Времена не выбирают - Малыгин Владимир - Страница 8

– Так у меня тоже видаки есть! – перебил воеводу. – Там же на помосте много кто проснулся. Еще советовали мне, в какую сторону идти лучше. И Вран там же был!

– Вран? Так Вран тебя с боярыни и снял!

– Подстава это! Не было ничего! Да и не мог я с ней что-то сделать, потому что сил не было. И сотрясение еще у меня!

– Что за подстава? Впрочем, понимаю, что ты сказать мне хочешь. Может быть, это и так. Твой род с их родом испокон веков не ладят. А тут все родичи твои в Великий Новгород уехали, ты один остался. Да по голове получил, память потерял. Почему бы не обвинить тебя в нападении и не завладеть всем имуществом? А?

– Уехали? – Последние события встали на свои места, и почти все происходящее со мной становится понятно. Скорее бы в местные реалии врасти, а то живу, словно по минному полю хожу. Да еще и не знаю никого! – Я один остался? Как же так?

– А так! Ты сразу уперся, с облыжным обвинением не согласился, вот к тебе татей и подослали. Кто это, не разглядел?

– А толку? Я же ничего не помню! И никого!

– Что? И вправду ничего не помнишь? И меня?

– И вправду ничего, – понурил голову. – И тебя не помню.

– То-то Данила все удивлялся, что ты с ним как с чужим разговариваешь. А ведь вы с младых лет неразлучной троицей были. Была троица, осталось вас двое… – оглянулся воевода на убитого в коридоре амбала. – Не припомнил?

– Нет, – покачал головой. Надо же как, троица неразлучных… Была… То-то они со мной так бережно обращались…

Переждал приступ головокружения, подышал сипло. Простываю, похоже.

– Ты уж не обессудь, но придется тебе до утра здесь посидеть. Все целее будешь.

Тут я хмыкнул. Будешь, как же!

– Посидишь, посидишь, ничего с тобой больше не случится. Охрану снаружи поставлю. И пришлю тебе какую-никакую одежонку. Все теплее станет, раз ты так мерзнешь. А я к князю пойду…

В конце крохотного коридорчика воевода остановился, оглянулся:

– Очень уж складно у тебя все выходит… И словеса так красиво складываешь, прямо один к одному. Васька так не мог, пока по голове не получил… Может, и впрямь вас, дурней, почаще бить нужно?

Судили меня по Правде. Народищу на вечевой площади собралось жуть как много. А у меня голова болит, за ночь так и не успокоилась. Из-за этого я и глаз не сомкнул. Ну и еще по одной причине не спал: Данила мне всю плешь расспросами прогрыз. Правда, и польза от него немалая была. Рассказал, что нападение город отбил, враг ушел несолоно хлебавши!

На мое удивление таким коротким штурмом ответил:

– Это ты забыл просто! Они же под городскими стенами три седмицы стояли! Посады все пожгли, монастырь на той стороне разорили! А ведь его только-только после прошлой осады отстроили!

Обсудили и ночное нападение на меня. Убийство брата Данилы обходили стороной, старались не касаться этой болезненной темы.

Да, оружие с убитых, вся их одежонка мне в качестве трофеев перешла. Не сейчас, потом, после суда обещали все передать.

И про сам суд нечего рассказывать, слишком все это для меня новым было. Я сначала сильно приуныл – меня же во всем обвинили, наказание в сорок гривен назначили. А это очень большие деньги здесь, как я сразу понял по наступившему на площади молчанию. Да еще кто-то из женщин так сдавленно охнул при вынесении приговора…

Вот только потом князь говорить продолжил, не остановился на первом приговоре. И дальше все было очень интересно. Оказывается, они успели за оставшуюся ночь поймать и допросить всех участников сговора. И Алена здесь же показания давала, и мужики, что вместе со мной на помосте лежали и ценные советы давали. Врана тоже допрашивали. Он мне за Алену мстил. Решил с какого-то перепугу, что я на нее глаз положил. Невдомек ему было, что мне просто память отшибло! А Стефа на это внимание обратила и решила в своих целях парня использовать. В общем, тут все один к одному сошлось. Да еще и отъезд моих родичей… Тоже мне родичи! Нашли время, когда уехать!

В общем, оправдали меня в конце разбирательства по всем пунктам. И ранее предъявленное обвинение тоже сняли. Удалось отделаться одним испугом. Плохо то, что не получилось разжиться за все свои страдания хоть каким-нибудь чужим добром в виде виры за облыжное обвинение, за напраслину. Ну а что? Я же вроде бы как пострадавший? Мне же хоть какая-то компенсация за страдания положена? Или нет? Нет! Все ушло в казну…

А боярин, муж Стефы, отделался испугом и небольшими, по моему мнению, которого никто не удосужился спросить, тратами. Откупился за жену, и на этом разбирательство закончилось. Ну а тати, что по мою душу в темницу пришли, они… А кто их знает, что это за людишки, откуда взялись и чьих они будут! Не наши они, и даже не из нашего города…

Народ после разбирательств никуда с площади расходиться не собирался, топтался, гудел довольной многоголосицей. Внесли свою лепту в этот шум и лоточники, шныряли юрко среди людей, кричали звонко, предлагая разнообразный товар. Одуряюще вкусно запахло вдруг пирогами и горячим сбитнем, и запахи эти просто сбивали с ног. Протолкался через толпу, глотая слюну, отмахиваясь от уличных торговцев. А те так и норовили соблазнить покупкой, подсовывали под нос свой пахучий товар. Да я бы и купил, но денег нет вообще! Потому и шарахался. А пока пробирался через толпу, несколько раз получил по спине – так кто-то из моих сверстников выражал мне свое горячее одобрение.

И что дальше? Подумал, подумал да и пошел в темницу. Ну а куда еще идти? Кроме как в порубе я здесь больше нигде и не был, не знаю ничего. Вообще! Это в первый день на меня мало кто внимание обращал, там всем не до наблюдений было, но сейчас! Сейчас мое имя у всех на слуху! Где бы я ни появился, куда бы ни направился, везде вижу любопытные взгляды и слышу шепоток. Так что ходить сейчас по городским улицам и любопытствовать не нужно, не поймут горожане. Мне бы домой, в родные для этого тела стены, да знать бы, где он, этот дом?

Да, вещички свои нужно бы забрать! Сначала, правда, найти их. Кто-то ведь снял у меня с пояса меч и нож, от кольчужки освободил, вот и попробую их вернуть. Помню же, что все мое добро так и осталось лежать на том помосте, когда мне по нужде ночью приспичило. Есть надежда, что они где-нибудь там находятся. Хотя вряд ли. Так думаю, что их тогда же и прибрало начальство. В какую-нибудь кладовую в том порубе и положили мое имущество. Оттуда и начну поиски. Есть же у этой темницы хоть какой-нибудь начальник?

До местной тюрьмы добрался быстро. Охраны на входе как не было раньше, так и не появилось сейчас. Отворил дверь, шагнул за порог… А там – Данила… Сидит на той самой скамейке, на которой его брата зарезали, спиной на каменную стену откинулся, и глаза закрытые! Первая мысль – не дышит!

И только когда я вперед бросился, когда прыжком через порог перескочил, когда подошвами сапог топнул, тогда парень и очнулся, голову вскинул и в мою сторону повернул. А я притормозил, на душе так легко-легко стало. Живой! Подошел, на ту же скамью уселся, молчу. А что тут говорить? И так все ясно.

Тут меня и нашел гонец. Заглянул, покашлял, привлек к себе внимание. Как будто мы его не заметили! Он же в проеме встал, свет нам загородил.

– Зовут тебя… – Подходить ближе не стал, так с улицы и поманил меня наружу.

Наглость какая! С трудом удержался от резкого ответа.

– Так пусть сюда идут, тут и поговорим, – отказался я выходить.

Слишком свежи в памяти ночные приключения! Да и вся эта непонятная ситуация вокруг меня сильно напрягает. Пока не разберусь и не пойму, кто и чем мне угрожает, буду осторожничать. Шанс на жизнь у меня последний, другого не будет, это я крепко запомнил!

– Ты не дуркуй, а поспеши! Сам посадник тебя видеть желает! – гордо выпятил тощую курячью грудку гонец.

– Данила, – толкнул парня в плечо, – а это точно от посадника гонец? Не похож он что-то на служивого. Или еще какие-нибудь разбойнички что удумали?