Путь на восток (СИ) - "Эфемерия" - Страница 7

— Пойдём я покажу тебе дом? — настырная блондинка дёргает на себя боковую дверцу джипа. Странно, но Вещь почему-то не протестует против столь наглой попытки вторжения. Чертов предатель.

Я бросаю последний взгляд на извилистую линию дороги — из-за жаркой погоды кажется, что над раскалённой землей дрожит воздух.

Помнится, в юные годы меня безумно влекли приключения и путешествия. И детские мечты сбылись — вот только совсем не так, как хотелось бы. И теперь убогое обшарпанное ранчо отчего-то выглядит более манящим, чем неизвестность за горизонтом.

Как быстро меняются приоритеты.

Даже забавно. Стоит всего разок пережить Апокалипсис — и ты уже совсем другой человек.

Заглушив мотор, я выхожу из машины и, легонько хлопнув ладонью по бедру, подзываю к себе Вещь.

Мой верный лохматый компаньон с наполовину оторванным правым ухом покорно выскакивает на улицу через приоткрытую дверь — и доверчиво виляет хвостом, уставившись на блондинку своими глазами-бусинами. Она глуповато хихикает, протягивает к нему руку… И секундой позже происходит что-то совсем уж из ряда вон выходящее. Мой агрессивный одичавший пёс, которого я смогла погладить лишь спустя несколько месяцев, начинает ластиться к незнакомой девчонке как домашняя дрессированная болонка — подставляет широкую квадратную голову под её ладонь, блаженно щурится и даже свешивает набок язык. Невероятно. Немыслимо.

Если бы я не наблюдала за происходящим своими глазами, ни за что не поверила бы.

— Он такой славный… — щебечет Энид, почесывая собаку за ухом. — Как его зовут?

— Вещь, — лаконично отзываюсь я, и блондинка едва не прыскает со смеху.

— Что за имя такое? — она прижимает пальцы к губам, чтобы не рассмеяться вслух. — Ну то есть, оно интересное и необычное, но…

— Не твоё дело, — я холодно обрываю её неуместную болтовню и первой направляюсь в сторону убогого дома.

Изнутри ранчо представляет собой скромное жилище со старым продавленным диваном посередине гостиной, грудой непонятного хлама на каминной полке и широкой скрипучей лестницей, ведущей на второй этаж.

Но здесь пахнет жизнью — жареной картошкой, горящими в камине поленьями и даже кондиционером для белья.

Ощущения, мягко говоря, странные.

Оказавшись в прихожей, я даже вытираю ботинки о маленький серый коврик со слащавой надписью «Дом, милый дом».

— На втором этаже спальни… — вещает Энид тоном бывалого экскурсовода, махнув рукой в сторону лестницы. — Правда, их всего три. Наша с Аяксом, Тайлера и Бьянки. Раньше Ксавье жил с Бьянкой, но потом они расстались, и он перебрался на диван в гостиной. Места немного, но нам хватает.

Я молча киваю, не считая нужным отвечать — взаимоотношения между кретинами волнуют меня чуть меньше, чем никак. После беглого осмотра гостиной моё внимание привлекает груда хлама на каминной полке. Сборище самых разнообразных предметов кажется любопытным — несколько помятых фотографий без рамок, байкерская кожаная куртка с нашивками, наручные часы с потёртым ремешком и трещиной на стекле поверх циферблата, маленький мишка Тедди с одним глазом и парочка ярких детских погремушек.

Жалкие остатки прежней жизни, которую уже никогда не вернуть.

— Это что-то вроде места памяти… — тихим голосом поясняет блондинка, останавливаясь за моей спиной. — Если у тебя осталось что-нибудь от родных, можешь положить сюда.

— У меня никого нет. И не было, — бесстрастно отзываюсь я.

Конечно, это ложь.

У меня остался кулон, подаренный матерью на моё шестнадцатилетие — маленькая серебряная подвеска с первыми буквами наших имён. Но я не собираюсь признаваться этой наивной девчонке, что тоска по безвременно ушедшим родным гложет не только их.

Вместо этого подхожу ещё ближе к камину, внимательно разглядывая ближайший снимок, на котором улыбающийся Тайлер обнимает за плечи совсем молоденькую рыжеволосую девушку в круглых очках. На соседней фотографии запечатлён хренов герой рядом со статным седовласым мужчиной — очевидно, с отцом. Единственная фотокарточка в рамке изображает счастливую Энид в белом платье невесты и Аякса в торжественном чёрном смокинге на фоне пышной арки, увитой нежно-розовыми пионами.

Проследив направление моего взгляда, она тяжело вздыхает.

— Когда всё началось, у нас был медовый месяц в Вегасе… — шёпотом сообщает Энид, ласково поглаживая выступающий живот и громко шмыгая носом. — Мы пытались вернуться обратно в Нью-Йорк, за двойную цену купили билет на самолёт, но рейс отменили. Я до сих пор не знаю, выжила ли моя семья…

— Вероятнее всего, нет, — безжалостно отрезаю я, отворачиваясь от камина. — Пустые надежды — это ошибка. То, что потеряно, уже не вернёшь. Только свихнёшься.

— Да, наверное, ты права… — вздыхает она, утирая мокрые дорожки слёз с ввалившихся щёк. — Но мне хочется верить, что с ними всё хорошо. В первые дни правительство проводило массовую эвакуацию в Сент-Джонс. Говорят, город закрыли в самом начале эпидемии… и там нет инфекции.

— Чушь какая, — я мгновенно возвожу глаза к потолку, всем своим видом демонстрируя непоколебимый скептицизм.

Бестолковые бредни о закрытых городах — не более, чем несбыточная утопия.

Первое время мне тоже хотелось в это верить. Особенно, когда два с лишним года назад я случайно обнаружила записку на мосту Макинак. Написанный от руки текст гласил, что в городке Грандвилл на западе Мичигана принимают выживших — лелея нелепые надежды, я незамедлительно отправилась в указанное место. Потратила на дорогу целых три недели и последние остатки бензина, но вместо мифического Изумрудного города обнаружила лишь вымершую пустыню, по которой бродили десятки голодных тварей.

И тогда я наконец смирилась с неизбежным — вирус давным-давно поразил весь мир, не оставив ни единого клочка живой земли.

— Это не чушь, — твёрдый голос хренова героя раздаётся прямо за моей спиной. Резко обернувшись, я сталкиваюсь глазами с Ксавье, который стоит на пороге прихожей, отряхивая грязь с ботинок о дверной косяк. Позади него топчется Тайлер с автоматом в руках. — Два месяца назад мы поймали их радиосигнал.

— Я тебе докажу! — экспрессивно восклицает блондинка и с неожиданной для своего положения прытью подскакивает к стоящему на подоконнике радиоприёмнику.

Пальцы с облупившимся ярко-розовым маникюром зажимают несколько кнопок, и в тишине гостиной раздаётся скрипучий монотонный голос, изредка перемежаемый помехами.

— Всем выжившим. Повторяю, всем выжившим. Координаты: 47,5649°N, 52,7093°W. Чистая зона. Повторяю, чистая зона. Мы ждём вас.

Энид выключает приёмник и воззряется на меня таким триумфальным взглядом, будто я должна запрыгать на месте от несказанного восторга.

Какой трогательный кретинизм.

— Сигнал повторяется каждый понедельник ровно в полдень, — гордо сообщает она. — Как только ребёнок появится на свет, мы все отправимся туда.

Oh merda.

Разумеется, сигнал повторяется.

Ведь это запись, которая, вероятно, транслируется уже долгие годы.

Верить в то, что в нашем агонизирующем мире осталась чистая безопасная территория без инфекции — всё равно что загадывать желание на падающую звезду. Когда ты поднимаешь голову к ночному небу и, затаив дыхание, беззвучно шепчешь о самой заветной мечте, ты опаздываешь на миллионы лет.

Эта звезда давно мертва.

Как и все твои мечты.

— Где у вас душ? — я решительно меняю бессмысленную тему. Если непроходимые идиоты действительно верят в спасение, я не стану лишать их приятных иллюзий. Это сделают толпы тварей, которые разорвут на части каждого из них, как только бестолковый альянс покинет своё захудалое гнёздышко.