Надежда смертника - Файнток Дэвид - Страница 67
- Предыдущая
- 67/135
- Следующая
– А чё не пошел?
– Не мог, – расстроенным тоном ответил Пуук. Нужно было вернуться в укрытие и забрать… – Он не нашелся, что сказать. – Ничё, теперь мы здесь.
– Мы?
– Мой… друг Эфтэ.
– И я, – робко добавил Сви.
– Не, – покачал головой Пуук. – Этого не знаю. Можешь его пришить.
– Пуук! – пискнул Сви.
– Этого не знаю, – повторил Пуук. – Похоже, мид. И мзду не принес.
Сви внезапно отпустил мою руку и помчался к лестнице. Раздался глухой стук падения тела, крики протеста.
– Попался!
– ЭФТЭ-Э-Э! – отчаянно заорал Сви.
– Стойте! – выдал я неожиданно высоким голосом. С большим трудом мне удалось заставить его звучать ниже. Призвав на помощь образ отца, я постарался оказать властным тоном:
– Хватит! Отпустите его.
Роли, видимо главный, хохотнул.
– Это кто говорит?
– Я. Разве Пуук не сказал? Мы гости Халбера.
– Вы чё?
Неужели я переврал имя?.
– Пуук, говорил тебе Халбер прийти сюда?
– Да. – Похоже, Пуук с радостью подхватил мою мысль. – Так и сказал.
Молчание. Внезапно включился свет. Мы были в захламленном мусором туннеле в окружении полудюжины людей в одежде невообразимо ярких расцветок. На полпути к лестнице стоял Сви с закрытыми глазами. Саб, схвативший его сзади, прижал нож к сонной артерии.
Как бы сейчас поступил отец?
Уверенным шагом я направился к Сви:
– Опусти нож! Отпусти его, он пришел со мной! Я молился только об одном – чтобы мой голос не дал петуха.
Роли толкнул локтем Пуука:
– Кто такой?
– Мой друг Эфтэ. Верхний, как Джаред.
Я топнул ногой:
– Убери нож!
Какое-то мгновение Роли раздумывал. Наконец он решил:
– Ведите Пуука к Халберу. Тот его пришьет, если он нас водит за нос. И мальчишку-мида.
– А чё с верхним?
– Пришейте, – прошипел Роли.
– Но он…
Роли сплюнул:
– Проклятые верхние думают, они владеют миром! Покажите им, как спускаться к сабам и…
В мою рубашку одновременно вцепилось несколько рук, но я отбился от них. Человек, схвативший Сви, оттолкнул его, чтобы заняться мною. Сви споткнулся, но удержал равновесие.
Ко мне бросились три саба. Мам, что теперь? Как драться, если мне ужасно страшно? Я сделал еще шаг назад и налетел на стенку.
– Он мой!
Зловеще сверкнул нож. Один саб загородил мне путь к лестнице; два других кружили за спиной. С отчаянным криком я внезапно бросился на нож, замер в паре сантиметров от острия, крутанулся и поднырнул между двумя ошеломленными трущобниками, стоявшими за моей спиной, потом перекатился и вскочил на ноги. Путь был свободен только в одном направлении: в глубь туннеля.
– Лови его!
Я рванул вперед, оставляя слабый свет позади.
– Беги, Эфтэ! – крикнул кто-то. Вроде Пуук.
Меня догонял топот ног.
Коридор расширился. Я пролетел через зловонную комнату, заполненную ветхой мебелью и разостланными матрасами. Вокруг двигались трущобники. Сзади приближалась погоня.
Я стремительно промчался по пещере, перескочил через сломанный стул, чудом не налетев на котелок с кипящим варевом. Позади послышались сердитые крики. Я отбросил потянувшуюся ко мне руку, пролетел над парочкой, которая обнималась на матрасе, и рванул к тускло освещенному коридору, который начинался в дальнем конце комнаты.
Свет из общего зала остался позади, темнота становилась все гуще. Чтоб никуда не вляпаться, я пошел, ведя вдоль стены пальцами одной руки, а вторую выставил вперед.
В отличие от меня, мои преследователи прекрасно ориентировались в коридорах. Даже в темноте они подбирались все ближе. От отчаяния я побежал быстрее. Откуда-то повеяло холодным воздухом. Внезапно земля ушла у меня из-под ног. Взмахнув руками, я потерял равновесие и полетел вниз. Почувствовав холодный металл, я понял, что упал на рельсы, и спросил себя, целы ли ребра.
Голоса все еще звучали где-то поблизости. Значит, меня не оставили в покое. На потолке заплясали тени: мои преследователи захватили фонарики.
Чертыхнувшись про себя, я с трудом встал на ноги. И споткнулся. Я находился в каком-то углублении, где были проложены рельсы. Интересно, можно отсюда выбраться наверх, на уровень коридора? Нет, не успею: сабы подошли совсем близко.
Держась за ноющие бока и пошатываясь, я пошел по путям.
Крики, голоса, шаги.
– Вот он где!
– Где?
– В туннеле тень!
– Ничё не вижу.
– Он на путях.
Позади меня с полдюжины человек попрыгали вниз. От света фонариков по стенам заметались диковинные тени. Я поспешно забрался в темноту. Позади раздавались голоса преследователей.
Я бежал до тех пор, пока не стал задыхаться. Оставалось только надеяться, что мне повезло и я оторвался от погони.
Споткнувшись о рельсы, я потерял равновесие, головой стукнулся обо что-то твердое и упал навзничь. Яркая вспышка боли сменилась полной чернотой.
Неужели пора вставать? Мама сердится, когда я встаю поздно. Я напряг глаза, пытаясь разглядеть часы у кровати, но не сумел. Была полная темнота. Кто-то застонал.
Сбитый с толку, я посмотрел в другую сторону и только теперь понял, что стонал я сам. Я схватился за голову, ахнул от боли и моментально убрал руку. Медленным движением поднес руку к голове и осторожно ощупал припухлость, мокрую, видимо, от крови.
Не сразу удалось вспомнить, где я.
Под землей. Это место трущобники называют сабом, а людей, которые здесь живут, сабами. Раньше здесь был сабвей – метро.
Я перестал стонать и затаил дыхание, с ужасом ожидая, что сейчас услышу своих преследователей.
Но ничего не случилось.
Очень медленно я сел и прислонился к холодному бетону. В голове пульсировала страшная боль.
Здесь, в полной темноте, оставаться нельзя. Тем более что разъяренные сабы прочесывали тоннели.
Кое-как я поднялся на ноги, но приступ головокружения заставил меня осесть, придерживаясь за холодный стальной столб.
Я потерялся в темном подземелье Нью-Йорка. Сесть бы сейчас на землю, сжаться в комочек и заплакать, раскачиваясь из стороны в сторону. Я начал дергать пальцами за рубашку… Не здесь и не сейчас. Я обхватил себя руками и представил, что меня обнимает мама. Стиснул зубы. В голове снова запульсировала боль.
Я не выдержал и заплакал.
Наплакавшись вволю, я вытер нос. Что бы подумала мама, если б слышала, что я сопли распустил, как младенец?
Да, ситуация неприятная. Нужно выбраться из туннеля, пока не сдали нервы и я могу здраво рассуждать.
Главное – не попасть к сабам в руки. Похоже, они хотят убить меня, хотя я и не давал для этого никакого повода. Может, для этого они и увели Джареда под землю – совершить жертвоприношение в угоду своей ненависти?
Что ж, придется Джареду выбираться самому. Мне хотелось только одного: вернуться домой, в Вашингтон, выдержать мамин гнев и укоризненный взгляд обиженного отца.
Какой позор! Надеюсь, при дневном свете ко мне вернется мужество.
К счастью, трущобники больше меня не преследовали, так что бежать никуда не нужно. Я заковылял вдоль путей, на ощупь внимательно проверяя дорогу. Еще одного удара голова не выдержит.
Я не имел ни малейшего представления, в какую сторону направляюсь, и постарался припомнить все, что читал про подземную железную дорогу в Нью-Йорке. Она строилась во времена Гражданской войны, чтобы помочь беглым рабам. Или это говорилось про, другой город? В голове у меня все перемешалось, она слишком болела, чтобы соображать. Во всяком случае, из туннеля такой ширины обязательно должны быть и другие выходы; рано или поздно я выберусь наружу, к дневному свету. Если зайду в тупик, нужно только развернуться и идти в другом направлении. Возможно, я вернусь туда, откуда начал путь.
У меня были часы со светящимся циферблатом, причем они могли громко объявлять время. Я услышал, что сейчас восемь вечера. Мне казалось, что я брожу уже много часов, но я не знал, когда именно отправился в путь.
Голоса.
- Предыдущая
- 67/135
- Следующая
