Балтийская трагедия: Агония - Бунич Игорь Львович - Страница 2

Глобальная система предвоенного шпионажа охватывала, конечно, и военно-морские вопросы, но занималась ими с упором на кражу технической документации, почти игнорируя при этом оперативно-технические вопросы. Мощные еврейские кланы нашей разведки в Европе, возглавляемые Орловым-Фельдбиным, Кривицким, Лернером, Маневичем и Мали, фактически не имели в недрах своих тайных организаций военно-морских специалистов, считая их ненадёжными, особенно после провала на Вулвичском арсенале, где на волне сталинской идеи создания океанского флота наша английская резидентура пыталась похитить секретную документацию производства пятнадцатидюймовых корабельных орудий и погорела, главным образом, из-за полной неподготовленности прибывших из Москвы военно-морских экспертов.

Впрочем, не следует забывать, что все перечисленные кланы перед самой войной либо были разгромлены по приказу самого Сталина, либо перебежали на Запад и были арестованы, ожидая своей участи в тюрьмах почти всех европейских столиц.

Разведуправление Наркомата ВМФ в своей работе опиралось, как и принято, на военно-морские атташаты при посольствах. Однако, из-за более чем тройного подчинения военно-морских атташе и их постоянного переключения на не связанные с флотом вопросы, никак не могло наладить их работу, а потому более всего полагалось на открытую западную периодику и справочники. А чтобы создать большую убедительность источникам, получаемым по подписке, эти журналы и справочники, которые на Западе можно было купить в любом киоске, попав в СССР, объявлялись совершенно секретными видимо для того, чтобы к ним относились с должным почтением, как к разведывательной информации.

Что касается разведки КБФ, то у нее в данный момент никаких собственных источников информации, кроме редких постов ВНОС и докладов авиации флота, фактически бездействующей, по существу не было. Военно-морской атташе в Стокгольме докладывал в Москву, а англичане, которые уже начали передачу стратегической разведывательной информации своему новому союзнику, делали главный упор в морских делах на арктический ТВД, полностью игнорируя Балтику, где десятилетиями ковался флот для их, англичан, окончательного сокрушения.

Единственная станция радиоперехвата, развернутая в Либаве и работавшая для нужд КБФ, была потеряна в первые же дни войны. Такая же судьба постигла и пеленгаторную станцию в Усть-Двинске, которая попала в руки немцев целехонькой со всей документацией и шифровальными книгами. Мощная станция радиоразведки на островах обслуживала ВВС, постоянно подчеркивая свою независимость от КБФ, то есть не давая ему никакой информации иначе как через Москву. Информация этой станции иногда была весьма ценной, но постоянно запаздывала или попросту терялась в непроходимых бюрократических дебрях.

Армейская разведка принципиально игнорировала флот и не имела в своем штате ни одного человека, способного опознавать корабли хотя бы по основным классам...

Адмирал ещё раз просмотрел сводку. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» в Бресте. Оба тяжело повреждены ударами английских ВВС. Немцы этого не подтверждают. Как на самом деле — неизвестно. «Принц Ойген» — удачливый соратник «Бисмарка», чудом выскочивший из страшного капкана, расставленного англичанами в конце мая этого года,— также в Бресте и также, по английским данным, тяжело повреждён авиацией. Немцы это не только не подтверждают, но и категорически отрицают. Они утверждают, что «Принца Ойгена» давно уже нет в Бресте — он находится в водах Фатерлянда. «Адмирал Хиппер» — потоплен или тяжело поврежден английской подводной лодкой. По другим сведениям находится в Вильгельмгафене — то ли ремонтируется, то ли проходит модернизацию.

«Адмирал Шеер», по сообщениям англичан, минимум дважды поврежден во время последнего рейда в южную Атлантику и Индийский Океан. Однако в немецком киножурнале «Ди Вохенрундшау» показана торжественная встреча вернувшегося из рейда карманного линкора — на нем не заметно никаких повреждений. По непроверенным сведениям находится в Киле на заводе «Германия». «Дойчлянд» — по имеющимся сведениям личным приказом Гитлера переименован в «Лютцев». 11 августа 1940 года торпедирован подводной лодкой. Потерял корму вместе с рулями и винтами. Ремонтируется уже более года в Киле.

«Тирпиц»! Все данные говорят о том, что он находится в Данциге, проходя последний цикл сдаточных испытаний. 36 часов хода и он у Таллинна! Вместе с ним в западной Балтике находится целая эскадра легких крейсеров, которые уже не рискуют выходить в Северное море, где англичане шлёпают их как мух.

В Либаве, по непроверенным сведениям, находятся «Нюрнберг» и «Лейпциг», в Мемеле — «Эмден». С ними примерно два дивизиона эсминцев и дивизион подводных лодок учебного отряда. Непосредственно в восточной Балтике два дивизиона торпедных и сторожевых катеров. Восточнее меридиана Або находятся три-четыре немецких подводных лодки и, как минимум, две финских. В шхерах северного побережья находятся два финских броненосца «Ильмаринен» и «Вайномайнен», два дивизиона торпедных и сторожевых катеров. На финских шхерах базируются также несколько финских и немецких минных заградителей, два дивизиона катерных тральщиков и ряд вспомогательных судов, состав которых не уточнен окончательно.

Оперативники Пантелеева, анализируя сводку, пришли к выводу, что на перехват вышедших из Таллинна кораблей и судов противник может выставить два линкора: «Тирпиц» и «Адмирал Шеер» (8 — 380-мм, 6 — 280-мм, 20 — 150-мм орудий), три лёгких крейсера «Нюрнберг», «Лейпциг» и «Эмден» (26 — 150-мм орудий), два броненосца береговой обороны «Ильмаринен» и «Вайномайнен» (8 — 254 и 16 — 120-мм орудий). Это не считая торпедного вооружения перечисленных кораблей (44 торпедных аппарата), торпед с эсминцев и катеров, а также массированной поддержки с воздуха. Картина, надо сказать, получается совсем безрадостная. Что мы можем противопоставить?

Девять 180-мм орудий «Кирова» и примерно 44 стотридцатки эсминцев. Ничтожную авиацию «Новиков» (102-мм) можно вообще не учитывать. Торпеды тоже вряд ли удастся применить.

Не надо быть великим пророком, чтобы представить себе картину предстоящего боя. Корабли противника встанут вне досягаемости наших средств поражения и просто расстреляют, и даже не просто расстреляют, а буквально сметут с поверхности моря все наши корабли огнем тяжёлой артиллерии и ударами с воздуха. Даже если боевые корабли пойдут на прорыв одни, бросив все вспомогательные и торговые суда в гавани. А если пойдут с конвоями, набитыми людьми транспортами, то и представить себе страшно, что произойдет.

Единственный выход — уходить вдоль берега южным фарватером. Туда немецкому флоту, даже лодкам, не дотянуться. Тут мы будем прикрыты и своими и чужими минными заграждениями. А уж от катеров как-нибудь отобьёмся, если они появятся.

Капитан-лейтенант Мазепин, исполняющий обязанности командира эскадренного миноносца «Свирепый», и его старпом лейтенант Стрельцов молча наблюдали с высоты мостика за погрузкой боезапаса на корабль, проводимой под руководством старшего боцмана эсминца главстаршины Буданова. В течение почти всей светлой части суток эсминец вел непрерывный огонь по берегу, выполняя заявки трещавшего по швам фронта сухопутной обороны. Расход боезапаса был немыслимым, а напрочь расстрелянные орудия уже ни на что, кроме стрельбы по квадратам, не годились. Не прошедшие полного цикла испытаний машины «Свирепого» и его котлы нуждались в по меньшей мере в плановом ремонте, обычном ремонте по устранению дефектов, обнаруженных после сдаточных испытаний, которых фактически не было.

Эскадренный миноносец «Свирепый» — новенькая «семерка-У» — был заложен на Ждановском заводе в Ленинграде ещё в качестве «семёрки» 29 ноября 1936 года. Перезаложен 30 декабря 1938 года и спущен на воду 28 августа 1939 года, всего за три дня до начала Второй мировой войны и через пять дней после подписания рокового для всех договора Молотова-Риббентропа. Все главные последствия этого славного договора — вторжение в Польшу, оккупацию Прибалтики и неудавшуюся попытку захвата Финляндии — корабль провел у достроечной стенки, где флотские политработники, с перекошенными от страха и постоянного вранья глазами, рассказывали одуревшему от достроечных работ экипажу эсминца о «героической борьбе немецкого народа под руководством их любимого вождя Адольфа Гитлера с англо-французскими агрессорами, развязавшими преступную идеологическую войну против миролюбивой Германии».