Газлайтер. Том 2 (СИ) - Володин Григорий - Страница 22

Обрушиваю град пси-разрядов. Зверь взревел. Мускулистая туша падает и бьется о землю. Но почти тут же вскакивает, силясь скинуть сеть. Не проняло, что ожидаемо. Обычный человек бы уже слюни пускал. У шафрасов же мощная и гибкая нервная система. Придется повозиться.

— Шарик, фас! — крик Степана, приглушенный листвой.

Царские охотники с автоматами показываются из-за деревьев. Выстрелов прибавляется в разы. Под градом шального огня зверь распахивает клыкастую пасть и издевательски произносит:

— Шарик, назад! — причем моим голосом. — Не мешать!

Офиге-е-еть! Растерянный волкомедведь удивленно замирает и оборачивается на меня.

Ну дает, блин! Говорун же. Эта кошка любит передразнивать своих жертв и врагов. А еще, кажется она мне, очень умная. Хотя человеческую речь не должна понимать, но, видимо, сообразила, что значит команда.

— Шарик, фас! — снова не терпящий возражений командирский бас Степана.

И Легавый все-таки бросается на кошку.

Сам же Степан наносит точечную огненную атаку — тонкий клин огня — чтобы не поранить приблизившегося к тигру Легавого. Гризли вскидывает на мощное плечо трубу, навроде базуки. Спускает курок, и зверя со спины накрывает еще одна сетка поверх прогрызенной.

Шарик накидывается на спелёнатого врага. Волкомедведь против шафраса! Это стоит видеть! Шарик, конечно, больше, но у кошки прочнейшая шкура, к тому же сил не меньше. И сетка его нисколько не сдерживает. Тигр умудряется разогнуть лапы и прорвать когтями прутья.

Я выхватываю из воздуха пси-клинок. Жалко, еще ножики не готовы. Ах, ладно, шафрас близко, и так сойдет. Размах, бросок, попадание. Фиолетовый гладиус вонзается тигру в спину. Лучше бы в голову, но нервные окончания есть везде, так что в принципе неважно.

В этот раз тигра пробивает. Он падает оземь, и тут мощная лапа волкомедведя отбрасывает его к дереву, как пушинку. Береза, приняв такую подачу, с треском шатается, сыплются чуть пожелтевшие листья. Но тигр тут же встает и нет, не рычит, а издает зловеще:

— Конец связи! — опять моим голосом. Я, похоже, ему понравился.

Царские охотники снова стреляют из автоматов, целясь по лапам. Самое проблемное — нельзя убивать кошку. Мы же задумали построить зоопарк…тьфу ты, учебный центр. А шафрас будет офигенной рекламой. За тренировочные поединки со столь мощным красивым зверем дворяне нехило раскошелятся. А это, в свою очередь, даст допфинансирование центру и так желанную прибыль правительству.

Развоплащаю проекцию пси-клинка и заново материализую его в руке. Это то же самое оружие. Сам конструкт я не трогал, телепатические узлы остались те же, просто перенес его физическое проявление. Еще один плюс псионического оружия — его невозможно потерять.

— Шарик, назад! — гремит моим голосом тигр, но волкомедведь в этот раз не ведется.

Два огромных зверя схватываются. В спину тигру летят молнии и огненные шары. А еще мой пси-клинок. И снова шафраса парализует, и Шарик двумя ударами опрокидывает кошака.

— Рав! — победно рявкает Легавый. Сегодня он заслужил вкусную косточку.

— Пеленайте кошку, — командует Степан, и царские охотники шустро принимаются за дело. Мелькают кандалы, намордник, еще какие-то мудреные скрутки.

Отчим смотрит на меня:

— Как твои?

— В норме, — отвечаю.

— Ну и славно, — выдыхает майор. — Если дойдет всё же до КМБ, эта киска сделает нам неплохой маркетинг. Особенно тебе и твоим способностям, Даня.

— Почему? — удивляюсь.

— Шафрасы-говоруны плохо поддаются дрессировке.

Твою мать! Тогда почему мы выбрали именно эту кошку? Мне теперь же с ней мучаться.

Когда помылись, переоделись, солнце уже клонится к горизонту. Блин, вечер уже. Мышцы ломит от усталости, мозг тоже. А мне еще работать с шафрановой котярой. Надо наставить зверю ментальных установок, понаблюдать, протестировать закладки. Всё же я не искушен в длительном программировании, не было практики. Придется наверстывать.

Прежде чем приступить к дрессировке, провожаю друзей до парковки. Хочется проветрить мозги перед трудоемкой работой. Первым забирают Гришу, его «Чайка» уже ждала на стоянке. Мы остаемся со Светой вдвоем. Смотрим на закат, думаем каждый о своем, а машины всё нет и нет.

— Даня, — тихо окликает меня девушка и краснеет — Я хотела тебя поблагодарить. Давно хотела, если честно.

— Рано, Свет. Мы с Гришей еще не провели конкурс по отбору твоего будущего мужа. Вот когда найдем тебе суженого…

— Ох, какие вы оба дураки! — вскрикивает она, сложив руки на груди. — Мне никто не нужен кроме вас двоих, и то много будет!

— Какое извращенное признание, Светлана, — угораю я. — Извини, но мжм бывает только в женских романах.

— Что такое «мжм»? — хлопает она глазами, но увидев мою улыбку тут же поднимает ладонь. — Нет, не говори, не хочу даже знать. Вообще… — она неожиданно смущается. — Вообще я серьезно, а ты про всякие «мжм» мне тут, — пауза, в течение которой Светка подходит и вдруг прижимается к моей груди. Ее нежные, но сильные руки сжимают меня. — Спасибо, Даня, что спас моего братика!

Чувствую ее теплые руки на шее. Кожа Светы всегда теплая, почти горячая. Она ведь огневик. Только раз, в астрале, от нее исходил жуткий холод.

— Когда? — только спрашиваю. Никакого братика не помню, но, если обнимают, значит, есть за что.

— Вчера вечером, — мурлычет девушка, не отпуская. — Сработала медикаментозная сыворотка на основе мембраны грута. Братику полегчало. Врачи говорят, его состояние нормализуется.

Ах, вот оно что. Грут. Вот для чего Соколовым требовалось одеревенелое мясо.

— Рад, что всё удалось, — опускаю руки и слегка провожу кончиками пальцев по сексуальным изгибам тела блондинки. Всё же непросто, когда вот этот аппетитный, фигуристый, пышущий здоровьем и спелостью продукт многовековой дворянской селекции прижимается, обнимает, мурлычет под ухом… — Но ты должна понимать, Свет, что я не подарил, а продал мясо твоему дяде. Я получил с этого выгоду…

— Грут очень редкий зверь, и вряд ли бы отец смог достать его сам, — возражает блондинка и снова мурлычет: — Так что ты спас моего двоюродного брата. И прими благодарность, иначе я обижусь.

— Принимаю-принимаю, — моя рука гладит ее по спине. Я поднимаю взгляд на шуршание покрышек у КПП. — Твоя карета, кстати, прибыла.

— Ну вот, — с неохотой девушка отрывается от меня и топает к своей «Чайке». — Пока, Дань.

— Пока.

Я же со вздохом возвращаюсь на базу. Вспоминаю мурлыканье Светы, и улыбка сама собой расползается на губах. Одну киску проводил, время поработать с другой.

В подвале в камере из бронированного стекла лежит спящий тигр. Его шею сжимает толстенный железный ошейник, цепь от которого вколочена в пол.

Усаживаюсь на стул, хрумкаю принесенными для меня вафлями со сгущенкой и ковыряюсь в голове шафраса. Надо бы дать киске имя. А пускай Шархан. Будет данью любимой книжке из детства.

Работа нудная и долгая. Жалко, я пока не освоил пси-инструменты по манипулированию сознанием. Ну ладно, моего накопителя должно хватить. Перекапываю звериную память, вношу установки послушания по отношению к определенным людями — мне и царским охотникам, — а также запрет есть человечину и прочие тонкости дрессировки, которые вычитал в мемуарах князя Запашного. Закладки вмуровываются как влитые. Со временем они будут гаснуть, надо еженедельно обновлять, пока тигриное сознание не деформируется и не привыкнет к новым убеждениям. В итоге Шархан станет послушным мальчиком. Надеюсь.

Когда заканчиваю, велю шафрасу проснуться. Открываются желтые глаза с вертикальными черточками-зрачками. Тигр приподнимает огромную голову и смотрит на меня немигающим взглядом.

— Ну что, Шархан, скажешь? — усмехаюсь.

Тигр-говорун распахивает клыкастую пасть:

— Что такое «мжм»? — голос очень похож на Светкин.

Моя ухмылка становится шире.

— Надо же, у тебя и слух очень хороший, — я бросаю взгляд на узкое окошко под потолком. До парковки где-то триста метров. Только чуткое животное могло услышать оттуда разговор двух «человеков».