Источники силы (СИ) - "Amazerak" - Страница 26

Отклоняюсь в бок с одновременным хуком в лицо. Маска ломается под моим кулаком. Размениваемся сильными рубящими ударами, от которых лопаются нагрудники наших костюмов. Они уже потеряли часть заряда и теперь режутся, словно бумага. Блокирую руку, рублю по шлему и ударом колена в живот отталкиваю противника.

Охотник замахивается тесаком — бью ногой в корпус на упреждение, он пытается снова достать меня клинком — ловлю его запястье и ввинчиваю кулак в челюсть. Разворачиваюсь, перекидываю руку противника через плечо — и тот летит на землю. И пока он лежит, рублю тесаком, не давая опомниться.

Противник вырывает запястье из моих пальцев, откатывается и поднимается на ноги. Мощным хуком в голову отбрасываю его на ящики. Он вскакивает и бросается на меня, замахивается, но я встречаю его прямым в челюсть, и ударом ноги с разворота снова валю на землю. Враг не успевает подняться, и я, сцепив руки замком у него на шее, начинаю душить.

Охотник дёргается, пытается то ударить меня, то разжать мои руки, но всё оказывается бесполезно, я направляю в свои плечи и предплечья столько энергии, сколько возможно, и тиски становятся всё крепче и крепче с каждой секундой. Доспехи противника трещат, да и мои — тоже ломаются. Продолжаю давить, пока охотник не перестаёт сопротивляться. Резко дёргаю его голову назад, и та безвольно виснет на сломанной шее.

Срываю маску — под ней лицо мужчины средних лет, угловатое, грубое, поросшее короткой бородкой. Глаза выпучены, рот застыл в яростном оскале с кровавой пеной на губах. Прикладываю руку к физиономии, и энергия вливается в меня мощнейшим потоком, от которого рябит в глазах.

Пока я дрался, остальной мир словно перестал для меня существовать. Были только я и враг — добыча, которую иной в моей голове жаждало поглотить. Теперь же, когда цель оказалась достигнута, я обратил, наконец, внимание на то, что творится вокруг.

Охотников оказалось меньше, чем нас. Наши бойцы быстро смяли сопротивление. Повсюду валялись тела в пробитой броне, где-то за машинами ещё слышалась возня, но похоже, основное действо закончилось одновременно с тем, как я убил человека с золотистым принтом на доспехах.

Некоторые офицеры делали то же, что и я — собирали энергию с убитых врагов, но только не в себя, а в колбы поглотителей. Два бойца тащили к броневику раненого, ещё два раненых в чёрных силовых костюмах нашего учреждения лежали на земле.

Открыв интерфейс ИК, я наблюдал, как растёт энергия. Баланс увеличился на 1860 единиц. Это значит мой противник при жизни был лишь немногим слабее меня.

— Ты как, Кирилл? — рядом со мной оказалась могучая фигура директора Меншикова. На его доспехах виднелись отверстия от попаданий импульсов и брызги крови, едва заметные на чёрных пластинах. — Кто это у тебя?

— Всё в порядке, ваше превосходительство, — я поднялся на ноги, меня немного пошатывало. — Не знаю, кто это, но он был довольно сильным. Еле справился.

Меншиков присел рядом с телом:

— Да ты смотри! Это же сам Головин, племянник генерал-губернатора. Похожая рожа. Эх, думал, сам его возьму, а ты меня опередил, — директор поднялся. — Видит Бог, удали тебе не занимать! Видел я, как ты в бой первым бросился. Ну что ж, эта группа уничтожена, но расслабляться рано. По окрестности ещё несколько отрядов бродит. Могут напасть с минуты на минуту, — Меншиков повернулся к бойцам и гаркнул. — Отряд, не разбредаемся! Все сюда. Скоро следующая партия подойдёт. Приготовиться!

И мы стали ждать. Опять поставили на одном из бронетранспортёров локатор (его убирали на время боя) и разведчик стал наблюдать за движением противника, который был не так уж и далеко.

Как я понял, у нас никто не погиб, но были раненые, причём двое — в тяжёлом состоянии. Их оттащили в отсеки бронемашин.

Вторая группа охотников напала в сумерках. Они двигались с южной стороны на четырёх вездеходах и двух грузовиках. Мы встретили их плотным огнём. Один вездеход вырвался вперёд, но почти сразу встал. Почти сразу замер и второй. Люди выскочили из подбитых машин и бросились бежать, а с ними умчались в ночь два оставшихся вездехода и два грузовика, так и не приблизившись к нашим позициям.

На этом битва закончилась. Не знаю, сколько всего было охотников (говорили, порядка тридцати человек), но когда мы подошли к подбитым вездеходам, обнаружили за рычагами одного из них мёртвого водителя. Рядом лежали двое раненых, их добили без всякой жалости. В плен не брали никого.

Долго торчать мы здесь не стали. Убедившись, что поблизости нет других групп охотников, забрались в машины и двинулись в обратном направлении.

Капитан Толстосумов был недоволен моим поведением, и отчитывал меня, пока мы ехали.

— Ну и куда ты попёрся? — спрашивал он. — Приказ спешиваться был? Нет. Тогда зачем спрыгнул, мать твою, а? Да за такое и под трибунал можно угодить, ты знаешь об этом?

— Знаю, — ответил я.

— Вместо того, чтобы прикрывать наступление отряда, ты сам бросился в бой, покинув свою позицию. И себя чуть не угробил, и ребята из-за тебя могли погибнуть.

— Но не угробил же. Зато главного завалил.

— Ты ещё и пререкаешься со старшими по званию? Скажи спасибо, что не я — твой ротный. Я б тебя уму-разуму быстро научил. Навек бы запомнил.

— Так точно, научили бы, — я едва сдержал улыбку.

Спорить не хотелось. Пусть считает, что хочет, а я свою задачу выполнил: сильный противник был повержен, энергия — поглощена. Что ещё надо? Конечно, Толстосумов тоже в по-своему прав. Без приказа позицию покидать нельзя. Но я не любил работать в команде.

Всю дорогу я размышлял о том, какова будет реакция генерал-губернатора на наши действия. Часть его людей, причём, вероятно, большая, погибла, родственники убиты. И теперь ему остаётся, либо признать поражение и отказаться от идеи единолично контролировать кристаллодобычу в Можайском районе, либо попытается отомстить.

Я не знал, что за человек новый генерал губернатор и как он поступит. По фото он не выглядел злодеем: коренастый, полный, с лысоватой головой, широкими бровями и незлым, даже каким-то мягким выражением лица. На публике он постоянно твердил, что собирается навести здесь порядок. На деле же — притащил свою родню, чтобы та захватила прибыльный промысел. В общем, пройдоха тот ещё.

Вряд ли у него в столице есть серьёзные связи, иначе он не попал бы в эту дыру, тем не менее, какие-то знакомства, наверняка, имеются. Попытается ли он натравить на Меншикова полицию? Возможно ли это? «То, что происходит в пустыне, остаётся в пустыне», — так говорила Марина. Если здесь кто-нибудь погибал, виновников редко искали. Вот только конфликт этот был куда серьёзнее, чем банальная ссора двух охотничьих группировок.

Вернулись мы далеко за полночь. Мой силовой костюм изрядно пострадал: его пробили в нескольких местах, а пластины на руках поломались после моего удушающего. Доспехи следовало отправить в ремонт. Я даже в рамку не стал их вешать — сложил рядом на полу, чтобы утром забрал каптенармус.

Когда я пришёл в свою комнату, ребята спали. Тихо, чтобы никого не разбудить, разделся и забрался под кровать. Сон наступил быстро. Очнулся я лишь по звонку подъёма.

После завтрака мы с Соней встретились у КПП. Она была счастлива, что у нас получилось в кои-то веки устроить свидание, и я разделял её радость. После вчерашней баталии не мешало расслабиться и отдохнуть.

Поехали, естественно, в центр Москвы — там было больше всего магазинов. Соня хотела купить себе что-нибудь из косметики.

Когда мы прибыли, перед нами предстало удручающее зрелище. Большой рынок возле кремлёвской стены уменьшился, освободив добрую треть площади. Многие торговые ряды стояли пустыми, а мясной павильон закрылся, как и некоторые магазины вокруг. Город продолжал вымирать.

Соне совсем не хотелось бродить по этому месту, но я, влекомый любопытством, настоял, чтобы мы прошлись по рынку. Однако едва мы добрались до длинного пустого здания, где раньше продавались мясо и молочные продукты, как неподалёку раздались выстрелы. Пальба продолжалась минут пять, затем прекратилась, и вскоре мимо нас промчались несколько молодчиков, которые как будто от кого-то убегали.