Удача в подарок, неприятности в комплекте (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 13

- Прекрати, Елизавета. Твой Петенька и от комара-то меня защитить не сможет, паче того, стихами до смерти замучает. И что ты нашла в таком малахольном?

Я вспыхнула, выпрямилась, стиснула кулачки и отчеканила:

- Вам не хуже меня известно, тётушка, что Пётр Игнатьевич на хорошем счету на службе, его доблесть, честность и благородство не подлежат сомнению!

Тётушка звучно крякнула, но спорить далее поостереглась, рукой махнула, буркнула, что влюблённые девицы совсем глупы и слепы, и ушла, а вернулась непривычно бледная и задумчивая, я, грешным делом, даже испугалась, уж не заболела ли, не зачаровала ли её провидица, кто их, этих магов знает!

- Что с Вами, тётушка?

Ответа на свой вопрос я так и не добилась, тётушка отмахивалась, вяло ругалась и молчала, что-то сосредоточенно обдумывая. Я уж хотела за доктором посылать, но утром тётушка оказалась прежней, громогласно распекала слуг, довела до заикания и дурноты управляющего, и я поняла, что задумчивость, чем бы она ни была вызвана, пропала безвозвратно. И слава богу!

Я о визите тётушки к провидице и думать забыла, не до того стало, мы с Петенькой официально обручились, но тут дядюшка Василий Харитонович сшиб экипажем своим человека. Такое, признаюсь, с ним и раньше случалось, дядюшка горазд лихачить, особенно если засидится с друзьями в питейном заведении, правда, раньше тётушка выплачивала пострадавшему откупные, бранила дядюшку и забывала о случившемся, а сейчас как-то задумчиво посмотрела на раненого, побледнела и приказала доставить его в восточную гостевую. Ещё и врача позвала, да не кого-нибудь, а самого Феликса Францевича, пользующего в нашем городе лишь самые уважаемые семейства. И с чего вдруг этому незнакомцу такие почести? Я с любопытством смотрела на бледное худое лицо, взъерошенные тёмные волосы, скрывающие чуть оттопыренные уши, на приличную, явно столичного пошива одежду, испачканную грязью и кровью.

- Вышли бы Вы, барышня, - пропыхтела горничная Глафира, помогая лакею Прохору разместить пострадавшего. – Скоро доктор прибудет, осматривать станет, одёжу с ранетого снять потребует.

Я скользнула взглядом по неподвижной фигуре. Господи, а худенький-то какой, как тётушка говорит, в чём только душа держится! Видимо, и так-то хворый, а тут ещё дядюшка с экипажем… Как бы из-за его кончины свадьбу откладывать не пришлось. Я шлёпнула себя по губам, украдкой огляделась по сторонам, поспешно сплюнула три раза через левое плечо, стукнула по деревянному столику и широко перекрестилась:

- Пронеси, господи!

К моему искреннему облегчению, после осмотра незнакомца Феликс Францевич вышел из комнаты, потирая руки и насвистывая себе под нос бравурный мотивчик, что неизменно означало: состояние пациента тяжёлое, но бережный уход и расписанное по часам лечение смогут поставить его на ноги. Я горячо возблагодарила небеса за то, что свадьбу не придётся откладывать из-за траура, да и принимать у себя начальника полиции, вынужденного взять на себя обязанности сбежавшего в столицу с молодой любовницей начальника следственного отдела, тоже не придётся. Нет, конечно, Аристарх Владимирович – мужчина весьма видный и образованный, беседовать с ним одно удовольствие, но разница между непринуждённым разговором и допросом всё-таки есть и немалая. Да и дядюшку, Василия Харитоновича, начальник полиции недолюбливает, держится с ним холодно и без лишней надобности в разговоры не вступает. К слову сказать, из всех проживающих в нашем доме родственников Василия Харитоновича особенно недолюбливают, хотя, по-моему, человек он очень даже милый. Ну да, выпить любит, в карты поиграть, к маман заглянуть, но при этом дядюшка Василий охотно рассказывает о магических свойствах камней, разделяет мои увлечения артефактами и не говорит, что должно делать незамужней барышне.

На следующий день после появления в нашем доме незнакомца тётушка позвала меня к себе, привычно побуравила тяжёлым взглядом, словно всю до донышка просветить пыталась, затем махнула рукой и небрежно спросила:

- Лиза, ты всё ещё хочешь к прорицательнице сходить?

Я замерла, боясь спугнуть самое настоящее чудо и одновременно преодолевая накатившую робость. Одно дело мечтать о визите к таинственной и пугающей провидице, прекрасно понимая, что тётушка всё одно не отпустит, и совсем другое узнать, что желание может исполниться. Сразу же начинают одолевать сомнения: а может, не стоит ходить? Отец Никодим, суровый аскетичный старец с фанатичным блеском глубоко запавших глаз, коего на радость всем жителям города перевели в другую епархию, громогласно обличал всех, кто, по его словам, пытается тем либо иным способом приоткрыть завесу дней грядущих, навлекая тем самым на всю державу кары господни. По мнению отца Никодима, даже купленное девицей новое платье могло повлечь всевозможные беды и напасти, ибо погоня за суетой и тленом земным уводит всё дальше и дальше от блаженства небесного, а тут добровольное посещение провидицы! Я зябко передёрнула плечами, пытаясь заглушить загремевший в ушах глас рассерженного старца, обличительно тыкающего в меня сухим скрюченным пальцем.

- Ну так как, хочешь сходить? – тётушка раздражённо смешала не сошедшийся пасьянс, сердито поджала губы. – Коли одна робеешь, Петра своего малахольного возьми. Толку от него, конечно, никакого, зато и вреда немного.

Я обиженно вскинулась на защиту любимого, чьё благородство не давало ему вступать в спор с моей пожилой родственницей:

- Петенька хороший! Он очень…

Тётушка остановила меня властным взмахом руки:

- Знаю, знаю, знаю, тысячу раз уже слышала и вашим отношениям не препятствую. Коли он тебе так люб, так и будь с ним счастлива. А коли он дерзнёт тебя обидеть, - тётушка звучно шлёпнула картой, - то дураком и будет… недолго.

Нет, ну вот каждый раз одно и то же! Я прикусила губу, сдерживая раздражение, а тётушка лениво покосилась на меня через плечо и строго прицыкнула:

- Ты ещё здесь? Учти, если через четверть часа не соберёшься и не поедешь, я передумаю и никуда не отпущу.

Я поспешно поцеловала тётушку в морщинистую щёку:

- Благодарю, тётушка!

- Иди уже, егоза, - усмехнулась тётя, одаривая меня какой-то непривычно благостной улыбкой, - вольную птицу в клетке не удержишь.

Я выскочила от тётушки, вихрем пронеслась к себе за шляпкой и накидкой, а когда спешила к выходу, наткнулась на Катюшу, девицу весёлую и любознательную, приходившуюся мне родственницей и проживающую вместе с родителями в нашем с тётушкой доме. Родство у нас с Катюшей было столь запутанным, что мы величали друг друга сестрицами, не в силах разобрать, кто кому и кем приходится и по какой линии родства. Катя мне нравилась, в отличие от также приходящейся мне родственницей Любы, которая держала себя до неприятности чопорно и надменно.

- Ты куда это, сестрица? – прощебетала Катюша, удерживая меня за талию, чтобы я не упала. – Не к Петеньке ли на свидание? Так я разочарую, он с моим папенькой и прочими родственниками с утра на охоту отбыл.

Я не стала скрывать огорчения. Ну вот, тётушка в кои-то веки раз отпустила к провидице, а Петруши и рядом нет…

- Да ты не печалься так, - Катюша участливо заглянула в глаза, - чай не на веки вечные расстались, свидитесь ещё.

- Только тётушка меня к провидице больше не отпустит, - я принялась стягивать ненужную уже шляпку, - я и так-то не чаяла, что позволит съездить.

Катюшка всплеснула руками:

- А она разрешила?

Я печально кивнула и покаялась:

- Только мне одной ехать боязно.

- Тогда поехали вместе.

Я с пробудившейся надеждой посмотрела на Катюшу. Невысокая, с ладной фигуркой, большими синими глазами и толстой светлой косой Катя очень походила на сказочную царевну. Ту, про которую Пушкин писал: «А сама-то величава, выступает будто пава». Правда, как пава Катюшка выступала редко, только перед гостями да старшими родственниками, с ровесниками же очень часто срывалась на быстрый шаг, который тётушка называла козий скок. И ещё сестрица была немного легкомысленна, обещания давала бездумно, подчас и не собираясь их выполнять. Помня об этой вот Катюшкиной особенности, я, на всякий случай, уточнила: