Полет сокола - Мазин Александр Владимирович - Страница 4

Очнулся Радим на заре – от соколиного крика. Тело словно одеревенело, одежда отсырела от росы. Но встать на ноги ему на этот раз удалось, и мир вокруг него почти не кружился. Голова ныла слева. Радим коснулся раны и поморщился от резкой боли. Стрела прошла вскользь, в кость не ударила, но кожу содрала – вот почему так много было крови.

Радим прислушался – ни голосов, ни ржания лошадей. Только птички щебетали в ветвях. Значит, людей рядом не было…

Там, где вчера так беспечно расположился на ночлег купеческий обоз, теперь остались только вытоптанная поляна и запах гари. Что тут горело – возы? И ни единой живой души. Убитых, хвала богам, Радим тоже не заметил. Что же тут ночью случилось, чем кончился бой? Следы все расскажут… Мальчик вышел на берег озера, поплескал водой в лицо, смыл кровь. И вернулся обратно – разбираться.

Следы ночного боя обнадеживали. «Кажется, отбились», – решил Радим.

Шатер княжны сгорел. Рядом – много крови. Но варяги точно отбились. Радим разглядел отпечатки сапог Сиварда поверх других. Правый мельче левого. Сивард хромал. Ранен?

Следы говорили многое. Например, что многие из плесковских живы. Что позавтракали наскоро, пустив на костер обломки одного из возов, и поспешно отправились в сторону Плескова. Раненых и убитых, надо думать, увезли с собой.

Радим попытался отыскать следы отца, но не смог. Поршни – не сапоги. Следы схожи и нечетки. Радовало, что следов было много. Если большая часть обозных выжила, то и батя, скорее всего, тоже. Он ведь в таких делах не новичок.

Почему же все ушли?

Что купцы сбежали, не удивительно. Но варяги? Почему они не попытались спасти княжну? Сивард, похоже, ранен. А Бразд? Тоже ранен? Или убит?

Его отпечатков Радим не нашел. Так же, как и батиных.

Жив ли он? Сердце тянуло Радима в Плесков… Но – Ольга!

«Княжна у нас…» – вспомнилось мальчику.

«Я должен ее найти, – подумал Радим. – Должен. Воин не сдается!»

И он, пошатываясь, направился в лес, туда, куда ночью канули две тени, большая и маленькая.

Найти след оказалось проще простого – по лесу словно стадо бешеных туров всю ночь бегало туда-сюда. Скоро следы привели Радима на поляну.

Да тут тоже был бой! Трава вытоптана, ветви поломаны… На сухой ветке повис зацепившийся клочок ткани – дорогой, красной. Точно из такой пошита верхняя рубаха Ольги.

Радим изучил обрывок.

«Клочок рукава, – подумал он. – Вырваться пыталась. Но не удалось…»

Вне поляны следов княжны не было. Видать, ее попросту скрутили и унесли.

И наконец-то разбойники вспомнили об осторожности. Чем дальше, тем менее заметны следы. «Шли цепочкой», – отмечал Радим. Веток не ломали, на сухие сучья не наступали. «Из лесу вышли», – вспомнил он слова Бразда. Чудины. Дайна – тоже чудинка. Предательница!

Лес посветлел. Все чаще попадались россыпи валунов. На камнях следы искать куда как сложнее. Разбойники тоже об этом знали, потому и направились именно через россыпь. А на камне следов ищи-не ищи – нету. Но что там за искры? Радим низко склонился над тропой и широко улыбнулся – он узнал бисеринки с сапожков Ольги. Умница княжна! Не забыла.

Плесков остался на востоке. Следы разбойников уходили на запад. Радим догадывался, куда они направляются. Здесь рядом – огромное озеро, разделявшее земли кривичей, эстов и ливов. Словене так и звали его – Чудским. А эсты на свой лад, как-то смешно – озеро Пейпси…

Там, за озером, был их край. Туда и повезут пленницу и там помочь ей будет куда сложнее. Значит, Радим должен догнать разбойников раньше!

Что хотели сделать с Ольгой – тут у Радима сомнений не было. Ясно, что продать. Чудины издавна этим промышляли – грабили обозы, а пленников-рабов оставляли себе или продавали нурманам, что еще хуже. Ведь те увозили рабов за Варяжское море – откуда уже никто не возвращался.

А вот и берег!

Взобравшись на большой валун, Радим увидел перед собой сероватый, подернутый рябью простор Чудского озера. Велико оно, дальнего берега не видать! Налетел порыв ветра, а в следующий миг мальчик припал к камню. Совсем недалеко торчал над берегом высокий нос лодьи.

Радим выждал несколько мгновений, чтобы перестало бешено колотиться сердце, и снова осторожно высунулся из-за камня. Судно – видавшая виды купеческая лодья, на каких ходили по рекам, редко рискуя выбираться в море, – готовилось к отплытию. Сходни еще были скинуты на песчаный берег, но большая часть людей была уже на борту. Там же Радим заметил яркое красное пятно – платье Ольги. Да, это они, похитители! Пальцы мальчика вцепились в замшелый камень, мысли шустрыми белками заметались в голове. Что делать, они же вот-вот отчалят?! Следовать по берегу за ними? А если уйдут на другую сторону озера, в земли эстов и ливов? Да его месяц обходить!

Вопрос разрешился сам собой. Могучая лапа схватила Радима за шиворот и приподняла в воздух.

– Глядите, кого я поймал! – громко объявил кто-то по-словенски.

Вторая лапа почти ласково вынула из руки Радима нож, за который тот схватился. Радим в отчаянии лягнул нападающего и попал, куда метил. Сзади ойкнули и сильно дали по уху, аж зазвенело. А потом заломили руки за спину и потащили на корабль.

Ольга сидела у борта и смотрела вдаль. Над серыми ленивыми волнами кричали чайки. Дальнего берега видно не было, ближний, поросший лесом, темнел вдалеке.

Озеро Пейпси огромно – почти как море, о котором рассказывал Ольге отец.

Свищет ветер, хлопает парус. Чем дальше от берега, тем круче волны. Вот уже на них выросли пенные шапки. Разбойники обрадовались, подняли парус и убрали весла.

Лодья раскачивается, переваливаясь через валы, скрипит, под палубным настилом плещет вода – уж не тонем ли?! Ольга украдкой оглядывается, но все спокойны, заняты своими делами, только кормчий крепко держит руль, глядя вдаль. Ему-то нипочем, когда очередной пенный вал возносит лодью вверх, а потом она скатывается с него вниз, как с горки. От этих качелей вверх-вниз княжну немного мутит.

На судне было тесно и грязно, княжне уже несколько раз прошлись по ногам, но, кажется, не нарочно – похитители старались зря не обижать знатную пленницу. А вот один прыщавый отрок по кличке Ёрш явно не просто так оперся рукой о ее плечо, пробираясь мимо. Ну до чего ж противная у него ухмылка! Ёрш нахально таращился на пленницу с самого начала плавания, хихикал, пытался заговорить.

Ольга держалась надменно и холодно, но внутри кипела от злости. Да как смеет этот смерд так смотреть на княжну! Ух, был бы тут батюшка – мерзкий мальчишка уже валялся бы в грязи, моля о пощаде!

Усилием воли Ольга подавила в себе ярость. Гнев, как и страх, мешает думать – а сейчас ясный ум ей очень понадобится. Что делает полководец, когда нельзя сражаться в открытом бою? Тянет время, ведет переговоры, изучает противника.

Едва отплыли, Ольга уже составила представление о тех, кто ее похитил. Большинство разбойников оказались не чудинами, а словенами-кривичами, причем из одного рода. Чудинов же осталось всего трое, и держались они особняком.

Еще среди разбойников затесался один северянин-нурман по имени Хриси – беловолосый, тощий, со знаком Тора, болтавшимся в вороте рубахи.

Ольга, выждав, пока он окажется в сторонке от прочих, потихоньку заговорила с ним на его родном языке, посулила награду… Однако Хриси только скривился и отошел в сторону, бросив боязливый взгляд на здоровенного мрачного кривича Угрюма – отца противного Ерша.

«Зря потратила время на труса, – с досадой размышляла Ольга. – Надо иначе…»

Она – княжна. И говорить должна с главными, с теми, кто решает.

Главарей, кажется, было трое. Длинноволосый чудин, весь в диковинных оберегах, перед которым все время заискивала Дайна. И суровый Угрюм, плечистый мужчина с желтой бородой и воинским поясом, на котором висел недлинный меч в кожаных ножнах. Грубый и злой. С таким договориться трудно. Золота посулить? Милости княжьей? Так выкуп за нее они и сами запросят, а на обещание милости только посмеются. Как же! Чтоб князь Вардиг простил похищение дочери? Да никогда!