Точку поставит сталь (СИ) - Фролов Андрей - Страница 60

Несмотря на предельную сосредоточенность, Ч’айя покривилась, как если бы услышала что-то неприятное. А гадёныш обратился ко мне, да причём так, что я едва не потерял дар речи:

— Если выживешь, Ланс, я дам тебе почитать про разработки того американского учёного из XX века. Будет интересно. Он строил беспроблемные колонии грызунов на тысячи особей с избытком самок и пищи, которые в конечном счёте самоуничтожались, перед этим пройдя этапы девиантного поведения, однополого спаривания и каннибализма…

Если выживешь? Вот же сука!

Но вместо взрывного возмущения я вынул почти пустую флягу (едва не выскользнула из руки), и покачал головой.

— Прекрасный выбор для основателей общества…

— Полностью согласен, степень сходства потрясает, — подтвердил джинкина-там, словно и не заметил издёвки. Теряю хватку? — Иерархичность, подверженность эффекту Дженовезе, болезненная потребность в развлечениях, удовольствиях и зависимостях или беспричинная агрессивность весьма схожи, друг мой. И это было подтверждено массой экспериментов ещё в тёмные времена развития человечества за сотню лет до моего рождения. И всё-таки, действительно напомни, я дам тебе ознакомиться с работами Дезора, Кэлхуна или Александера.

Нет, ну серьёзно — ну до чего же ублюдочное сознание разработали родственнички моей Ч’айи⁈

— Особенным преимуществом хвостатых стала их низкая восприимчивость к радиации, — продолжал Диктатион-Энки, будто намеренно игнорируя торжественность момента. — Даже первые экземпляры с лёгкостью выдерживали очень высокий уровень, до 300 рентген. А про их изначальные способности к высшей нервной деятельности и вовсе молчу. Например, ты знал, что они были способны вспоминать прошлое в хронологическом порядке? А ещё что у них давным-давно доказали приверженность к групповым и азартным играм для получения удовольствия, а не только ради поощрения едой?

Я не сразу осознал, что джи-там снова обращается ко мне. Но всё же кивнул, почти машинально:

— Конечно, знал, пунчи. Я же всё помню о своей прошлой жизни…

Но успел-таки мельком задуматься, что только что озвученное господином фер вис Кри с возмутительной лёгкостью объясняет страсть чу-ха к самым немыслимым ставкам, бесконечному тайчо на деньги или разорительным партиям в моннго…

— Причём речь не о гибридах, а о базовых эволюционных ветках! Учитывая, что азарт является одним из самых эффективных инструментов для управления стаей, лучше было и не придумать, — не унимался Диктатион. — Ох, ты даже не представляешь, как много вас роднило с крысами в плане жажды удовольствий. Жми на педаль кайфа, пунчи, ещё и ещё, пока не сдохнешь…

— Яри-яри, ну и умора… — прошелестел я, даже не уверенный, что был услышан.

Впрочем, так ли это смешно на самом деле?

А Ч’айя протянула руку к клавиатону. И мне не требовалось напрягать зрение, чтобы понять, что сейчас она активирует протокол размыкателя. Я чуть не зажмурился, вот теперь-то точно ожидая чего-то… внушительного!

Но в недрах инья’мтарр продолжала властвовать тишина, а в душной комнате с серыми стенами монотонно вещало существо, благодаря которому мы здесь и оказались.

— С точки зрения насаждения универсальных морально-общественных парадигм всё тоже оказалось просто, — сказал Диктатион, заставив многократно пожалеть о заданном Ч’айей почти безобидном вопросе. — Homo suprattus без труда адаптировали в новое общество принципы поддержки семьи и общины, взаимность, отвагу, подчинение начальству, справедливое разделение ресурсов и уважение прав собственности. Развивать общество, конечно, пришлось взрывными темпами, и они привели к неизбежным деформациям принципов, но…

Сученыш даже хмыкнул, окончательно разрушая всю трепетность момента:

— Неужели это сильно отличается от общества их созидателей?

— Уверен, не отличается… — почти бездумно пробормотал я. Всё это время мой взгляд не отрывался от стены справа, на которой отчётливо читались очертания наглухо запечатанной двери. — Почему ничего не происходит⁈

Ч’айя сверлила настенные консоли немигающим взглядом, пальцы её сжались в побледневшие кулачки. Фер вис Кри же, будто издеваясь, мой вопрос проигнорировал, как ни в чём не бывало поведав, что:

— Особенно досталось вопросам равноправия, такое уж, Ланс, человек животное. Ты можешь не знать, но в сути своей любая стая принципа равноправия не предполагает, ни обезьянья, ни крысиная. Потому как бы ваши предки ни пытались заложить в основы Цивилизации Сохранения фундамент из свободы, равенства и братства, с последствиями миллионов лет естественной эволюции не поспорить. Особенно в рамках нового материала, изначально погрешного…

До меня дошло не совсем сразу. Но после глотка паймы сознание чуть прочистилось, и потому я всё же нашёл силы на усталое:

— Иди-ка ты тоже на х… — И вдруг осёкся, сквозь боль и пульсирующие вспышки в голове осознав важное. Спросил, всё ещё прислушиваясь к тишине внутри горы: — Гибридов создали для сохранения инфраструктуры, так? Выходит, с открытием «Корней»… они больше не будут нужны?

Наш невидимый собеседник наконец умолк, но что-то в его молчании мне внезапно не понравилось.

— Я этого не утверждал, — наконец ответил джи-там. И тон его уже был вовсе не доброжелательно-учительским. Но вместо того, чтобы развить тему, он внезапно предложил: — А сейчас вам сто́ит сосредоточиться на дальнейшем.

И не успел я уточнить, что за «дальнейшее» имелось в виду, как комната чуть заметно вздрогнула, а под ногами будто зашипели тысячи песчаных карпов. Дверь распалась на три створки нереальной толщины, разновеликими сегментами втянулась в стены и пол, одновременно за её порогом начал зажигаться свет.

Несмотря на обстоятельства, я невольно улыбнулся.

Вспомнил, как Нискирич фер Скичира впервые допустил меня на один из внутренних обрядов казоку. Тогда на плечах терюнаши уже болтался жилет, но «Дети заполночи» во дворе казоку-шин всё равно косились и показывали зубы, и оттого важность события было не переоценить.

И вот когда ряды казоку-йодда уже преклонили колени у помоста, на котором стоял сам фер Скичира-старший и его ближние Когти, у меня от волнения так надавило на клапан, что я чуть не обгадил закулисье.

В итоге, конечно, я сбежал. Постарался сделать всё как можно быстрее, хоть и пропустив часть церемонии… но первые минут десять-пятнадцать, пока находились силы сдерживаться, ощущал себя отвратительно — толком не получалось ни ощутить полноту момента, ни сохранить усы от дрожи.

Так вот сейчас мне представлялось, что стародавний обряд в Наросте был всего лишь разминкой перед нашим торжественным входом в «Корень».

Взглядам открылся просторный светлый коридор, уводящий в гору и чуть вниз; открывались тайны и будущее всего нашего с Ч’айей вида (та замерла на пороге и прикрыла рот ладонью, будто удерживаясь от вопля); а я думал лишь о том, как бы не выключиться раньше времени…

Затем девушка пошла вперёд. Даже не оглянувшись, а лишь небрежно поманив.

Я зашагал следом, надеясь, что не слишком шатаюсь.

Как только мы перешагнули порог шлюза, с потолка полилась музыка, наконец-то заставившая ощутить величие происходящего. Она была негромкой, но размеренной и будто чистой, напрочь отличавшейся от всего, сочинённого чу-ха.

Да, в ней тоже звучали многочисленные струнные, и духовые присутствовали, но ритмика, оттенки и настроение композиции отличалось от привычного мне настолько, что в душе заворочалось, застонало, заныло, одновременно придавая сил и… воодушевляя?

Кроме музыки, весьма потрясало и увиденное внутри — стены коридора оказались изготовлены из цельных прозрачных плит, открывающих виды в череду просторных залов ниже уровнем; в полумраке пустынных пространств вырисовывались очертания техники и приборов, одним видом вызывавшие трепет и учащённое сердцебиение.

Через два десятка мучительных шагов коридор окончился уютным овальным холлом, и я был готов расцеловать каждое из дюжины удобных глубоких кресел, выставленных по периметру.