Всадник на рыжем коне (СИ) - Горъ Василий - Страница 54

Тянула меня Голикова. Заметно менее добросовестно, чем обычно, чтобы ненароком не перетянуть связки. А пока развлекалась, еле слышным шепотом объясняла мотивы своего «проступка»:

— Сегодня вечером ты останешься «должен» партнерам девять боев. Поэтому пять, на которые тебя жаждет подписать эта маньячка, нас вполне устраивают. Особенно с оплатой по эксклюзивной ставке. Если мы оговорим в контракте правильные условия, то сможем продлевать его по чуть-чуть…

«А значит, в какой-то момент получим возможность одновременно сказать „Все, я ухожу!“ и тем, и этой…» — мысленно продолжил я, требовательным жестом прервал монолог подруги и улыбнулся:

— Танюш, ты воспользовалась представившейся возможностью по полной программе и заставила маньячку себя зауважать. Причем без негатива. Как мне кажется, теперь у нас появилась некоторая свобода маневра в плане ее укрощения.

Блоггерша расфокусировала взгляд, несколько мгновений смотрела в никуда, а потом усмехнулась:

— «Хладнокровный, безжалостный, абсолютно неудержимый» и жуткий собственник, а мы — твой верный гарем с уже выхолощенным чувством ревности⁈

Я покрутил в голове ее вариант подхода к «укрощению», счел его даже интереснее своего, и коротко кивнул. Потом свел ноги вместе, расслабил мышцы, неторопливо встал, помог подняться с пола Таньке и повлек ее к мисс Доулан.

Безжалостность требовала определенного поведения, поэтому я обошелся без извинений:

— Для разогрева в день боя нагрузки вполне достаточно. Надеюсь, тебе понравилось?

Американка рассыпалась в комплиментах, а я, дождавшись паузы, спокойно закончил запланированный монолог:

— А теперь я приму душ, оденусь и отправлюсь в номер. Отдыхать и морально настраиваться на поединок. Так что можешь пожелать мне удачи…

…Алферов, Батыров и Грейси при активной помощи нового массажиста делали все возможное, чтобы настроить меня на бой. Но окончательную точку в этом процессе поставила Танька, дождавшись удобного момента, обняв со спины и шепнув на ухо всего несколько слов:

— Где-то там, наверху, девчонки ждут твоей победы. Доставь им такое удовольствие, ладно?

Всю свою сознательную жизнь я считал себя атеистом. Но в этот момент мне до безумия захотелось, чтобы слова Голиковой оказались правдой. Я закрыл глаза, запрокинул голову, мысленно потянулся туда, откуда на меня должны были смотреть Настя, Джинг, Эрика и Дина, и словно вытолкнул из себя обещание:

«Я буду драться для вас…»

В тот момент мне не казалось это ни глупостью, ни детством — я жаждал порадовать тех, кто до сих пор жил в моем сердце, поэтому выбросил из головы все, что могло этому помешать и коротеньким кивком дал понять тренерам, что готов.

Впрочем, они это как-то почувствовали сами: Али Мавлетович и Грегор перестали обмениваться даже короткими репликами, а Дмитрий Петрович сосредоточился на работе «лапами». И держал меня в разогретом состоянии до появления «посыльного», сообщившего, что нам пора.

Переход до выхода в огромный зал, битком забитый публикой, уставшей ждать главного события вечера, субъективно сжался в пару мгновений. А спуск к клетке по пандусу, освещенному прожекторами, наоборот, растянулся во времени раза в три. Что почему-то не вызвало никакого дискомфорта — я двигался вниз, пританцовывая над кромешной тьмой в ритме любимой композиции, не столько видел, сколько ощущал приближение клетки, и чувствовал, как с каждым следующим шагом окружающего мира становится все меньше и меньше.

Сначала исчезли трибуны, плавно растворившись в безвременье. Затем пропал гул толпы и звуки музыки. А перед самым октагоном включившееся тоннельное зрение отсекло всех, кроме ринг-анонсера, продолжающего озвучивать мои ТТХ. Правда, при этом какая-то часть сознания продолжала управлять телом в автоматическом режиме — позволила «бестелесным теням» снять с меня халат со Всадником Апокалипсиса во всю спину и футболку аналогичного дизайна, вложить в рот капу, намазать лицо и плечи вазелином,

проверить перчатки и т. д. Потом подняло в хорошо освещенную клетку, дождалось протяжного вопля, в котором с трудом угадывались мое имя, фамилия и прозвище, и заставило проделать привычный ритуал с поклонами на четыре стороны. А последнее движение — «незрячий взгляд» вверх, к девчонкам — получилось само собой.

Появление на противоположном помосте Кавати Эйдзи отсекло ринг-анонсера и «выключило» вообще все, кроме фигуры и лица японца — я ощущал каждый его шаг, поворот или движение руками до того, как они начинались. При этом особенности телосложения и пластики не оценивал — мне было все равно. Я абсолютно бесстрастно ждал, когда он появится из другого входа в восьмиугольник. И команды рефери, разрешающей начинать бой.

Единственная заминка в программе действий — выбор из двух заранее обдуманных вариантов — случилась сразу после команды разойтись к противоположным стенкам клетки: Японец, дисциплинированно сделав шесть шагов назад, ожидаемо повел рукой и выдал стандартное предложение начать поединок с минимальной дистанции. То есть, касаясь друг друга внешней стороной левого предплечья.

Слух все так же «отсекал слова», но сама последовательность действия и объяснения сработала, как триггер, запускающий кусочек программы. И я, оценив восприятие времени, пришел к выводу, что можно соглашаться. Поэтому отрицательно помотал головой, вышел к центру канваса, встал во правостороннюю санчин-дачи и выставил вперед не одну, а две руки. В положении одного из стандартных упражнений какиэ-кумите и развернув ладони так, как будто пытался удержать на них, ну, скажем, здоровенный таз.

Эйдзи озадаченно хмыкнул, но вызов принял — подошел ко мне, завел свои верхние конечности между моими, чуть-чуть раздвинул внешними сторонами предплечий внутренние моих и расслабился.

Откровенно говоря, обсуждая с Росянкой какиэ кумите в самый первый раз, я умолчал о том, что знаком с ним не понаслышке. Что мой отец начал заниматься боевыми искусствами именно с Годзю-рю, мотался на семинары по этому стилю карате, работал в паре с воистину великим мастером Морио Хигаонной, был большим любителем поработать на ближней дистанции и считал, что любой хороший борец обязан чувствовать намерения противника руками. Так что какиэ кумите, чуть переделанное под мои потребности, я занимался с детства — использовал на каждой тренировке и на соревнованиях.

Само собой, готовиться к бою со Вспышкой со всей возможной отдачей это не помешало — я сделал из напарницы неплохого спарринг-партнера, заказал Горину «видеокурс» по какиэ-кумите, проанализировал записи боев японца, придумал несколько стратегий «игры в шахматы» именно с ним и два раза по пять дней работал с третьими данами из российской федерации Годзю-рю. Но основную ставку все равно сделал на скорость и ощущение растянутого времени. Точнее, решил, что если это ощущение появится, то начну бой накоротке. Если нет — проигнорирую «великодушное предложение» и заставлю противника побороться.

…Сколько времени мы стояли в неподвижности в ожидании первого движения, не скажу — мне было комфортно даже в условно «проигрышных» стартовых условиях, и я никуда не торопился. А еще ощущал ритм дыхания японца, его непоколебимую уверенность в себе и… толику сочувствия. Вроде как к дурачку, не ведающему, что творит.

Последнее нисколько не задевало — я знал, что будет именно так, и был к этому готов. Точно так же, как был готов и к тому, что в какой-то момент Кавати решит использовать имеющуюся возможность и начнет «партию в шахматы» с обыкновенной, но очень быстрой двойки, рассчитывая, что я тупо не успею помешать одной руке преодолеть считанные сантиметры до своего корпуса, а потом «зевну» апперкот и все остальное, что прилетит следом. Ага, щаззз — как только его бедра начали раскручиваться, разгоняя левый кулак, я выстрелил правым прямым. Продавив локтем предплечье атакующей руки, скрутив корпус и «убрав в сторону» обе верхние конечности Вспышки левой ладонью.