Мажор и Отличница (СИ) - "Чинара" - Страница 49

— Алло, гараж, вы есть идете? — доносится до нас звучный бас дяди Валеры, — Я тут помру, пока вас дождусь! Димка, беги от них ко мне. Они пока разбираться между собой будут, мы с тобой хоть поедим спокойно.

Раньше я часто зависал у Авериных, а братья у меня. Тогда я не видел разницы в наших семьях. Мы тоже собирались вечерами, у нас тоже имелись свои шуточки и игрища. Но с уходом отца все как-то резко изменилось.

Конечно, мы с матерью старались создать все возможные условия для мелочи, чтобы она не чувствовала недостатка любви или внимания, но, как бы я сам не скрывал от себя, мне самому не хватало отца.

Я ненавидел его всем сердцем и считал первосортным говном. Но что-то в груди ныло. Особенно в те моменты, когда дядя Валера шутил за столом над своими сыновьями или надо мной, или, когда тетя Дина смешно фыркала и ругала своего супруга.

Первое время после развода я часто пропадал в их доме. Они щедро дарили мне все те эмоции, которых мне отчаянно не хватало. Обволакивали атмосферой радушия, будто я их родной третий ребенок.

Но однажды мне стало стыдно. Стыдно перед мамой.

Получалось, будто я бежал из дома и находил себе утешение, оставляя ее одну. И, ясно осознав это однажды, я стал приходить к Авериным намного реже. Вместо этого старался все свободное время развлекать двух своих женщин: одну маленькую и одну большую, которая всегда умело держала ради меня лицо.

— Что у тебя нового, Димка? — спрашивает дядя Валера, пока тетя Дина накладывает мне рагу. И она же с гордостью отвечает своему мужу:

— Димочка у нас, как и всегда, один из лучших студентов! Гордость вуза!

— Скажете тоже, теть Дин, — улыбаюсь я.

Слюни от ароматов, исходящих от приготовленных блюд, собираются во рту.

— Вот Димка наш молодец! Не то, что эти твои оболтусы. — ухмыляется ее супруг, хотя братья тоже хорошо учатся и к ним редко бывают претензии. — Двух троглодитов вырастила.

— Они такие же мои, как и твои. — ласково кидает в него тетя Дина. — Димочка, возьми еще салата, а-то сейчас Антошка все съест.

— Ради правды, стоит отметить, что троглодит у вас один. — ухмыляется Ник. — А вот с первым ребенком вам несказанно повезло. Такой красавчик получился, к тому же умненький.

— Когда я открою свое кафе, — с набитым ртом грозится Тоха. — То буду считать ваши порции! Помяните мое слово.

Я громко смеюсь вместе со всеми, а затем мои мысли вновь возвращаются к недавнему разговору с отцом.

Он вызвал меня к себе в кабинет и, сидя на кожаном кресле, вальяжно объявил:

— У Вали скоро день рождения. Ты, наверняка, помнишь. Она мечтает устроить небольшой праздник и пригласить только самых близких. Я хочу, чтобы она осталась довольна вечеринкой.

— А я тут причем? — непонимающе спросил я.

— Ты ее лучший друг. Вы общаетесь с самого детства. Она вначале стеснялась и не хотела тебя просить. Убеждала меня тебя не дергать, но все же призналась, как будет рада, если именно ты организуешь для нее праздник.

— Это тупая шутка? — криво усмехнулся в ответ на его слова. — Я тебе не фея-крестная. И в этом участвовать не собираюсь.

— Ты мне тут не дерзи. — вмиг переменился отец. — Тебе на карту каждый месяц капает приличная сумма. Считай, что в этом месяце будешь отрабатывать. Встретишься с Валей, выкажешь радостное согласие и обсудишь детали праздника.

— Это все чего изволит, барин?

Он нахмурился. Ему никогда не нравилось это обращение. А мне не нравилось то, как он поступил с нами. Взял и перечеркнул.

— Все. Можешь идти. И смотри, не подведи меня.

— Зачем тебе это? — спрашиваю у Вали, когда она опускается на стул напротив меня, а затем вскользь изучив меню, чарующе улыбается официанту и просит принести ей лавандовый латте и малиновый чизкейк.

Я уже не тот наивный идиот, чтобы верить в то, что Ивлина нуждается в поддержке и помощи Ветрова младшего. Прозрев, я осознал, как искусно «моя подруга» умеет добиваться желаемого. И при этом не чурается использовать любые подвернувшиеся под руку возможности.

После их свадьбы мы с ней не общались. А тот факт, как она напела отцу в уши про нашу старую дружбу говорит о том, что я понадобился ей не просто так. Но, возможно, она пока не до конца осознает существующую разницу между мной тогдашним и сегодняшним. Тогда я был готов выполнять любой ее каприз, сейчас же это вызывает внутри лишь отторжение.

Валя неторопливо поправляет свои волосы, в которые я когда-то мечтал зарыться и блаженно вдыхать их запах, а потом поднимает на меня огромные бездонные глаза. Смотрит тепло, с примесью неподдельного удивления. Из-за чего резко вспоминаю кинутую однажды Ником фразу:

«Даже Станиславский мог бы крикнуть ей: «Верю!». Но как жаль, что талант не отменяет сучьей натуры. Занавес, господа слепцы, бегите, иначе самка богомола прокусит всем вам головы».

— Я не понимаю, о чем ты, Димочка. — нежная улыбка появляется на ее лице, а затем Ивлина начинает слегка покусывать свою нижнюю губу.

Сложно сосчитать, как часто я когда-то представлял ее рот на своём члене, пока нещадно дрочил в ванной.

Раньше один только мимолетный взгляд на эти пухлые губы мог привести меня в полную боевую готовность. А сейчас я не испытываю ровным счетом ничего. Разве что — брезгливость.

Картина того дня, когда мой отец ее драл, оказалась для меня невыносимо горькой, но в то же время отпечаталась удивительно действенной пилюлей. Вмиг вытравила из организма вирус, которому я не смел сопротивляться много лет.

А ведь она, наверняка, ему сосет.

Эта мысль вызывает незапланированный рвотный позыв. Опускаю глаза к своему кофе.

Отвратительно.

Даже немного парадоксально.

Как порой то, что казалось тебе верхом блаженства и недосягаемым идеалом, вдруг оказывается протухшей вонючей лужей, которую хочется обойти за километр.

— Я просто хочу устроить небольшой праздник. В голове столько идей, она идет кругом. Я не очень хотела тебя напрягать, но так рада, что ты согласился.

— У тебя немного неточные данные. — поправляю ее я. — Я не соглашался. К тому же у меня сейчас большая загруженность в университете. Помочь тебе с организацией твоего дня рождения я вряд ли смогу. Думаю, ты сама это все прекрасно понимаешь и прекрасно справишься без меня. — спокойно говорю я.

Предпочитаю сразу расставить все точки над "i", чем вести никому не нужный диалог. Где-то в глубине души наивно надеюсь, что ее совесть поможет ей достойно принять мой отказ.

— Ах, даже так. — улыбка сходит с красивого лица. Если бы я не знал Ивлину, поверил бы, что она сильно расстроена в эту минуту. — Я понимаю, как важна для тебя учеба. Если хочешь, мы можем как-нибудь вместе позаниматься. Но, может, тебе все же удастся выкрасть для меня немножечко времени. Я без тебя совсем не справлюсь. Ты мой самый лучший друг. Хотя, кого я обманываю…Ты гораздо больше, чем просто друг. Ты мне ближе всех вокруг, разве ты не знаешь? — голос приобретает соблазнительную тональность, ресницы трепещут.

Валя опускает свою ладонь на мою руку. Наблюдаю за тем, как тонкие пальчики начинают нежно гладить мою кожу.

Это старый прием. Наживка, которую я глотал, превращаясь в рыбу-осла. Она всегда говорила, что ближе меня нет никого в целом свете в те моменты, когда я позволял себе немного отдалиться или вдруг не сиюминутно соглашался на какие-то ее прихоти.

Раньше Ивлина смотрела мне в глаза и мигом плавила мои внутренности и волю, сметая любые сомнения.

Но это было когда-то очень давно. Ощущения, словно с тех пор прошло не несколько лет, а несколько жизней.

— И даже ближе твоего мужа?

Она чуть медлит с ответом, но все же говорит мне тихо:

— Такой особенной связи, которая между нами с тобой, Дим, не будет ни с кем.

Наклоняюсь к ней через стол и ласково говорю:

— Валюш, знаешь, чего хочу?

Она тоже склоняется и внимательно слушает.