а из чьих — ни в коем случае. Лучшим поваром считается брахман, стоящий на вершине социальной лестницы.

Немаловажное значение имеет и то, какова эта пища, т. е. из каких продуктов она приготовлена, сырая она или вареная; в какой посуде и кем она подается и т. п. Пища может стать негодной из-за непредвиденного контакта с человеком более низкого социального статуса, с животным, с кем-то из домашних, например с женой, когда у той менструации, и даже с собственной тенью. Чем выше каста, тем длиннее список запрещенных продуктов. Самыми высокими и «чистыми» считаются вегетарианцы, совсем не употребляющие продуктов животного происхождения и питающиеся только рисом и овощами.

Кухня, где готовится еда, так же как и помещение для совершения омовений и комната для жертвоприношений, если они есть, считаются в ритуальном отношении чище, чем все остальные жилые помещения. К ним не должны даже приближаться люди низких каст, по какой-либо причине заходящие в дом, и потому они, как правило, пользуются черным ходом. Чаще всего посетители низких каст разговаривают с хозяином, стоя снаружи, в то время как он восседает на веранде, выходящей на улицу и используемой в качестве гостиной.

Когда хозяин принимает гостей, которых считает равными себе, он сажает их на циновки, разостланные на веранде. Когда приходят близкие друзья, каждому дают циновку. Если же посетитель оказывается ниже хозяина по положению, то он опускается на голый пол, в то время как хозяин сидит на циновке.

Представители разных каст очень хорошо знают свое место но отношению друг к другу. Так что можно сказать, не боясь впасть в преувеличение, что кастовые правила влияют даже на планировку дома и другие стороны жизни.

Подобных правил и запретов поведения не перечесть, и каждая каста ревниво охраняет свои границы от покушения со стороны других каст. Как бы ни изнывал от жажды путник, он не примет стакан воды из рук низкорожденного и стоящего ниже его на социальной лестнице, хотя в такой знойной стране, как Индия, вода означает жизнь. Некий земледелец был однажды сурово наказан за то, что разрешил девочке из семьи своего приятеля-кузнеца участвовать в свадебной церемонии у себя в доме. По кастовым правилам, ее присутствие осквернило всех приглашенных, так что провинившемуся пришлось извиниться перед старейшинами, уплатить штраф и совершить обряд очищения.

В Тамилнаде долго шла борьба между брахманами, принадлежащими к группам правой и левой руки. Первые считали себя выше и потому претендовали на некоторые исключительные привилегии, например на право ездить верхом во время религиозных процессий, иметь знамена и штандарты вполне определенного типа, устанавливать свадебные навесы на двенадцати столбах, а не на одиннадцати, как брахманы левой руки. Только брахманы могли сидеть на скамейке в форме черепахи: если же на нее садился выходец из низкой касты, его ожидало суровое наказание вплоть до смертной казни.

В 1927 г. в небольшом городе Махаде в штате Махараштра несколько сотен человек, участников конференции, в основном неприкасаемые, подверглись жестокой расправе со стороны высококастовых индуистов всего лишь за то, что, выйдя на улицу, попытались напиться воды из общественного источника, который находился в квартале, где проживали брахманы.

И это лишь немногие примеры из неохватного множества кастовых правил, регулирующих взаимоотношения между людьми и освященных авторитетом индуизма. Как писал один из исследователей индийских религий М. Кормак, индуизм основан на идее не ортодоксии, т. е. правильного мнения, а ортопраксии, правильного действия, и на страже последнего много веков стоят кастовые законы. Пожалуй, ни в одной стране мира социальное деление не играет такой роли, как касты в Индии. По мнению Б. Р. Лмбедкара, борца за права неприкасаемых, «кастовая система и неприкасаемость составляют стальной каркас индусского общества».

Сейчас касты отменены Конституцией, кастовая дискриминация запрещена законом и карается как уголовное преступление, а графа «кастовая принадлежность» отсутствует при переписях населения, проводимых каждые десять лет. Но, тем не менее, проявление кастовых чувств заметно даже в городах: невозможно законодательно отменить то, что складывалось тысячелетиями и стало частью национального самосознания. А о деревнях и говорить нечего: там позиции касты по-прежнему сильны.

Вновь прибывшего в первую очередь спросят о его касте: именно эта информация считается самой важной для суждений о занятиях человека, его образе жизни, еде и т. п. От этого же будет зависеть и отношение к нему со стороны других людей.

Скрыть свою кастовую принадлежность невозможно: се легко определить хотя бы по фамилии человека, в качестве которой употребляется, как правило, старое кастовое самоназвание. Характер одежды и способ ее ношения, тип украшений или их отсутствие, знак, нарисованный на лбу, обстановка в доме и многое другое — все определяет каста. Касты существуют уже не одно тысячелетие, идеальным образом соединяя жесткость и гибкость, примиряя непримиримое и игнорируя то, что замечать не хочется и, пожалуй, не нужно для сохранения душевного спокойствия.

Не стоит тешить себя иллюзией, будто можно легко и быстро разобраться в том, что такое каста. В этом древнейшем и священнейшем социальном институте сложностей и парадоксов не меньше, чем в самом индуизме, который пропитывает все правила и запреты касты и дает им жизнь, как сок дереву.