Последний свет (СИ) - Лекс Эл - Страница 34

— Юная леди, что вызвало такую реакцию? — участливо поинтересовался Арамаки, который явно, в отличие от всех остальных, не понимал, насколько удивительные и невероятные вещи сейчас происходят. Хотя было бы чему удивляться, если за окном творится натуральный конец Света, в самом прямом смысле этого словосочетания. В такой атмосфере и смеющаяся Трилла, в общем-то, не выглядит как что-то сверхъестественное.

И тем не менее мне тоже было интересно, почему Трилла так отреагировала на довольно простую фразу Арамаки. Поэтому я не стал влезать, а просто посмотрел на Триллу, ожидая ответа.

Но она, кажется, и не собиралась давать нам эти самые ответы. Услышав вопрос Арамаки, она просто перестала смеяться, так же резко, как начала. Оборвала смех на середине звука, словно кто-то нажал на кнопку «Стоп», останавливая запись, и нацепила на лицо привычную маску абсолютного спокойствия и невозмутимости.

— Прошу прощения. — спокойно произнесла Трилла ровным голосом. — Это нервное. Слишком много всего происходит сегодня.

— Что ж, происходит действительно немало. — Арамаки заинтересованно склонил голову к плечу. — Но все же, отчего такая реакция?

— Да, Три. — поддержал его я. — Ты же не просто так вышла из себя, ты отреагировала на конкретный факт, разве нет?

— Да просто смешно. — Трилла чуть пожала плечами. — Это же Верпен занимались обслуживанием всех световых барьеров, это же под их руководством работали фабрики Света. И вот теперь все, что находилось в их зоне ответственности — в одночасье рухнуло. А сами они — выжили. И не просто выжили, а обладают последним способным передвигаться дирижаблем во всем Городе. Прихоти судьбы, не иначе. Те, кто всех подвели, сейчас могут всем помочь.

— Действительно, что-то в этом есть. — согласился Арамаки. — Но логическая цепочка какая-то слишком сложная.

— У нее других не бывает. — я махнул рукой, закрывая неудобный разговор и спасая Триллу от дальнейших расспросов. — Она в принципе сложный человек.

Сам я, конечно же, поставил в памяти зарубку побольше узнать об этой странной реакции Триллы. Не сейчас, конечно, попозже. Когда она будет менее готова. Когда я буду более готов.

А сейчас нам надо решать вопросы с дирижаблем.

Поэтому я снова обратился к Арамаки:

— Вы сможете обеспечить мне дирижабль?

— Конечно, нет. — тот развел руками. — Это же не мой дирижабль, как я могу им распоряжаться?

— Не знаю. — я пожал плечами. — Я в ваши корпоративные игры не игрок, откуда я знаю, что вы можете, а что нет. Купить, например, вы его можете?

— Мог. — Арамаки улыбнулся. — Но сейчас, сами понимаете, никто не продаст такую ценность, как последний рабочий дирижабль ни за какие деньги всего мира. Так что увы, я вам не помощник в этом деле. Все, что я мог сделать — я уже сделал. Дальше вы сами.

— Сами так сами. — я вздохнул. — Тогда мне надо хотя бы попасть к руководству Верпен, и поговорить с ними. С глазу на глаз, так сказать.

— Нет. — внезапно вмешалась Трилла. — Я с тобой.

— И я! — тут же поддакнула Лиза.

Остальные, конечно же, тоже не захотели оставаться в стороне и в полном составе подтвердили, что отправятся со мной хотя в штаб-квартиру Верпен, хоть к черту под хвост, хоть за линию «Горизонта». Последнее, конечно, им не грозило ни при каких обстоятельствах, да и предпоследнее было под большим сомнением, но вот совместный визит в гости к корпоратам я обеспечить им, безусловно, мог. И, пожалуй, это даже неплохая идея — взять с собой какую-никакую группу поддержки, поскольку я сомневаюсь, что Верпен встретятся со мной один на один. Это Арамаки позвал нас к себе добровольно, а к Верпен мы почти что вломимся без приглашения, и вряд ли они этому обрадуются.

— Пойдет. — я махнул рукой. — Раз хотите все, отправимся все. Дирижабль, который доставил нас сюда, он же справится с тем, чтобы дотащить нас до Верпен?

— Три раза туда и обратно. — усмехнулся Арамаки. — Но не больше.

— Нам и одного раза обратно не нужно будет. — вздохнул я. — Нам нужен этот дирижабль. Нам нужно попасть к Верпен.

— Разумеется. — улыбнулся Арамаки. — Одну секунду.

Он снова закрыл глаза и провалился в свою внутреннюю корпоративную сеть, провел в ней около минуты, после чего открыл глаза и довольно произнес:

— Дирижабль в вашем распоряжении. Команда проинструктирована.

— Спасибо. — чистосердечно поблагодарил я его. — Может быть, вы только что внесли свой вклад в спасение мира.

— Отнюдь. — Арамаки покачал головой. — Я свой вклад в спасение мира вносил всю жизнь. Независимо от того, нравятся вам мои методы или нет. Идите.

И он развернулся к окну, взял со стола свой бокал с неизвестным напитком и отпил из него, ясно давая понять, что больше с нами общаться он не намерен.

Корпорат остается корпоратом в любое время и в любых ситуациях. Поняв, что ничего поиметь с нас не получится, он вышел из «сделки», потратив минимум ресурсов, причем таких, какие и потратить-то не жалко будет. И, сделав это, моментально потерял интерес к нам, поскольку узнал о нас все. Или правильнее будет сказать — узнал о нас все, что могло бы его заинтересовать.

Мы вышли обратно на ту же крышу, с которой вошли в башню Арамаки. Возле выхода нас уже ждал кто-то из мотыльков, в полном облачении и даже с оружием в руках.

— Следуйте за мной. — прогудел он безликим голосом. — Дирижабль скоро прибудет.

Лиза явно хотела что-то съехидничать в ответ, но я взял ее за руку и сжал ладонь, заставляя обратить на себя внимание и забыть о сарказме.

Мы прошли за мотыльком всю крышу по диагонали и дошли до противоположного конца. По пути нам несколько раз попались сидящие за блоками кондиционирования и лифтовыми шахтами люди — светлячки, мотыльки, и даже какие-то гражданские. Некоторые, казалось, были мертвы, и только присмотревшись, можно было понять, что они дышат. Другие были живы, но бледны так, что покойники бы позавидовали. Кто-то сидел и пил воду, словно никак не может напиться, кто-то зажимал рукой рану на ноге, пока ему перевязывали грудь, кто-то делал что-то еще. Две ведущие на крышу двери двух подъездов были открыты настежь — видимо, гражданские, осознав, что произошло, и где сейчас хотя бы условно безопасно, сориентировались, и выбрались наверх тоже. Сколько их теперь осталось? Сотня, две? Кто-то из них умрет в течение часа без квалифицированной медицинской помощи, если, конечно, среди просветленных не найдется кто-то, обладающий такой же Вспышкой, как была у Коны. А через сутки-двое, когда закончатся случайные или даже намеренные запасы воды, настанет самое плохое время. Время, когда каждый минувший час будет уносить все больше и больше жизней.

Нельзя терять времени.

Дирижабль прибыл через пару минут после того, как мы собрались на углу крыши. Он величаво выплыл из-за шпиля башни Арамаки, словно прятался за нами от нас все это время, и, глухо рокоча двигателями, снизился до нашего уровня. Аккуратно и медленно, потратив на это не меньше минуты, дирижабль подвел гондолу так близко к крыше, как только мог — до нее оставалось всего-то метров пять. Учитывая габариты дирижабля и непредсказуемые порывы городского ветра между крышами, которые и меня-то порой сносили в прыжке, меняя его траекторию, это было все равно что прямо на ногу мне посадить огромный цеппелин.

И все же, как попасть внутрь, оставалось непонятно. Неужели прыгать? Я-то допрыгну, а остальные?

Но оказалось, что даже на такой случай у экипажа дирижабля был план. В дверном проеме засуетились фигурки, притащившие что-то вроде очень большого подноса. Они положили его на край дверного проема, закрепили какими-то болтами, а потом — пуф! — громко хлопнуло, словно газовый пистолет выстрелил, и поднос устремился вперед, раскладываясь секциями и превращаясь в длинный складной мостик.

Его длины хватило как раз на то, чтобы дотянуться до края крыши. Теперь над черной, в прямом смысле этого слова, бездной протянулся узкий, не более метра в ширину, мостик без перил, по которому предполагалось перебраться на дирижабль. И, чем скорее мы это сделаем, тем лучше, ведь каждый порыв ветра мог сдвинуть дирижабль с места и мостик потеряет одну из двух точек опоры.