Ваше Сиятельство 2 (СИ) - Моури Эрли - Страница 37

И следом еще:

«Может я рублю сгоряча, но намерен назначить ему встречу сегодня на Татарском мосту. Можешь подстраховать?».

Я чувствовал, как злится Еграм. Даже если бы не его резкий голос, наверное, ощутил бы его эмоции через эту бездушную железку, мигавшую красным огоньком. Ответил ему так:

«Привет, Еграм. Я — твой должник, и конечно буду возле моста. Назначь время. Лучше встретиться на полчаса раньше, чтобы обсудить дальнейшие действия. Есть одно „но“. Я планировал преподать „волкам“ урок за Айлин. То, что я сделал вчера в Ржавом Париже, — это пока еще не урок, а намек, чтобы они ждали расплаты за содеянное. Ждали в трепете и понимали, что никакая их подлость не останется безнаказанной. Возможно, вместо встречи на Татарском мосту, стоит нанести неожиданный визит в „Кровь и Сталь“? Подумай, ты лучше знаешь, где правильнее нанести удар».

Затем включил послание от княгини:

«Тебя сегодня не было в школе. Что-то случилось или так переживаешь из-за Айлин? У меня сегодняшний вечер почти свободен. Я бы хотела тебя поддержать. Если хочешь, можно встретиться ненадолго».

По пути к дому я думал, как ей ответить. Мне было приятно, что Ольга проявила такое внимание, но сегодня, если мы сойдемся возле Татарского моста, то у меня вряд ли останется время на встречу с Ковалевской. Не хотелось ее обидеть отказом и говорить княгине правду о вероятной стычке с волками тоже не хотелось. Хотя, можно приоткрыть часть правды. Например, сказать, обязался поддержать Сухрова в какой-то сомнительной встрече с кем-то их резниковских.

Дверь открыл мне Антон Максимович. С доброй улыбкой приветствовал меня, пропуская в дом.

Охранники из «Цитадели», дежурившие у лестницы, отвесили мне почтительный поклон. И тут на фоне этого общего благодушия, я почувствовал будто что-то глубоко кольнуло мне в сердце…

Айлин! В этот миг я понял, что моя лучшей подруги больше нет в живых. Мне не требовалось никаких подтверждений, не требовалось сообщений от дежурного Палат Надежды. С абсолютной уверенностью мага я знал, что это так — только что милая, добрая госпожа Синицына умерла.

Свернув к столовой, я отстегнул от ремня эйхос и проговорил сообщение Ковалевской:

«Оль, прости, встретиться сегодня не получится. Айлин только что умерла. У меня к тебе просьба: узнай завтра в течение дня, когда ее похороны и где. Сама знаешь, ее родители не пожелают со мной разговаривать. Мы с тобой обязательно встретимся — я этого очень хочу. Но встретимся не раньше, чем в воскресенье. Потом все объясню».

Я вошел в столовую. Ксения одарила меня немного глуповатой улыбкой. После той шалости, которую я позволил с ней, служанка ждала от меня большего внимания. Я это понимал, но при нынешних событиях не мог такого позволить. Попросил ее подать в мою комнату обед без первого и десерта: просто жаркое по-магрибски и компот. Думая, как теперь правильнее спланировать вечер, направился к лестнице. Смерть Айлин значительно меняла мои планы и, вероятно изменит планы графа Сухрова по встрече возле Татарского моста. Теперь в силе остался лишь один план: уничтожение «волчьей» стаи без пощады и всяких сентиментальностей. Поднимаясь на второй этаж, я старался не замечать, что творится у меня на душе, но все равно боль, тяжелая, тянущая проступала — такая боль бывает мучительнее физической.

Свернув в коридор, я проверил эйхос — от Сухрова пока не поступило никаких уточнений по встрече возле моста. Тогда я нажал боковую кнопку на эйхосе и сказал так:

«Еграм, Айлин больше нет. И теперь больше нет никаких причин, которые удержат меня от возмездия „Стальным Волкам“. В ближайшие часа два-три я буду занят. Я должен привести в исполнение свою угрозу: посланник Морены придет в „Кровь и Сталь“ и покарает всех виновных. Возможно, даже невиновных. Может случиться так, что после этого в волчьей стае мало кого останется. К мосту я обязательно приду, только назначь время не ранее чем за три часа от минуты отправки моего сообщения».

Я зашел в свою комнату. Первым делом надежно спрятал пластины со Свидетельствами Бархума в тайник под низом книжного шкафа. Вскоре Ксения принесла обед. В запасе время имелось достаточно — волки не собираются в клубе так рано. Неторопливо пообедав и дождавшись, пока служанка уберет посуду, я переоделся. Переоделся в такую одежду, в которой меня никто раньше не видел. Проверил кое-что из магических заготовок и направился к двери. Дальше пусть сама богиня смерти видит, как заслуженная кара падет на ее поклонников.

* * *

Поскольку Айлин покинула этот мир и в некотором смысле покинула эту книгу, выложил на Бусти все арты с ней: https://boosty.to/e. moury/posts/44f3738d-2a93–4576–93a2−05e64e0a2948?share=post_link

* * *

Глава 18

Пламя возмездия

Граф Сухров ответил, когда я ехал в Резники. Выражал горькое соболезнование, возмущался, что с нашей одноклассницей так жутко, трагически вышло. Но что сейчас его слова? Они лишь раздували пламя в моей душе. Этот огонь пока еще таился за моим внешним спокойствием — беспощадный огонь мщения. Своей волей я не давал вырваться ему наружу. Но я не намерен сдерживать его долго, и поэтому ехал к «волчьему» клубу. Зло должно быть наказано. А Сухрову я даже не знал, что сейчас ответить. Мне пока не хотелось общаться ни с кем. Еграм скинул еще одно сообщение, настойчиво пытался отговорить меня заглядывать в клуб одному. По его мнению, «волки» могли в большинстве собраться там в ближайшее время. Вообще-то это выглядело логичным. Ведь Сухров договорился с Лешим о встрече возле моста в восемнадцать тридцать. Но Леший, так же известный, как виконт Турчин — человек вовсе не глупый, и ясно, что он постарается основательно подготовиться к встрече с Сухровым. Очень вероятно, что «волчья стая» будет совещаться именно в клубе. Я снова не ответил Еграму, и он прислал еще одно сообщение, мол, раз я решил идти сам, то он тоже сам сейчас же поедет к «Кровь и Сталь». Вот здесь мне пришлось ему ответить:

«Не вздумай! И пойми, я знаю, что делаю. Делаю это не сгоряча, хотя в моей душе бушует огонь. Прости, Еграм, ты сейчас не сможешь меня понять. Это мой принцип: я могу простить боль, причиненную лично мне, но я всегда жестоко наказываю за боль тем людям, которых я люблю. Сейчас я должен сделать то, что должен. Просто дождись, когда я освобожусь».

Эрмимобиль довез меня до начала Махровской. Дальше я пошел пешком. «Волчий» клуб располагался на пересечении этой улицы и Столярова, на небольшой площади с маленьким грязным сквером, где по вечерам много пьяных и часты драки. Пройти до площади оставалось не более трех сотен метров. По пути я искал подходящее место, чтобы на несколько минут укрыться от глаз прохожих. Хотя их здесь было немного.

Не найдя ничего лучшего, я остановился между рекламной тумбой и газетным киоском и активировал «Маску Лжеца». Вызвал сразу заготовку «Саруман», вглядываясь в стекло с разноцветными листами рекламных плакатов. Тумба с одной стороны защищала меня от посторонних взглядов, а в стекле, кое-как виднелось мое отражение. Лицо начало меняться: бледнеть, дергаться и принимать черты убитого мага — того самого, которого в Шалашах выпила до смерти моя лазутчица — Эршага Нуи.

Вот и все: теперь я очень похож на мага «волчьей стаи». Практически неотличим лицом — тем самым, которое я успел запечатлеть вскоре после его смерти. У меня оно такое же бледное, будто мертвое, хотя я могу играть эмоциями на нем. Даже мои глаза стали будто из мутного стекла, и проступает та жуткая гримаса, оставшаяся в последний миг жизни убитого вилпрой. Увы, я не мог перенять его походку и жесты — я их просто не знал. Вернее, не помнил, потому что в тот день, когда я был у колбасника с Айлин, я не обратил внимание на эти делали. Но уверен, что моя походка и жесты сейчас не будут похожи на те, что свойственные графу Елецкому. Зачем я это сделал? Если кто-то думает обвинить меня в трусости, то он очень заблуждается. Я не боюсь разбирательств с полицией или с канцелярией Имперского Надзора, но не хочу тратить на это свое дорогое время. И еще мой замысел: привнести в то, что произойдет сейчас, значительную долю мистики. Навести ужас на банду, считающую себя безнаказанной. Пусть знают, что их никто не спасет от возмездия; их не защитят никакие высокие связи, пусть даже сам князь Козельский. Кстати, он-то женат на Жанне — двоюродной сестре императора. Об этом я узнал недавно, пытаясь понять, отчего так неладно у нас в империи в самых ее верхах.