Зона поражения (СИ) - "Хелен" - Страница 10

Интересно, старец у нас пьющий? И вообще — вменяемый? С какой стати подпускать Кирилла к компьютеру? Тупой? Хитрый? Там ничего нет?

С трудом успокоив скачущие мысли, Кирилл поднялся и пошел вниз. Надо к Марату заглянуть, поздороваться. Хоть этот не будет обниматься и лыбиться. Приятное разнообразие.

— Молитвами святых отец наших…

— Аминь! — проскрипел Кирилл, просыпаясь.

Как быстро оно стало привычным. Еще чуть-чуть — и он тут будет совсем своим.

Александр не зашел и Кирилл провозился дольше, чем надо. Коридор был пуст, пришлось поспешить и тут же затормозить: на лестнице разговаривали.

— А ты, значит, уверен, что все под контролем, — давил незнакомый мужской голос.

— Абсолютно, — спокойно подтвердил невидимый Костик.

— Ну-ну.

Кто-то ушел вниз, кто-то остался. Заговорила женщина, и Кирилл заслушался: глубокий грудной голос лился, будто она пела:

— Опять ругаетесь. Ну ты-то умней, перестань с ним зацепляться.

— Для Феди это вопрос престижа, — возразил Костик.

Неожиданно. Кирилл был уверен, что она говорит про Костика. Так кто тут умней? Он вышел из-за угла.

На лестнице чуть выше него стояла обыкновенная и не слишком эффектная, женщина. Не то училка, не то бизнес-леди из средних. Вроде ничего особенного — русые волосы до плеч, острый профиль, очень прямая осанка. Почему-то Кирилл ее раньше не видел ни на молитвенных собраниях, ни в трапезной.

— Здравствуйте.

— Доброе утро. Вы, наверное, Кирилл? — спросила она и улыбнулась. — Я Вера.

Кирилл кивнул, краем сознания отметил, что Костик тихо слинял, и засмотрелся в светло-голубые глаза, обведенные темными ресницами как косметикой. Вера казалась обычной — на первый взгляд, со второго же притягивала внимание, завораживая.

— Очень приятно, Вера! Я… а, да, вы уже знаете…

Вера молча улыбалась, не делая попыток уйти, но тут за спиной Кирилла раздались еще шаги. Сегодня, похоже, все дружно проспали утреню.

— Ой! — воскликнула Леночка, и глаза Веры словно отпустили Кирилла, опустив ресницы, как шторы.

— Доброе утро.

В молельню они спустились втроем и там разошлись: Леночка — читать молитвы, Кирилл — слушать, а Вера просто куда-то исчезла, словно привиделась.

В кабинете не было видно камер, но Кирилл решил допустить, что они есть, поэтому действовал строго по плану: раскрутил корпус ноута, снял нижнюю крышку и с умным видом уставился внутрь.

Руки чесались полазить по папкам, но он исправно чистил внутренности и не озирался по сторонам.

— Что делает?

— Чистит.

— Включал?

— Нет.

— Ладно. Дальше смотри.

Федор дождался, пока закроется дверь, и снял очки. Как же он бесит! Сделали своими руками, посадили себе на шею, везут. Вера, конечно, права, без него ничего бы не было. Но все равно бесит: слушаться и улыбаться. Федор ведь не злой человек, но все чаще ловит себя на том, что, кормя собак, представляет не говядину, а эти вот руки-ноги. И голову с неизменной улыбкой, да еще и поддает ногой, как футбольный мяч. Доведет до греха его этот святоша, ой, доведет…

— Посидишь, посмотришь. Поговорите. Вообще, подружись с ним.

— Ок. Подружусь.

Это старца совесть мучит, а этот — как будто так и надо — кивнул и снова в телефон уткнулся.

— А вдруг не получится?

— Получится.

Ни капли сомнений: если захочет — получится. Александр вон ходит, как на веревочке. А ведь не самый приятный тип, недоверчивый и упрямый.

— Ты не возносись! — прикрикнул старец беспомощно. — Больно будет падать!

— «И падение его было великое». Помню — помню.

— Вот и помни!

А чем его теперь удержишь, если что? Не ребенок. Иногда даже хочется, чтобы ушел. Снять ответственность. Не видеть, не слышать. Не пропадет. Но прогнать не мог, а сам келейник уходить не спешил. Да и куда ему?

— Кирилл, вы машину водите? — спросила на другое утро Даша.

— Вожу.

— А права есть?

Права были, он сбегал за ними в келью и был отправлен разогревать машину.

Марат дал ключи от КИА, посуетился вокруг для вида, махнул тряпкой по фарам и боковым зеркалам, и распахнул двери гаража.

Через черный ход из терема степенно вышел старец. Келейник бережно поддерживал его под руку и нес плоский, слегка потертый портфель. Оба были в гражданском: старец в костюме, Костик в огромной толстовке с какими-то покемонами. Кирилл на манер личного водителя открыл двери, дождался, когда оба устроятся, закрыл, сел за руль.

— Куда едем?

— В город, — ответил Костик. — Бушуева, семь.

Старец улыбнулся ему и задумался о чем-то своем, Костик уткнулся в смартфон недешевой модели. Общаться явно никто не хотел, поэтому ехали молча.

Бушуева, семь — адрес частной клиники. Кирилл крутил руль, а сам думал, удастся ли позвонить Руслану. В скиту его почти не оставляли одного, да и нечего было докладывать. Но вдруг у начальства есть новые распоряжения. Или передать чего, пока он в пределах досягаемости.

— А Марат не водит? — решился спросить он, когда старец зашевелился.

— Марату в городе лучше не показываться, — ответил тот.

— А Костик?

Костик вынырнул из сети и фыркнул:

— Он со мной не ездит.

— От греха берегу, — улыбнулся старец.

— От какого? — не понял Кирилл.

— От смертоубийства. Себя, меня, невинных пешеходов, а также гаишников.

— Гаишников-то почему?

— С ними удар приключается, когда он за рулем, — рассмеялся старец. — А вы, Кирилл, аккуратный водитель.

— Спасибо.

Костик скорчил рожу и снова нырнул в смартфон. Старец тоже замолчал, да и Кирилл уже не отвлекался: въехали в город.

Костик помог старцу подняться на крыльцо, и Кирилл опять задумался: как он в тереме по всем этим адовым лестницам лазит? Под размышления поудобнее припарковался, достал телефон, нажал вызов и сразу же отключился: в дверцу стучал Костик.

— Чего вернулся?

Костик неловко влез на переднее сидение. Портфеля с ним не было, зато в обеих руках — по стакану кофе. Одним он ткнул в Кирилла.

— На. Да там надолго. Скучно.

— А здесь веселее? Какая разница, где в телефон залипать?

— А ты тут молиться собрался? — Костик ткнул стаканом в телефон Кирилла.

— Думал жене позвонить, — соврал Кирилл, просто чтобы посмотреть на реакцию.

— Извини. Мне выйти?

Выгонять его совсем не хотелось. Вполне уютно сиделось тут, в теньке, с кофе, с собеседником.

— Да сиди! Это я так… Мимолетная слабость.

— А у вас совсем все? — поинтересовался Костик. — Или надежда есть?

В сочувственном взгляде и мягком тоне Кириллу снова почудился светлый инок, и, неожиданно для себя, он выложил то, что никому, в общем-то, не рассказывал: как застал с другом, как сразу после развода тесть-генерал позвонил куда надо — немедленно отыскались жалобы и вспомнились проебы. И поехал Кирилл в родные пенаты с понижением в звании за халатность. Остановил этот позорный поток нытья только тихий вздох:

— Да, хреново.

— Еще как, — пробурчал Кирилл, захлопывая пасть.

Вот это провел беседу с подозреваемым. Вот это молодец, профессиональный опер. И самое гадкое — он все еще чувствовал доверие к этому Костику. Тот смотрел с таким пониманием и сочувствием, что хотелось жаловаться дальше. И чистейшей голубизны глазищи немного напоминали верины, но были красивее, что ли? Больше? Ласковее? Да блядь, он что, серьезно пялится в костиковы гляделки?

Капец, усмехалось в мозгу, ну ты нытик. Дожил, первому, кто спросил, готов душу изливать. Вот, что теперь делать?

— Слышь, Костик? Тут в двух шагах ларек. Давай смотаемся? Что-то душа просит.