Всадник на рыжем коне (СИ) - Горъ Василий - Страница 81

— Ты и мои страхи находитесь в разных измерениях. С тобой спокойно и очень уютно. Поэтому я сейчас снова перевернусь на левый бок, ты меня по-хозяйски обнимешь, дашь время привыкнуть к новым ощущениям и заснешь. А то мы что-то сильно заболтались…

8 декабря 2041 г.

…Рыжова возникла на пороге ванной комнаты абсолютно бесшумно. Привалилась плечом к дверному косяку, полюбовалась на мою физиономию, местами заляпанную пеной для бритья, и сонно спросила, с какого перепугу я подорвался с кровати в такую рань, да еще и после столь насыщенных суток.

Суббота получилась действительно убийственная. С девяти утра и до восьми вечера мы практически не вылезали из переговорной, с половины девятого до половины одиннадцатого отмечали подписание всех четырех рекламных контрактов в ресторане «Wing Lei», потом мотались в аэропорт провожать улетающих, а с часу ночи и до начала четвертого «воспитывали» Линду. Но мой безумный организм, привыкший к тренировкам на износ, воспринял все это, как продолжение отдыха, поэтому в шесть утра «помог» открыть глаза и потребовал движения.

Выслушав мои объяснения, Лера обозвала меня мутантом, дождалась, пока я закончу наводить красоту, а затем затащила в душевую кабинку, обняла и уткнулась носом в ключицу.

Я прижал ее к себе, провел ладонью по мокрой спинке, вспомнил пару-тройку самых убийственных фрагментов «воспитания» Доулан и тихонько поинтересовался:

— По-твоему, оно того стоило?

Девушка вздохнула, чуть-чуть отстранилась и грустно посмотрела мне в глаза:

— Она нам нужна, значит, будет рядом как минимум полтора-два года. Ее прибабахи тебе не по нутру. Вот мы и начали их менять на…

— «Мы» или «ты»?

Она пожала плечами:

— Первый этап может реализовать только альфа-самка, а ее изображаю я. Танька подключится со второго-третьего. Так что не грузись из-за ерунды.

— Лер, это не ерунда! — возмутился я. — Меняя Линду, вы неизбежно поменяете и себя. А я этого очень-очень не хочу!

— Мне безумно приятно, что ты о нас беспокоишься… — мурлыкнула эта оторва и потерлась щекой о мое плечо. — Но мы относимся к этому процессу, как к задаче по психологии, и не делаем ничего такого, что не вписывалось бы в наши представления о нормальном.

Последняя фраза заставила меня потерять дар речи, и Рыжова, заметив мои округлившиеся глаза, сочла необходимым объяснить, что именно имела в виду:

— Доулан — твоя душой и телом. Более того, готова на все, лишь бы ты позволял быть рядом с собой. Ты эту женщину уже принял. Пусть даже на время. А для меня и Таньки все твое автоматом становится нашим. Вот мы и убираем шероховатости, вызывающие твое раздражение. Причем делаем это, получая удовольствие от процесса!

Если бы не «Система», подтвердившая истинность этих слов, я бы не поверил в эту дурь ни за что на свете. Да и так напрягся не по-детски. Но, «промотав в памяти» воистину безумную ночь, нехотя пришел к выводу, что Лера действительно видела в Линде мою игрушку, с большим удовольствием показывала ей, как правильно радовать «хозяина», и закрепляла каждый новый «рефлекс» вспышками положительных эмоций. Потом я вспомнил, с какой добросовестностью и энтузиазмом Рыжова выполняет любые просьбы или поручения, и махнул рукой на свои рефлексии:

— Вы у меня два самых восхитительных чуда на свете!

— Эх, опять слова… — притворно вздохнула она. — Нет, чтобы поощрить. Нежно-нежно. Пока все спят…

«Поощрил». Тем более, что послевкусие от «Аmоr de troyes» оставляло желать лучшего. А минут через сорок, еще раз ополоснувшись и надев халат, вышел в гостиную, сел на диван и расслабленно откинулся на его спинку. Страшно довольная вымогательница улеглась рядом, пристроила голову на мое бедро и требовательно изогнула шейку.

Я запустил пальцы в ее волосы и вдруг поймал себя на мысли, что готов сидеть и бездумно перебирать влажные пряди хоть целую вечность. Потом вспомнил, что Вяземский и его личная помощница уже подлетают к Москве, и почувствовал себя свободным, как ветер. Это ощущение заставило задуматься о будущем, которое наступит после завершения выступлений на канвасе, размышления о финансовой независимости напомнили о Линде, благодаря которой в рекламных контрактах, подписанных с ее друзьями и подругой, появились умопомрачительные суммы, а воспоминания о процессе подписания этих бумаг напомнили монолог Росянки о харизме. Вернее, помогли увидеть в четырех абсолютно независимых переговорах похожие моменты и после недолгих раздумий вынудили согласиться с тем, что какое-то влияние на людей я все-таки оказываю. Хотя почему «какое-то»? Для таких зубров Большого Бизнеса, как Элизабет, Уильям, Трэвис и Филипп, я должен был казаться балластом, который Горин и Вяземских взяли с собой чисто антуража. Однако вся эта четверка независимо друг от друга вела себя так, как будто общалась со мной и убеждала меня! При этом ощущения того, что это игра, или что большие дяди и тетя пытаются надурить наивного сына чукотского оленевода у меня не возникло ни разу. Наоборот, я был уверен, что они от всей души стараются играть как можно честнее!

«Прикольно. Но на ментальную магию от „Системы“, увы, не тянет…» — мысленно подытожил я после того, как тщательно перепроверил свои выкладки. — «А жаль. Было бы интересно раскачать ее до капа и внушать всем, кому не лень, свои желания…»

К сожалению, приступить к придумыванию списка особо нескромных желаний я не успел — без десяти восемь из второй спальни выползло сонное чудо номер два, завернутое в покрывало, навелось на нас с Леркой и, доковыляв до дивана, рухнуло на свободную половину. Конечно же, не забыв отзеркалить позу подруги. Не успел я растрепать еще и темно-русую гриву, как в гостиную выглянула испуганная мисс Доулан, увидела, что я никуда не сбежал, и засияла, как маленькое солнышко! Правда, она сразу же умчалась в сторону санузла, но минут через десять вернулась. Уже в банном халате и с тюрбаном на голове. И, слегка расстроившись из-за того, что все места рядом со мной уже заняты, устроилась в ближайшем кресле.

Однако самым эффектным получилось появление Аньки. Вместо того, чтобы заглянуть в комнату, обратить внимание на «дресс-код» и натянуть на себя хотя бы футболку, эта нахалка царственно вплыла в помещение в одних узеньких трусиках, подошла ко мне и демонстративно развернула плечи. А когда увидела, что я прикипел взглядом к тяжело колыхнувшейся груди, потребовала компенсации за любовь и ласку, недополученные ночью! При этом вариант «Фиг тебе, обойдешься!» в принципе не рассматривался — напарница, не дожидаясь ответа, поставила колено на сидение дивана между моих ног, уперлась руками в мои плечи и подставила под поцелуй левое полушарие. А после того, как получила две «компенсации», заполировала их чувственным поцелуем в губы!

Если бы не смешинки в ее глазах, я бы, наверное, выпал в осадок. А так подыграл, искоса посмотрел на Линду и мысленно перевел мысль, горящую в ее взгляде: «А что, можно было и так⁈»

Слава богу, Росянка не позволила ей включить фантазию, заявив, что нам пора одеваться, собираться, завтракать и выезжать в аэропорт. А для того, чтобы мы зашевелились, сообщила, который час…

…В «Фалькон» мисс Доулан, оказавшийся не менее комфортабельным, чем «Гольфстрим» Алексея Алексеевича, мы загрузились без пяти десять. Весь невеликий багаж, за исключением пары планшетов, оставили в третьем салоне, второй оставили водителю-телохранителю и личной помощнице Линды, а сами познакомились с экипажем и заняли первый.

Пока самолет рулил к взлетной полосе, молодая, черноволосая и на редкость деловая стюардесса итальянских кровей по имени Риккарда принесла нам соки, минералку и тарелки с несколькими видами орехов. После плотного завтрака в «Курене» есть не хотелось никому, но напитки похватали все. А после взлета прислушались к монологу Линды, решившей взять на себя роль экскурсовода:

— От Лас-Вегаса до городка Дирборн, штат Мичиган, чуть более двух тысяч восьмисот километров. Когда-то в нем был свой аэропорт, причем один из первых современных в мире: в нем построили первые бетонные взлетно-посадочные полосы, первую постоянную частную причальную мачту для дирижаблей, первый пассажирский терминал и первый отель в аэропорту США; в нем заработала первая заказная авиапочта и первое радиоуправление коммерческими рейсами, именно из него было начато первое регулярное авиасообщение и так далее. Он активно использовался с двадцать четвертого и по сорок седьмой год прошлого века, а потом в четырнадцати милях от него построили Детройт Метрополитен, и работа малыша прекратилась. Аж до две тысячи третьего года нашего века, когда пять старинных самолетов, приземлившихся на испытательном полигоне автомобилей концерна, стали частью выставки «История Форд в авиации», приуроченной к столетию «Ford Motor Company».