Ваше Сиятельство 2 (СИ) - Моури Эрли - Страница 2

И наступила тяжелая тишина, в которой мама сосредоточено курила, Талия испуганно смотрела на меня, а я на дальнюю часть гостиной, где в настенной росписи проступало бледно-розовое изображение Геры.

— Ты должен жениться на Талии, — наконец подвела итог беседы мама. — Сегодня же поговорю с Евклидом Ивановичем.

— Я согласна! — выпалила баронесса. — Только, пожалуйста, не надо ничего говорить папе! Елена Викторовна, пожалуйста! Вы не представляете, как он разозлится! Можно просто жениться и все.

— Тогда мне следует жениться еще на Даше Новоселовой, на Айлин, на княгине Ковалевской, — вот в последнем я чуть приврал, если следовать логике мамы, и добавил. — И уверен, что этот список скоро может пополниться. Я молод и у меня большие планы.

— Саша! — мама вскочила с дивана. — Что за неуместные шуточки! Мы говорим сейчас об очень серьезных вещах!

— Я понимаю. И если ты не хочешь, чтобы эти «серьезные вещи» для кого-то стали трагическими, то не вздумай говорить что-либо на эту тему Евклиду Ивановичу. А мы с Талией сами разберемся, с кем и когда нам связывать свои жизни, — сказал я, спокойно и твердо глядя на графиню. — Я говорю очень серьезно, если ты не хочешь устроить для Талии большие неприятности, то не надо передавать барону содержание нашего разговора.

— Я без тебя разберусь, о чем и как говорить с Евклидом, — мама вдруг решила прекратить разговор и вышла из гостиной сердитой.

У меня возникло нехорошее подозрение, что она может воспользоваться ситуацией и в самом деле поднять перед Евстафьевым этот вопрос. Ведь и барон и она сама не раз давали понять, что желают видеть Талию моей женой. Да, уже второй год как они взращивали эту не совсем здравую идею. А тут надо же, такой удобный случай…

— Ну зачем ты это признала? — спросил я нежданную гостью, сев рядом с ней на диван.

— Саш, я испугалась. Думала, что твоя мама все знает и ругает тебя. Она же зашла такая строгая. Я ее никогда такой не видела, — она придвинулась ко мне и шепнула: — Курить ужасно хочу. Пойдем к тебе в комнату?

— А с чего она вообще взяла, что между нами что-то было? — я повернул ее подбородок к себе и подумал: «Если честно, Талия красивая девочка. Может даже эта незначительная полнота ей в плюс. Но я с ней не могу быть долго и часто, не говоря уже о том, чтобы связать свою жизнь».

— Сама не знаю, как так вышло. Пока я тебя ждала, она позвала меня пить чай, а потом спрашивает: «Вы с Сашей говорили, что друг другу больше, чем брат и сестра. Это как надо понимать?». Ну я сказала, что это более теплые отношения, мы целуемся и всякое такое, — ее ладошка легла на холмик, вздыбивший мои брюки. — Саш, да ладно. Поругается и перестанет. Даже если она скажет папе, думаю ничего страшного не случится. Против тебя папа никогда ничего не имел. Может он даже рад будет.

— Может и будет… Ладно, идем, — я подал ей руку и повел наверх, к себе.

Когда мы вошли в мою комнату, Талия сама закрыла дверь и прижалась ко мне:

— Трахаться хочу жуть как! — сообщила она, потираясь о мое крепкое окаменение и стягивая с себя кожаную куртку.

Она завела меня в две секунды. Если бы не было подозрений, что скоро в комнату постучит мама, я бы не церемонясь нагнул бы ее, поставил на четвереньки и вошел в эту милую ненасытную задницу. Ах, да, нужна смазка — тюбик для «утех имени Гаврилова» должен быть в ее сумочке.

— И что ты предлагаешь? — полюбопытствовал я, сунув руку ей между ног.

— Есть план… — она часто задышала, раздвинув ножки. — Шикарный план… А-а! Саш! — она затрепетала он прикосновения моих пальцев там…

— Тише, дорогая! А то мама прибежит, — не отпуская ее я сделал несколько шагов в сторону кровати.

— Мы можем поехать в гостиницу, — раскрыла она свой «шикарный план», расстегивая мне брюки, — например, в «Южное облако». Там здорово!

— Это Лис тебя туда водил? — догадался я, сев на кровать.

— Ну, да… — замялась она, наклонилась и поцеловала кончик моего члена. — Очень тебя хочу, м-м-м… — замычала она, взяв губками головку.

У баронессы полные, нежные губы. Безумно приятно, когда головка исчезает в них, особенно, когда они обхватывают венчик и посасывают его. Я и подумать не мог, что меня сегодня ждут такие приключения.

— Он у тебя такой хорошенький… — она оторвалась, подняв ко мне зеленые глаза. — У меня все дрожит, — баронесса провела языком от кончика члена вниз.

Я расстегнул последние две пуговки, чтобы добраться без препятствий к ее мокрой кисе, и когда мои пальцы погрузились в нее, баронесса в самом деле задрожала. Повернулась удобнее, не выпуская изо рта член и подставляя себя ласкам. Когда я погружал пальчики чуть глубже, Талия выгибалась, издавая полное наслаждение мычание, затем с еще большей страстью набрасывалась на моего воина, терзая его губками и громко чмокая. Ее жадность быстро довела меня до точки восторга: я зарычал, вонзив пальцы в лоно баронессы глубоким тычком, и излился ей в ротик. Она вскрикнула, запрокинув голову, но не от оргазма, наверное, от проникновения моих пальцев.

— Больно? — забеспокоился я, подумав, что по неосторожности мог лишить ее того, что она обязалась хранить согласно клятве.

— Немножко, — она качнула головой, закрыв глаза и тяжело дыша. Ладонью обтерла забрызганные губы и щеки.

Я раздвинул ее бедра, оглядывая складочку — крови не было. Может быть и обошлось без той самой неприятности. Осторожно потирая ее мокрую щелочку, я довел Талию до сладкой дрожи. Под конец она даже начала бить руками по постели и закусила губку, чтобы не заорать.

— Ой, с ума сойти! Как я люблю кончать! Это так круто! — она лениво повернулась на бок, и вдруг спохватилась: — Слушай, мы же просто пришли покурить. Чего ты на меня набросился, твое, Аид дери, сиятельство⁈ Вообще псих какой-то! Наверное, мне целку сломал! Все папе расскажу!

Вот тут я опешил. Опешил не только граф Елецкий, но и Астерий во мне. Я даже не знал, что возразить на ее нахальное заявление. Вот не лезло в голову приличных слов, таких чтобы слишком не обидеть «сестренку».

А госпожа Евстафьева, перевернулась в подушки и залилась хохотом.

— Пошутила я. Я же не дурочка, чтоб отцу такое говорить, — она вскочила с постели, застегивая пуговки и затягивая ремешок. — Все, давай сигарету!

Мы закурили, при этом я прислушивался, не раздадутся ли в коридоре шаги графини.

— Дорогая, а ты зачем вообще приехала, просто подыграться или есть еще какой-то шикарный план? — спросил я после первой затяжки.

— Потрахаться — теперь будем это так называть, — она пустила струйку дыма мне в лицо. — Хорошие сигареты.

— Четкие, — я ответил ей тем же.

— А? — госпожа Евстафьева не поняла сленг из чужого мира.

— Четкие, значит хорошие, крутые. Запиши в свой блокнот, — я нажал пальцем на кончик ее носа.

— Да, четкие, очень крутые! Ты что ли не слушал сообщение в эйхосе? Я же сказала, что приеду и мы пойдем в дом Асклепия на Старолужской, — она положила руку на лобок и пожаловалась. — Слушай, а у меня там болит. Может правда целка порвалась? Так глубоко я еще пальцы не засовывала. Если порвалась, это же не будет считаться, что я нарушила клятву, правда? Оно само так вышло.

— Я в вопросах девственности не слишком большой специалист. А что касается клятвы, то… — я выпустил дым в приоткрытое окно, — спроси лучше у папы.

— Дурак еще! — она рассмеялась.

— Объясни дураку, зачем нам идти на Старолужскую? — пока ее замысел был непонятен, но уже имелась догадка: дом Асклепия — вроде там лежит на лечении Лис.

— Мне к Лису надо, — тут же подтвердила она. — Он мне такое в эйхос наговорил. Очень злился за ту ночь, угрожал, что убьет. И сказал, чтобы я к нему пришла. А я одна боюсь. Вот, хочу, чтобы ты его тоже навестил и объяснил ему, что я больше не его девушка.

На первый взгляд визит к Лису в доме Асклепия выглядел полной глупостью, но чуть подумав, я нашел в этой затее огромные плюсы. Во-первых, я гораздо лучше могу объяснить Лису, что госпожу Евстафьеву ему следует оставить в покое. При этом дать понять, что его жизнь стоит очень мало, если он попытается сводить счеты с баронессой. А, во-вторых, это великолепный шанс пообщаться с ним вне стен клуба «Сталь и Кровь». Именно в доме Асклепия при удачном стечении обстоятельств я смогу выяснить, кто и за что пытался убрать меня руками «Стальных Волков». Разумеется, Густов Ковальский не пожелает мне это открывать, но лишь до тех пор, пока я не применю к нему «Гарад Тар Ом Хаур» или, проще говоря, «Инквизитор».