Ушастый Купидон (СИ) - Вакина Любовь - Страница 19

– Десять. Мне повезло, что у меня есть старшая сестра. Если бы не она, то не знаю, как бы я пережила то время.

Я никогда не понимала, что мать нашла в отце. Она рассказывала, что за ней многие ухаживали. Она была необыкновенно популярной в школе, потом в институте. Отец в молодости занимался велоспортом и, наверное, маму именно это в нём привлекло. У меня очень тёплые воспоминания о ней, и если бы не эти их бесконечные ссоры…

Повисла пауза и, женщина, спросила у своей клиентки:

– Из-за чего они ссорились?

Ещё один тяжёлый вздох.

– Отец ревновал мать. Безумно. Безо всякого повода. Он сам часто уезжал в командировки. Эти его бесконечные соревнования, как мы с сестрой потом поняли, он использовал как предлог сбежать к любовницам. Их у него было много.

Мама старалась одеваться скромно. Она перестала пользоваться косметикой. Однако, это не мешало отцу обвинять её в том, что она кого-то пытается соблазнить. Эти их ссоры, когда они кричали друг на друга, были ужасны.

Не знаю, что случилось с матерью, но на работе всё представили так, будто она совершила самоубийство. Я долго не хотела верить, что она могла оставить нас с сестрой.

Ирина задумалась.

– Мне жаль, что ваш отец был таким. Он не понимал, какие замечательные женщины его окружали.

Слова психотерапевта выдернули хозяйку кошки из омута воспоминаний.

– Мы остались втроём я, сестра и отец. Он бросил спорт, занялся бизнесом и даже преуспел в нём. Со стороны казалось, что у нас любящий заботливый отец. Только его забота была нам с сестрой поперёк горла. Он ездил за продуктами всегда сам – не доверял деньги ни мне, ни сестре. Приезжал, бросал пакеты из магазина на стол с криком: «Нате, жрите, твари!»

Ирина потёрла лицо.

– Эти его вечные обвинения в том, что мы такие же продажные и гулящие как наша мать. Как только я закончила девятый класс мы с сестрой уехали в Москву. Отец долго орал потом по телефону, что мы ушли продаваться на Тверской, но за нами не поехал. Дальше у меня всё сложилось хорошо. Я училась и работала одновременно. У меня два высших образования: экономическое и лингвистическое. С работой последнее время сложности, но я уверенна, что смогу найти себе что-нибудь, как только вернусь в Москву.

Хозяйка кошки замолчала, и психотерапевт тоже не спешила задавать вопросы.

– Вы очень мужественная женщина, Ира! – сказала она, наконец, – оказались сильнее обстоятельств. И, как часто бывает, испытания закончились, а привычка к трудностям у вас осталась.

Ирина отрицательно покачала головой.

– Я оставила прошлое в прошлом уже давно.

– Ну как же, – не согласилась психотерапевт, – вы до сих пор боитесь быть красивой и нравиться мужчинам. Судя по тому, что вы мне рассказали на прошлой консультации, это так. В детстве вы твёрдо усвоили урок – красивой быть опасно.

В горах как обычно ярко светило солнце и скрипел под ногами белоснежный снег. Корпоративная вылазка длилась два дня и к тому моменту, когда мы с Ириной присоединились, те, кто не умел, успел немного освоить лыжи или сноуборд.

Моя переводчица не соврала, когда сказала, что не умеет ездить на лыжах. Я бы сам с удовольствием взялся учить её, но со мной жаждали пообщаться коллеги-руководители. Пришлось на время оставить её и уединиться с ними в ресторанчике горнолыжной базы.

– Какого? – выругался я себе под нос, увидев, когда вышел, наконец, покататься, мою Снежную белочку в компании всего одного немца, но зато какого – Ульриха. Она весело смеялась, слушая то, что он ей говорил.

Какого лешего он делает рядом с моей сотрудницей? Она вообще не подчиняется ему. Он директор по работе с постоянными клиентами. Обязанности же моего подразделения – поиск новых рынков, и наши задачи почти не пересекаются.

Сейчас подойду и поцелую Иру так, чтобы у него никаких сомнений не было, чья она.

Неожиданно мне на плечо легла рука. Я повернул голову и увидел, что это Тересия. Эта девушка была лучшим из всех секретарей, что когда-либо у меня были. Будь сейчас на её месте кто-то другой, послал бы лесом.

– Остынь, Олег.

Да что она себе позволяет! Я стряхнул руку с плеча и ответил:

– Я спокоен как никогда.

Тересия ухмыльнулась и не согласилась:

– У меня есть глаза, так что не надо мне тут сказки братьев Гримм рассказывать. Ещё чуть-чуть, и ты бы подрался за Ирину.

А это мысль!

– Пойдём, я пообедаю, и ты мне расскажешь, как провёл с ней субботу.

Я застыл на месте:

– Откуда ты узнала? Я заказывал всё сам.

Тересия подарила мне лукавую улыбку и припечатала на месте:

– Олег, прости, но ты выглядишь как влюблённый дурак.

Запал доказывать свои права на Ирину незаметно испарился. Пожалуй, мне и правда не мешало остыть.

– Если не хочешь составить мне компанию, то поблагодари хотя бы, что не дала тебе испортить репутацию.

Мрак! Тересия права.

– Спасибо, ты вовремя появилась. Знаешь, я хочу выпить кофе, пойдём.

– Сказать тебе честно, что я думаю? – поинтересовалась у меня Тересия, когда я кратко пересказал ей свою неудачную попытку соблазнения.

– Давай, добей меня.

Говорят, что со стороны виднее, хотя, что тут сказать – попал я на снежную ледышку. Для меня ситуация выглядела прозрачной как, первый лёд на пруду.

– Если б Ирина просила тебя: то, сё, это и вот это…, да, как порядочная … (честная давала) должна была бы… Но! Ты сам, – на последнем слове собеседница сделала ударение, и дальше продолжила, выделяя интонацией каждое слово – по собственному желанию, с предвкушением, с наслаждением всё это устраивал. Короче – веселился, как мог, не интересуясь желаниями другой стороны. Понимаешь?

– Неожиданная точка зрения, – честно признался я, – но тогда все, с кем я встречался раньше, были, как ты выразилась, честными давалами? Фигня какая-то получается.

Тересия развела руками, показывая, что я на верном пути.

– Мрак!

– Ладно, понял, – я изобразил покаяние, наклонив голову, а затем пошутил: – Мне всего-то нужно проявить больше терпения и настойчивости, добить-таки её, даря больше то, сё, это и вот это.

Собеседница шутливо схватилась за сердце и сделала вид, что ей плохо.

– Забудь, что я сказала, Ястребов. Тебе ничего не поможет!

Я угрожающе подался вперёд.

– Тересия, после таких откровений ты обязана рассказать о своих отношениях. Сколько твоему парню пришлось ждать?

Моя собеседница взяла пакетик с сахаром и, оторвав верх, стала медленно сыпать в чашку с чаем.

– Мы подружились на первом курсе, а встречаться стали только на пятом.

Теперь настала моя очередь хвататься за сердце и изображать как мне плохо.

– Пять лет! Я столько не протяну!

В том, как я изображал ужас, была толика правды.

– Так в чём сложность-то? – размешивая сахар, сделала вид, что не понимает Тересия. – Твои прежние знакомые будут рады сполна отработать подарки.

Всё. Хорошего понемножку. Не хочу, чтобы кто-то совал нос в мою постель. Не хочу, чтобы кто-то знал, что какой-то атавизм внутри меня не даёт пойти и изменить моей Снежной белочке.

– Ладно, мне пора пойти скатиться хотя бы несколько раз.

Взгляд девушки сменился с насмешливого на сочувствующий.

– О-о-о!.. Что, всё настолько серьёзно?

Мрак! Ненавижу, когда лезут, куда не просят.

Я поднялся, чтобы уйти, но Тересия остановила, положив руку поверх моей.

– Сядь, подскажу, как вернуть доверие Иры.

У меня, от долго воздержания, наверное, совсем мозги набекрень съехали, но я сел обратно.

– И как?

– Цветы и искренние извинения, – с видом гадалки, предсказывающей, как изменить судьбу, поведала Тересия. – Если она их примет, то можешь начать всё с чистого листа и спрашивать у неё самой, что она хочет.