Меня зовут Шон - Макгоуэн Клер - Страница 16

— Нора! — снова нотки паники в голосе. — Что ты…

Я опомнилась.

— Прости. Просто думаю, как тебя лучше вытащить.

Я осмотрелась и, ухватившись за ветку, с хлюпаньем съехала вниз по грязному склону, чтобы помочь ей встать. Лицо ее было вымазано грязью, джинсы перепачкались сверху донизу, а тащить ее пришлось, словно мешок. Господи, насколько же она уязвима! Не окажись я рядом, что бы с ней было?

Потом от выброса адреналина меня била дрожь. Я и забыла, на что способна — с таким-то количеством личностей, таящихся внутри.

Я уснула только часов в шесть утра и с трудом открыла глаза, когда птицы под окном уже распевали не хуже чертова церковного хора. Я как раз заканчивала составлять перечень работы по дому, который почему-то с каждым днем становился все длиннее, холодея от ужаса, точно собака, у которой могут отобрать кость, когда вдруг зазвонил телефон. Меня затрясло от страха, как случалось каждый день после твоего исчезновения. Это он — тот самый звонок, которого я так боялась? Она? Или это очередной из безмолвных звонков, которые так пугали меня.

А-алло…

— Здравствуй, дорогуша. Я просто решила узнать, как там мой внучок или внучка.

Сердце успокоилось, потом упало.

— Здравствуй, Джоан.

Мать Ника, вдова чуть за шестьдесят, у которой других дел не было, кроме как разгадывать судоку да скандалить в приходском совете по поводу парковки, звонила почти каждый день. Обо мне она даже не спрашивала, только о ребенке, который и родиться-то еще не успел. Что бы сказала Джоан, эта любительница специальных предложений от «Радио Таймс» и завсегдатай клуба книголюбов, если бы узнала, какая я на самом деле? Наверное, в тысячный раз за эту неделю я задала себе вопрос — как я здесь оказалась?

— Я тут подумала насчет Рождества, дорогуша…

Она явно напрашивалась на приглашение. Я в своих планах еще и не забегала так далеко, хотя и понимала, что Рождество практически на носу. К этому времени я собиралась уже быть с тобой. И уж точно не планировала провести очередной год с Джоан, листающей журнал с телепрограммой и обводящей каждую передачу, которую ей хочется посмотреть, — обычно что-нибудь про садоводство или путешествия. Такая жизнь была не для меня, и все же именно в нее я и вляпалась.

В голове гудело, мысли метались между противоречащими друг другу желаниями — например, закрыть один глаз и открыть другой. Чьих это рук дело — телефонные звонки, музыка, похищение Поппета? Твоих? Но зачем? Ты бы не стал. Или все же стал бы? Да и вообще, все это происходит на самом деле, или это все выдумывает мой усталый одинокий мозг? Нужно было это выяснить. Звонок Джоан напомнил мне, что течение времени не остановится просто потому, что я не могу решиться. С каждым шагом я чувствовала, как во мне шевелится ребенок. Это происходило на самом деле. Пора было действовать.

Сначала я проверила секретный почтовый ящик — тот самый, который завела по твоему совету для связи с тобой. Там не было ничего, кроме моих собственных плаксивых просьб позвонить. Потом я вошла в «Гугл» и открыла приватное окно в браузере, чтобы набрать твое имя. Почему-то это всегда казалось мне необычным — я ведь никогда не произносила его вслух, потому что никто не знал о тебе. Я искала Шона Салливана, но ничего не нашла. Нет, конечно, результаты поиска были, ведь Салливан — очень распространенная фамилия, но, открыв несколько ссылок, я поняла, что это не ты. То же и на «Фейсбуке». Я знала, что ты там зарегистрирован, потому что ты пару раз жаловался, как тебя раздражает поведение некоторых людей, вроде тех, кто хвастается своими результатами на пробежках или публикует фотографии детей в первый день в школе, но мне так и не удалось тебя там отыскать.

Ты однажды сказал:

— Только погляди на все эти парочки. Если они начинают трубить о том, как они счастливы, значит, разведутся через полгода, не больше. Исключений не бывает.

С моими друзьями из универа произошло именно так — сначала ворох фотографий с коктейлями на закате, с комментариями вроде «не могу не», и «как все начинается», и «спасибо тебе за это», а потом… вуаля!., пролетает несколько месяцев, и они объявляют о расставании. Мне тогда захотелось позвонить тебе и рассказать, посмеяться вместе с тобой. Но, конечно же, я не могла этого сделать.

Шон Салливан, консультант. Шон Салливан, хирург. Шон Салливан, врач. Ничего. Я снова искала тебя по всем окрестным больницам. Ничего… ничего… В холодной студии мерзли пальцы.

Потом я вспомнила о мелькнувшей ночью мысли. Доктор Эндрю Холт — та история, которую ты мне рассказал, об ошибке в заявке на конференцию. Ты сказал тогда, что он — твой коллега из той же больницы и кто-то в администрации вас перепутал. «Ох уж эти временные работники!» В голове начала созревать безумная идея. А вдруг ты и в самом деле Эндрю? Вдруг ты решил представиться мне чужим именем только тогда, когда стало ясно, что мы увидимся снова? В это невозможно было поверить. Но определенно не существовало никакого доктора Шона Салливана или просто доктора Салливана из медицинского учреждения поблизости. Я набрала имя так быстро, что даже опечаталась в нем, но все же нашла. Доктор Эндрю Холт, Сур-рейская больница, акушер-гинеколог. Фотографии нет, но это должен быть он. Или, может быть, ты? У меня участился пульс. Почему ты работал в Суррее? Мне всегда казалось, что ты жил здесь, в Кенте, или чуть южнее — в самом Танбридж-Уэлсе либо в одной из респектабельных деревенек возле него. Если я поеду туда, к тебе на работу, возможно, там хоть что-нибудь скажут. Надежды было мало, но у меня оставался только ворох смутных воспоминаний — словно клочки разорванного письма. Я должна была знать. Я готовилась стать матерью ребенка, который мог быть твоим. Ради него или нее я обязана хотя бы попытаться.

Пожалуй, я обманывала себя, полагая, что произошедшее сойдет мне с рук. С каждым проходившим днем я понимала, что на самом деле пути назад нет. Я не могла годами жить вот так, в ожидании, что с меня в любой момент могут сорвать маску. Мой поступок был слишком дурным. Поэтому нужно действовать прямо сейчас. Я должна, нет, просто обязана найти тебя!

Следовало все хорошенько обдумать, для чего мне настоятельно требовался глоток свежего воздуха. Я открыла переднюю дверь и вышла на порог. Каргина по ту сторону дороги практически не менялась: Нора возилась в палисаднике перед домом, выдирая сорняки. Впрочем, не думаю, что там оставалась хоть парочка зловредных растений — слишком часто я видела Нору за работой. Она помахала мне, и я рассеянно подняла руку в ответ. Конечно, следовало бы снова пойти поискать Поппета. Вдруг Нора снова согласится составить мне компанию? Дороги раскисли, и я очень боялась снова упасть.

В этот момент мой взгляд упал на деревянную клумбу, в которой росли изъеденные слизнями растения, и я завизжала от ужаса.

Он снова опаздывал.

А ведь на прошлой неделе все было так хорошо! Как-то раз он даже приехал домой к пяти, а когда она, вся в муке, нечесаная и ненакрашенная, спросила почему, обнял и в ответ спросил, нужны ли какие-нибудь причины, чтобы пораньше вернуться к красавице жене. На сердце Элли вдруг стало легко, словно кусочек мяса и крови заменили шариком, наполненным гелием. Может, никакой другой женщины нет, а если она и существовала, то осталась в прошлом. Можно праздновать победу. Элли пообещала себе, что если так будет продолжаться неделю, то она попробует заговорить об ЭКО. Ей не хотелось разрушать идиллию. Все было как в старые времена — можно выпить бутылку вина за вечер, съесть десерт без боязни растолстеть. Даже заняться любовью — в глубине души она надеялась, что чудо произойдет, что искорка жизни разгорится в ней и без помощи врачей.

Но сегодня он снова опаздывал. Она как неприкаянная моталась по дому. За окном было темно, только в гостиную прорывался оранжевый свет уличного фонаря. Она не закрывала шторы, чтобы увидеть его машину. Ожидание было таким томительным, что пару раз ей казалось: он приехал — колеса его «ягуара» шуршат гравием возле дома! И облегчение накатывало на нее дурманящей волной. Но это все были соседи. Другие мужья и жены возвращались домой и скрывались за теплыми желтыми окнами.