Кофе с молоком - "bastet" - Страница 37

То, что я перешагнула черту и так как раньше уже никогда не будет, я ещё не понимаю. У меня в душе восторг и эйфория оттого, что я вырвалась, смогла разрушить планы мужа и воссоединилась с любимым. Важнее этого не было ничего…

Это потом он расскажет мне, как пустил гончих по моему следу и с упоением ждал, пока его верные псы найдут нас. Сквозь шум воды в душе я не слышала, как они избивали Олега и требовали оставить меня в покое. Я была так счастлива, что не услышала ни один тревожный звоночек внутри. Лишь когда вышла в комнату замерла от ужаса, увидев стоящего на коленях любимого. Его прекрасное лицо которое я целовала недавно было изувечено кровавыми ссадинами, один глаз заплыл настолько, что не открывался, под другим же расплылась огромная гематома.

Изверги сразу же обратили на меня внимание, пройдясь по мне сальными взглядами. У одно из них был пистолет, направленный в голову Олега. Их было трое. Здоровенные шкафы неприятной наружности. Явно бандиты. У двоих на сбитых костяшках рук была кровь. "Кровь Олега… " — подумала я и мне резко стало плохо. Один из ублюдков успел подхватить меня и я обмякла в его руках.

— Тесса, Тесса… — мерзкий голос моего мужа вырвал меня из спасительной темноты. Я резко открыла глаза и обнаружила себя лежащей на кровати.

— Хватит спать, соня, итак всё самое интересное пропустила — Дилан развалился в кресле с победной улыбкой.

Я оглянулась по сторонам в поисках Олега, но мы в комнате были одни.

— Где он? — с замиранием сердца спросила я — Что ты с ним сделал?

— Малышка Тесса, я же предупреждал тебя о последствиях… — он встал с кресла и ленивой походкой подошёл ко мне — Ты выбрала смерть, как печально…

— Где Олег? — повторила вопрос я, чувствуя едкое липкое чувство ужаса.

— Там где и должен быть после всего. Под землёй — насмешливым тоном ответил Дилан.

— Нет… — выдохнула я — Ты не мог его убить, ты же сказал…

— Мне пришлось, любимая — перебил он, показывая мне экран своего телефона — Неправда ли, красавчик?

На фото я с трудом узнала Олега. Он лежал на спине весь в крови. На рубашке были отчетливо видны большие кровавые пятна в районе груди.

— Я сделал это лично. Две пули оборвали жизнь твоего мальчика. Так будет с каждым, кто прикоснется к тебе.

Слезы застилали мне глаза, но я продолжала смотреть на экран его телефона. Олег расплывался, превращаясь в мутное пятно… Отчаянный полный боли и ужаса крик прозвучал в комнате. Я забилась в истерике, проклиная Дилана и себя… Если бы я улетела в Англию, он был бы жив! А теперь его нет. А значит нет и меня…

Острый укол в руку снова погрузил меня во тьму. Зря он это сделал. Нужно было дать мне прочувствовать всю эту боль, пропустить её через себя, захлебываясь в бессильной ненависти к самой себе… Я убила его. Я убила Олега! Своей любовью и желанием быть рядом…

Через пару дней мы с мужем все-таки улетели в Англию. "Подальше от травмирующих воспоминаний" — как сказал мой психотерапевт мистер Питерс. Да, Дилан записал меня к нему, настаивая на терапии. Я ведь не хотела жить. Я не пыталась себя убить, но существовала чисто физически, иногда забывая есть или спать. Я могла часами смотреть в одну точку или хохотать до потери голоса. А ещё я категорически не подпускала к себе мужа и давала ему пощечину всякий раз, когда он целовал меня. Дилан злился и пытался взять меня силой, но я отключалась от внешнего мира, а трахать бревно ему было противно…

Олег. Он снился мне каждую ночь. Живой, влюблённый, мой. Только в этих снах я и жила. Рядом с ним. Моя жизнь разделилась надвое: на сны, в которых я была счастлива и серые будни, где я каждую секунду задыхалась от того, что была одна. Я хотела к нему. Увидеть ещё раз его смущенную улыбку, почувствовать горячие объятия, раствориться в поцелуе. Теперь всё это невозможно. Я знала, что не смогу больше никого полюбить. В моем сердце был только он. Я не смогла пережить его смерть, отпустить его и жить дальше, как говорил мне мистер Питерс. Я всё ещё была с ним. В мыслях и снах, и так до конца, до последнего вздоха я буду его. Его Тесса.

Моё наказание это жить с его убийцей под одной крышей. Видеть Дилана каждый день и знать, что он лишил жизни моего любимого… К этой боли не привыкнуть. С ней не смириться. Она не пройдёт и не изменится, лишь станет сильнее.

Весной я должна буду вернуться в Турин на сессию. Последний курс. Приехать туда, где всё закончилось и не сойти с ума… Где каждая улица дышит воспоминанием о нас и напоминает о былом счастье. Я смогу, я справлюсь… У меня больше не осталось слез, я сижу на очень сильных препаратах и наверное стану от них зависимой… Плевать. Моя жизнь все равно закончилась двумя выстрелами в грудь Олега. Он умер быстро, я же буду погибать годами… Разлагаться живьём, исчезать медленно и мучительно, угасая день за днем без него. Обратный отсчёт уже пошёл. Но мне не жаль. Я хочу быть с ним, и я знаю, что моё желание сильнее смерти.

23. Затихший апокалипсис

Я ждал её на площади, возле какого-то памятника. Увидел сразу, она шла как-то яростно, смотря прямо на меня. Глаза холодные, осуждающие. Значит, знает. Догадалась про кулон.

Как только подходит, не даю ничего сказать, сразу беру в кольцо своих рук.

— Прости меня, детка, прости — я обнимаю Майю не давая ей возможности оттолкнуть меня — Я так люблю тебя, малышка…

— Пусти — шипит она, отчаянно сопротивляясь — Ты больной…

— Обещаю, больше никаких маячков… Сама догадалась или подсказал кто?

— Не важно.

— Значит, подсказали… Кто?

Я отодвигаюсь и смотрю ей в глаза строго и даже зло. Она выдерживает мой взгляд.

— Уезжай — тихо, но твердо говорит — Я не смогу тебе больше верить.

— Вот так просто, ты порвешь со мной? — задыхаюсь от возмущения и непонятных чувств вспыхнувших в груди острым уколом — Нет…

— Макс… — произносит одно моё имя, но сколько в её тоне осуждения…

Задыхаюсь. Понимаю, что не смогу отпустить ее ни сейчас, не потом. Она нужна мне. Не просто для секса. Для жизни. Для семьи. Для детей. Да, мать вашу, я хочу от неё детей! Это полное безумие, но за несколько недель я полностью пропал, я растворился, я погиб…

— Мне нечего тебе сказать — признается Майя и пытается уйти, но я не позволяю.

Беру её за руку и не отпускаю. Она хмурится и с грустью смотрит на сцепление наших рук.

— Не уходи, я всё исправлю. Это было глупо, я не знаю, зачем я это сделал… Я переживал за тебя. Столько подонков вокруг… — пытаюсь оправдаться, но вижу, что она уже всё решила. Ломая себя, заставляю расжать пальцы.

В её взгляде сожаление. Горькое, рвущее душу на части понимание нашего конца. Она делает шаг назад, словно проверяя, позволю ли я ей сделать это. Стискиваю зубы и делаю глубокий вдох. На выдохе выдаю весьма жестко:

— Мы не расстанемся из-за такой ерунды.

— Правда? — не верит Майя — Что же ты сделаешь, чтобы удержать меня? Свяжешь? Посадишь на цепь, как собаку?

— Нет. Буду рядом, пока не простишь.

Шумно выдыхает, поправляет волосы, оглядывается по сторонам.

— Понравилось сталкерить? — спрашивает, не решаясь вновь посмотреть на меня.

Усмехаюсь. Горько и обреченно.

— Возьми — протягивает мне кулон и я машинально беру его за цепочку — Подаришь его другой.

Вспыхиваю, мгновенно, как спичка.

— Какой другой? Я вытащу маячок и отдам тебе. Это подарок. Я не приму назад.

— Не нужно — возражает и делает ещё один шаг от меня — Ничего не нужно. Теперь.

От этих слов у меня внутри что-то лопается и кровь начинает разгоняться, сжигая мои вены сумасшедшим напором… Ловлю извращенный кайф от таких реакций. Рвано выдыхаю, стараясь не замечать в висках гулкий ритм собственного сердца… Закрываю глаза на секунду, пытаясь выравнить дыхание и пульс. Не выходит. Я болен. Меня лихорадит рядом с ней.

— Встретимся дома — слышу отдаленно её голос и вижу, как она разворачивается и уходит. Смотрю вслед так долго, пока не теряю её в толпе.