Большая игра (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 28

— Нисколько не сомневаюсь в этом, однако в деле замешаны представители немецкой диаспоры, а они — люди упрямые.

— Может и так. Кстати, о германцах. Вы уверены, что нам следовало тащить с собой этого мерзавца Менгеле?

— Боюсь, это единственный способ держать его под контролем. Вы не представляете, на что способен сильный одаренный. А мои люди хорошо знают, как с ними обращаться. Не говоря уж о том, что у нас есть блокирующие артефакты.

— Что же, вам виднее. Когда мы можем приступить? Мне, говоря по чести, не по себе, когда я думаю о находящейся внутри меня гадости…

— Тогда не будем терять времени!

Когда Богомаз, Шишкин и Зворыкин добрались-таки до летного поля, оно оказалось плотно оцеплено войсками.

— Гляди-ка, — совсем упал духом бывший боцман. — Не иначе нас ждут…

— Не разводи панихиду, Звонарь! — зло оборвал его Илья и снова взялся за артефакт.

На сей раз связь удалось установить довольно быстро, и вскоре к беглецам вышли Ким и какой-то уругвайский офицер в больших чинах. Удостоверившись, что они те, за кого себя выдают, им разрешили пройти внутрь.

— Что там у вас случилось? — поинтересовался изнывающий от любопытства Виктор.

— Да ничего особливого, — расплылся в щербатой улыбке Шишкин. — Немцы, конечно, мастаки драться, но супротив абордажников с «Паллады» не пляшут!

— Я же и вижу, — скептически посмотрел на них младший пилот.

Вид у посланных на разведку матросов и впрямь был геройский. У самого Шишкина красовался шикарный кровоподтек под глазом, и разорвана рубаха. Богомаз отделался несколькими ушибами и выдранным «с мясом» воротником, зато у Зворыкина помимо синяков недоставало зуба и появился порез в боку, который ему наскоро перевязали товарищи.

— Красавцы, нечего сказать! — оценил их вышедший ненадолго из процедурной Колычев. — Попались?

Подробности не заставили себя ждать. Немцы и впрямь быстро вычислили соглядатаев, но на этом их удача закончилась. Решив, что имеют дело с дилетантами, они послали на их поимку местных охранников, да еще и без оружия. Сообразившие, что дело пахнет керосином, матросы сначала дали тем спокойно приблизиться, а потом последовала короткая, но жесткая расправа.

Для бывших абордажников здешние «быки» оказались на один зуб. После чего они спокойно вышли через черный ход, выломав при этом закрытую дверь вместе с коробкой, захватили первый попавшийся автомобиль, выкинули хозяина, после чего удалились. Правда, лишившийся своей собственности бюргер пытался организовать погоню, но просвистевшая над головой пуля со всей очевидностью продемонстрировала бесперспективность этой затеи.

— А Звонаря где ранило? — уточнил Март.

— Так там же, в гаштете!

— Вы же сказали, что немцы были безоружны?

— Так кастеты с ножами разве оружие? Так, баловство одно!

— Цирк уехал, а клоуны остались, — резюмировал Колычев, после чего обернулся к пострадавшему. — Потерпи немного, Максим, сейчас закончим с президентом и займемся твоей раной. Судя по ауре, ничего серьезного с тобой не случилось. Кровопотеря тоже не велика, а остальное залечим.

— До свадьбы заживет! — вымученно улыбнулся посеревшими губами Зворыкин.

Вернувшись в медблок, Март мысленно поинтересовался у Крылова, долго ли еще тот будет заниматься Бальдомиром?

«Вы же знаете, коллега, — последовал ответ, — сильных мира сего нельзя лечить быстро. Иначе они не почувствуют ни благодарности, ни желания расстаться с деньгами».

«Звонарь ранен».

«Сильно?» — встревожился доктор.

«Похоже на то».

«Тогда вставайте на мое место и попытайтесь придать себе внушительный вид, а я тем временем займусь раненым».

— Что случилось? — придавил тяжелым взглядом своего подручного Рём. [1]

В Латинскую Америку лидер «Фронтбана» перебрался в тридцатых годах. Чем это было вызвано, никто доподлинно не знал, но слухи ходили самые разные. Впрочем, поддержки из фатерлянда его никто не лишал, а потому вскоре он занял высокое положение среди местных немцев.

Получив благодаря связям чин подполковника и должность военного советника в Боливийской армии, он успел научиться бегло говорить по-испански, приправляя в случае надобности свою речь отборной тевтонской руганью. Других талантов за ним не водилось, но на его счастье вскоре началась Чакская война, в которой неожиданно для многих советник Рём сумел отличиться и даже составить репутацию отчаянного храбреца.

Впрочем, вскоре в конфликт между Парагваем и Боливией вмешались великие державы, то есть Англия и Франция, после чего наступил мир. Некоторое время о бравом немце никто ничего не слышал, пока пару месяцев назад он не возник в Уругвае.

Правда, контролировавших местную армию «Колорадо» послужной список присвоившего себе очередное звание полковника Рема не впечатлил, и на службу его не позвали.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы тот оставался не у дел. Будучи формально частным лицом, он сумел свести знакомство со множеством политиков, военных и коммерсантов, а также стать одним из неформальных лидеров немецкой диаспоры. Куда не сунься, у него были свои люди или даже друзья, а с теми, кто осмеливались возражать геноссе Эрнсту, нет-нет, да и случались разные досадные неприятности. Одни ухитрялись, будучи абсолютно трезвыми, утонуть, принимая ванну, у других без видимых причин загорались дома, третьи просто исчезали, как будто их никогда и не было в Уругвае.

— Русским шпионам удалось уйти, — нехотя сообщил Курт Далюге.

— Почему? — нехорошо прищурился присутствующий здесь же глава штурмовиков Хорст Вессель.[2]

— Мы их недооценили, — вынужден был признать тот.

— Вы уверены, что это были русские?

— Да. Одного из них опознали, как бежавшего из «Либертад» матроса с бывшей «Лебедяни».

— Какое варварское название — «Лебедянь», — проговорил, будто выплюнул, Рём, после чего неожиданно грохнул кулаком по столу и заорал, брызжа слюной. — Я ведь отдал приказ переименовать корабль в корвет «Нибелунг»! — Рем славился своей любовью к музыке Вагнера. — И откуда, черт возьми, тут могли взяться русские?!!

— Очевидно, с яхты этого миллионера.

— Ты несешь чушь, Курт, — фыркнул посланник рейха в этой забытой богом и людьми стране. — Зачем русскому сенатору и гроссу влезать в местные дела?

— А зачем он вообще здесь появился⁈ — парировал подручный. — Кроме того, он ведь не просто скучающий богатей. Раньше Колычефф был приватиром, а эти русские крепки своей взаимовыручкой. Они своих не бросают…

— Брось! Неужели ты сам веришь в эти сказки о товариществе между миллионерами и простыми матросами?

«Конечно, ведь вы постоянно талдычите об этом на собраниях, посвященных единству великой германской нации, — хотел было съязвить Далюге, но в последний момент сдержался. Как ни крути, а у Рёма с Весселем большие связи в рейхе, и не стоило портить отношения ни с ними, ни с теми, кто их послал».

— Эрсти, ты скоро? — послышался жеманный голосок из соседней комнаты.

Принадлежал он тощему и смазливому субъекту из местных по имени Альберто. Будучи сыном нищего немецкого колониста и здешней девицы, он поначалу работал прислугой, потом каким-то невероятным образом ухитрился жениться на своей престарелой работодательнице, а когда она умерла, освоил профессию жиголо. Одному богу известно, как этот напомаженный придурок сумел втереться в доверие к прибывшему из Германии Рёму, но теперь они были неразлучны.

— Сейчас, дружок, — резко потеплевшим тоном отозвался эмиссар нацистов. — Еще одну минутку…

— Вот что, Курт, — повернулся он к подручному. — Свяжитесь с Менгеле, ему надо быть настороже. Если русские попытаются связаться с местными властями, пусть даст знать…

— Тут такое дело… — нерешительно начал Вессель.

— Что еще?

— Доктор давно должен был вернуться, но пока почему-то находится в президентском дворце. Причем, сам президент куда-то выехал…

— И что это значит?