На дальних рубежах (СИ) - "Incognito" - Страница 40

— Понял, не дурак, - мурлыкнул парень. - Когда и где?

— У меня обед через сорок минут. Жди меня в парке за зданием. Там беседка есть, вот там жди, - она лихорадочно соображала, куда поведет его потом, но у неё было ещё сорок минут, чтобы решить. В одну минуту она готова была идти в атаку, в следующую приходила в ужас от самой себя. Опьяняла и манила власть над парнем, который при других обстоятельствах был бы опасным и недоступным для неё.

Время пролетело с невероятной скоростью. Тэмми торопливо собралась, сунула в сумку папочку с копией и отправилась брать реванш за загубленные офисной рутиной дни. Парень ждал в условленном месте, подперев плечом беседку. Видимо, ждал давно, лицо его имело абсолютно пустое выражение, будто это был не человек, а киборг в ждущем режиме. Однако, услышав перестук каблуков по асфальту, он встрепенулся и снова одарил ее тем самым приглашающим взглядом.

Тэмми не дошла до него шагов пятнадцать. Что-то резко ударило ее по шее, голова сильно закружилась, земля поплыла из-под ног, а тело онемело и обмякло. Тэмми начала терять сознание и кто-то сильный, но не очень крупный подхватил ее и повел-потащил к лавочке. Когда она начала приходить в себя, ни парня, ни документов в сумке уже не было.

Зимой в парке народ почти не гулял и ее, дезориентированную, с побелевшими губами и стеклянными глазами, нашла минут через пятнадцать какая-то бабушка, кормившая в парке мелких птичек. Кроме урона самолюбию Тэмми не пострадала. Ситуация была абсолютно позорной и идиотской. Тэмми не решилась рассказать о ней хоть кому-то. Не знала она, что на тот момент, как неудачливый "курьер" подошел к ней, ее уже несколько дней как оценили, выбрали и попасли, а также о том, что все камеры на пути "курьера" были учтены и ни одна не давала достаточно хорошего угла для опознания. И о том, что встреча в парке была вся просчитана до мельчайших деталей - все расстояния, время, пути отступления.

Пока бедная глупая девица прохлаждалась в парке, Джейс и Кора разными путями добрались до запаркованной в неприметном отдаленном дворе машины, одолженной у знакомого, державшего автоутиль. Всю маскировочную одежду - курьерскую форму Джейса, большой худи, сделавший из Коры хулигана-подростка - уже успели быстро снять по пути и распихать по мусорным бакам.

— До сих пор не понимаю, зачем было вырубать девушку, - подначил Джейс свою хозяйку с искренним недоумением. - Сама все б отдала. Вон как бежала!

— Пусть скажет спасибо, что я сдержалась, - процедила Кора, сдерживая кипение испанской крови и индейских генов, требующих жестокой расправы над противником. - А сутенерством я не занимаюсь.

— Зачем сразу сутенерством? - возмутился мошенник. - Знали б вы, капитан, сколько луковых колечек я съел на халяву за одни только красивые глаза и животный магнетизм!

Он не врал. Очаровывать женщин, чтоб добиться своего, он научился очень рано. Хорошенький, как котенок, мальчик очень быстро открыл в себе этот дар. Оставленные отцом деньги имели свойство заканчиваться до возвращения родителя, а младшему брату хотелось есть. Когда Джейс вырос, отец использовал его талант, чтобы втереться в доверие к свидетельницам или выведать информацию у дам в разных конторах. Став взрослым, конечно, одним хлопаньем ресниц не всегда отделывался, но к тому моменту прием уже был второй натурой, а ради великой цели можно было и потерпеть внимание очередной "пумы". А уж хорошенькие официантки всегда поощряли его бесплатными закусками и своими телефонными номерами.

Однако хозяйка пользу от его дара и животного магнетизма явно так не ценила. В ее глазах, когда она мельком искоса глянула на него, сверкала сталь клинков и зарево пожаров. Ничем другим ревность Кора не выдавала, и Джейсу стало интересно, выместит ли она на нем досаду или нет? Придется ли ему убеждать ее, что для ревности причин быть не может? Задетое чувство собственничества у человека, имеющего над тобой власть - штука опасная. Хоть Кора и была женщиной, по его меркам, доброй и адекватной, а все же ревность все может исказить. Поспешив переключить внимание Коры на что-то более безопасное, Джейс вытащил из папки документ и принялся его читать.

— Милейшая девушка Тэмми принесла нам бомбу, - резюмировал он. - Тут и подтверждение купли-продажи, и название фирмы, и все подписи от исполнителя до директора Управления. С датами и расшифровкой. Не пойму, как они могли забыть про деловой экземпляр.

— Провинциалы, - пожала плечами Кора. - Излишняя самоуверенность, привычка к безнаказанности и отсутствие профессионализма. Ты бы знал, сколько людей погорело на забытых в копировальных машинах документах! Или на излишней болтливости в присутствие незнакомого обслуживающего персонала.

Она постучала пальцами по рулю, явно что-то обдумывая. Джейс понимал, какой валютой была информация, знал он и то, что Кора опасалась задействовать свои внепланетарные связи. Сообщить королю бандитов о таком лакомом куске было бы верхом легкомыслия. Отцу Кора хоть и доверяла, но знала, что если она через него задействует силы Альянса, информацию уже будет не скрыть. А Альянс мог быть хуже тех же бандитов. Те хоть по понятиям могли соблюсти договоренность с ней.

Соблюдая все правила дорожного движения, чтобы не привлекать внимание полиции, Кора вывела их ведро с гайками в пригород, где они и спрятали старую машину в кустах на задворках какого-то завода. До рогатого пикапа дошли пешком, он был припрятан неподалеку.

— По-моему, пора начинать подбирать союзников среди местных, - произнесла она с неохотой. - Эта бумажка поможет настроить народ на нужный лад.

Мысль о вовлечении в авантюру новых людей была неприятна им обоим, и причин тому была масса. Но увы, обойтись своими силами не представлялось возможным.

*Исп. - Моя девочка, моя бедная девочка

*Исп. - мальчик, парень

Том

Договориться с капитаном небольшого грузовика, который летел напрямую в Фэрвью, было сложно, сложнее даже, чем с куратором стажировки и главой фирмы, где Том проходил практику. Пассажиров суровый космический дальнобойщик не должен был брать, но в итоге вписал Тома в состав команды и выделил свободную каюту.

Путь от Минервы до Айоки не был ни быстрым, ни легким. Том несколько раз пересаживался с одного корабля на другой и, что закономерно, чем больше он удалялся от центральных планет Альянса, тем ниже падало качество доступного транспорта. Временами ему приходилось по несколько дней ждать попутки, убивая желудок в станционных забегаловках и коротая ночи в не менее убогих номерах капсульных отелей. Все это Том страстно ненавидел как воспоминания о неприкаянном детстве, но его цель стоила таких жертв.

Раньше Том смог бы прикинуться своим парнем и вписаться в компанию космических дальнобойщиков, но сейчас общество грубоватых простых мужиков, сильно напоминавших окружение отца, его тяготило. Отрезок от последней космической станции до Айоки он провел в своей каюте, изучая материалы по законодательству планеты. Перед приземлением Том выбрал что попроще из своей одежды - классические джинсы и рубашку с едва заметным растительным принтом, утепленную спортивную куртку и ботинки. Если городишко слишком маленький и бедный, более приличная одежда сразу бы привлекла к нему ненужное внимание.

Увы, когда Том сошел с трапа прямо на припорошенную снегом землю, он все равно выглядел чужим - одежда слишком новая и чистая, нарочито небрежная модная стрижка, подтянутая спортивная фигура, явно слепленная в тренажерном зале, маникюр и салонный загар. И высокомерная брезгливость к отсталой окраинной планетке и ее жителям. Но Том не мог любить место, где его потерянный на целые годы брат влачил рабское существование. И каждого из местных жителей горячий молодой адвокат считал пособником угнетателей и работорговцев.

Тому казалось, что рабы на центральных планетах были защищены от излишней жестокости. Он не раз видел их в домах у партнеров адвокатской конторы, где он проходил стажировку. Это были обычные домашние слуги, да, тихие, но сытые, чисто и аккуратно одетые, без следов насилия в поведении или внешности. К тому же многие из них находились в долговом рабстве и имели все шансы вернуться к нормальной жизни. А те, кто родились в неволе, даже гордились службой в престижных домах и считали себя выше тех же должников. Любые разговоры о свободе вызывали у них неподдельный ужас, а преданность дому и фамилии хозяев ценились превыше всего.