Подменная дочь клана Огневых (СИ) - "Айлин" - Страница 46

— Да, — ответила я,— и даже несколько раз. На олимпиады ездила, и в прошлом году с приютом на экскурсию.

Моя реплика, в принципе самая обычная, получила две противоположные реакции. Ирина Савельевна одобрительно кивнула, а вот тетушка Софья нахмурилась:

— Тебе не стоит так открыто говорить о столь позорном прошлом, — заявила она. В этот момент во мне поднялась волна возмущения. Свое прошлое я не считала позорным или табуированным. Да, в приютах было много чего, и не всем можно было гордиться. Но это было, и это сделало меня такой, какая я есть.

— В моем прошлом, — отчеканила я, медленно, но верно проваливаясь в режим хамки, — нет ничего позорного или смущающего, а заж…

— Мира, — мягко окликнула меня тетя. — Софья Викторовна уже поняла твою позицию. — я сцепила зубы и хмуро посмотрела на тетю,— а если нет, — продолжила она также безмятежно, но в то же время в ее голосе послышалась угроза,— я позже донесу ее в более подходящей терминологии. Под резким взглядом моей опекунши я взяла себя в руки и выдавила улыбку.

— Я поняла. — сев на подлокотник рядом с Ириной Савельевной, мысленно прикинула, что мне будет, если я угощу эту стерлядь меховую, Софью Викторовну, чем-то собственноручно приготовленным. Компотиком, например. Рецепт простой, должен быть не летальным. Единственный минус так это то, что я откровенно подставлюсь. Впервые я пожалела, что все в курсе о том, какой у меня парадокс. Чем больше я общалась с клановыми, тем сильнее понимала — чем меньше людей знают, какое у тебя пробуждение и парадокс, тем лучше.

Пока я предавалась кровожадным мечтам, дамы продолжали мило беседовать между собой. София Викторовна выглядела не слишком довольной происходящим и бросала то на меня, то на тетю недовольные взгляды. Столь же недовольные взгляды на меня бросала Елена, но к этому я уже как-то привыкла.

Разговор неспешно покатился на самые отстраненные темы — о детях, о погоде, о новых рецептах, выученных поварами. Разговаривали в основном старшие дамы, нам с Миленой надо было только сидеть и улыбаться, изредка что-то поддакивая. Впрочем, Елена больше молчала, чем принимала участие в разговоре, было видно, что ее мысли где-то очень и очень далеко.

Через некоторое время нас позвали обедать. Анастасия Федоровна говорила, что здесь соберутся самые близкие родственники, наверное, так и было, просто их было много. Для меня обед проходил в довольно тягостной атмосфере. Дед откровенно был не в духе, и казалось, еще чуть-чуть, и разразится гром. Однако даже после столь тягостного обеда никто не спешил расходиться. Дед неожиданно вызвал Софью Викторовну и ее мужа к себе, и стало понятно — это тот самый гром, который должен был грянуть. Грешна, каюсь: очень подмывало пойти поподслушивать — по какому же поводу дед вызвал эту парочку. Однако опыт подсказывал, что иногда идти на поводу у любопытства не стоит. Я все равно потом у тети все выясню. Анастасия Федоровна возмущается, фыркает, но все равно рассказывает то, что я хочу знать, и я очень ценю такой ее подход. Пока же, раз у меня есть такая возможность, было бы неплохо прогуляться по дому. В конце концов, историческая ценность как-никак.

Памятуя, что в доме куча народа из клана, я понимала, что могу на кого-нибудь наткнуться. Просто когда этот кто-нибудь оказался отцом, курящим в небольшой оранжерее, это оказалось неожиданно. Игнат Игоревич затушил сигарету, как только увидел меня. Выглядел он усталым и невыспавшимся.

— Заходи, не топчись на пороге, — окликнул он меня, и только тогда я поняла, что замерла в проеме открытой двери, как испуганной суслик. — Как тебе в клане?

— Нормально, из Анастасии Федоровны получилась очень хорошая опекунша. Думаю, если я была бы моложе, вполне смогла бы назвать ее мамой.

— Это хорошо, — отец откинулся на спинку кресла, на котором сидел, и долго-долго смотрел в одну точку. Мне бы уйти, но я осталась. С Огневым было спокойно, когда он держал себя в руках. Не так, как с дедом, по другому.

— Почему ты согласилась на предложение Насти? — неожиданно спросил он меня. — У тебя были разные варианты, а к клану Огневых ты, казалось, испытывала отвращение.

— Отвращение? — я задумалась. — Нет, не испытывала. Раздражение да, обиду — тоже да. Много другого было намешано, а почему согласилась на предложение Анастасии Федоровны… Она меня чаем угостила. С пирожками.

На самом деле я еще с первой нашей встречи поняла, что Анастасия Федоровна мне смутно знакома, и я ее где-то видела. Правда, чтобы понять где, пришлось основательно погрузиться в пучины памяти, откапывая порой то, о чем я вспоминать не хотела. Например, о том, как сбежав из своего первого приюта, некоторое время бродяжничала, и в какой-то момент не придумала ничего лучше, как ограбить молодую богатую даму. Это была плохая идея. Отвратительная. Начиная с того, что я раньше никогда не воровала, и заканчивая тем, что с этой самой дамой был охранник. Как результат — ограбление провалилось, но добросердечная женщина не только не сдала меня полиции, но и накормила. Потом вернула в приют. Я была не слишком счастлива, но вскоре туда хлынули проверки, начальство посадили, а меня отправили уже в другой приют. Честно говоря, когда Анастасия Федоровна ко мне с предложением об удочерении подошла, я ее не сразу узнала, но привычка кормить детей у нее как была, так и осталась. И вот этот чай, и вот этот пирожок, и вот эта шоколадка, и то, как она смотрела на меня — вот это всё заставило меня согласиться на её удочерение. Потому что я была ей нужна.

Отец долго молчал, смотрел куда-то вдаль и ничего не говорил, думаю, только сейчас он начал понимать, что скрывалось за сухими словами досье. Я прекрасно понимала, что они не смогут отказаться от Милы, она добрая, светлая. Я даже не уверена, что смогла бы вырасти такой, если бы жила со своей семьёй. Такой наверно, родиться надо.

Игнат Игоревич встал с кресла и пошел на выход, ничего не сказав. Мне даже показалось, что я зря тут душу наизнанку выворачивала, однако остановившись рядом со мной, он положил руку мне на голову и осторожно потрепал. А я недовольно мотнула головой, впрочем, очень довольная этой лаской.

Вспомни солнце, вот и лучик. На выходе из оранжереи меня поджидала взволнованная Милена.

— Мира, можно кое-что спросить?

Я закатила глаза, а потом взяла Милену за руку и потащила обратно в оранжерею. Отец уже давно ушел, да и я отошла после непрошеных воспоминаний, вернувшись в привычное для меня нордически-спокойное состояние.

— Ну?

— Ты что-нибудь знаешь о маме, — Милена как-то запнулась и подняла на меня растерянный взгляд. — в смысле, моей настоящей маме?

— В досье читала, которое мне директор приюта дала,— честно ответила я и уточнила, — а тебе зачем?

Милена снова замялась, растерянно комкая подол платья. Сейчас она напоминала мне крольчонка или хомячка.

— Я хотела узнать…

— Милена, я, ну в смысле… — я запуталась в определениях «кто и как» и махнула рукой. — в общем, неважно. Я по документам в приют попала как отказник. А насчет отца, та матушка и сама не знает, кто он — так, партнер на одну ночь. Ван Вановна к ней ездила, уточняла.

— Я думала… может, — Милена чуть всхлипнула, но мне и этих обрывочных слов хватило, чтобы понять, о чем она думала.

— Нет, с той стороны тебя никто не ждет. Слушай, зачем тебе все это?

— Просто девочки, они правы. Я у тебя…

— Если ты сейчас заплачешь, Милена, я ей-богу тебя стукну, в чисто профилактических целях. — «кузина по документам» уставилась на меня широко открытыми глазами, в которых светилось явное непонимание. — У меня нет сил тебя успокаивать. Я вообще плохо успокаиваю. А насчет правы они или нет… Забей. Просто забей. Живи своей жизнью, ходи в школу, встречайся с подругами, ходи… Чем ты там занималась?

— Я с ними дружила, — тихо вздохнула Милена, и как-то криво усмехнулась. — С детства. У меня сейчас только мама осталась. Отец всегда на службе, ему не до меня. Няньки, те тоже за спиной шушукаются. С братом я и не пересекалась особо. Иван при дедушке всегда. Я его на семейных торжествах только и видела. Вот и получается, что только мама, а она… — Милена резко замолчала и пошатнулась. Я протянула руку поддержать ее и вздрогнула, увидев ее взгляд, пустой и затуманенный.