Грешники (СИ) - Алая Аля - Страница 31

– Ja, mein Herr.***

****

* Ты моя сладкая конфетка, всю ночь буду учить тебя Немецкому сегодня.

** Спустись ниже, девочка, я хочу, чтобы ты потрогала мой член.

*** Да, мой господин.

Мне нравится смотреть, как Макар работает, он, так же, как и Булат с большим усердием склоняется над столом и иногда почесывает затылок, если что-то не получается.

Всю неделю я усердно учу немецкий и занимаюсь обустройством крыши, это здорово отвлекает от проблем с разводом. Арс непросто отказывается давать мне развод, он требует личную встречу. Манипулирует юридическими тонкостями, пытается давить на адвокатов, впрочем, ничего другого я от него и не ожидала.

Макар тоже не сидит без дела, пытается найти любую информацию, которая поможет умерить пыл бывшего мужа.

– Я могу посмотреть? – протягиваю руку к папкам на столе.

– Да, конечно, правда, ничего нового мы не нашли. Все то же, что и прежде, – он разочарованно отталкивает от себя бумаги.

Я забираю папки и присаживаюсь на диванчик напротив стола Макара. Перебираю напечатанные листы, выписки из показаний, заключения экспертов. Судя по количеству фамилий, перечисленных в папках, Арс многим насолил. А еще видно, что многому научился, чем новее дела на него, тем чище они выглядят. В последние годы Арс почти не совершал ошибок и подчищал за собой так, что не подкопаешься. Откладываю верхние папки и сосредотачиваюсь на старых делах, тогда он еще был относительно молод и не так следил за грязными делишками.

– Подожди, Ава, я сам хотел с тобой поговорить об этом, – Макар срывается с места и подлетает ко мне.

Я быстро открываю папку и хочу понять, что так сильно его взволновало.

– Моя семья? – Вижу свою девичью фамилию сверху и поднимаю на Макара недоумевающий взгляд, что здесь делают документы по той аварии? Это ведь был несчастный случай, я разговаривала с полицейскими и видела все заключения, – мое дыхание останавливается, когда в руки попадает листок с заключением по состоянию автомобиля, – не может быть, – из глаз начинают капать слезы прямо на листок, на котором черным по белому написано «неполадка с тормозами», «намеренно повреждены тормозной шланг и шланг ABS», – это что такое, Макар? – голос садится и я даже не могу до конца выговорить его имя.

– Ава, дыши, милая, – Макар забирает из моих рук папки и отбрасывает их на пол, – это было давно, слышишь. Просто дыши, я рядом, – его руки обнимают, поддерживают и не дают упасть. Голова идет кругом от понимания, что Арсений был причастен к делу моих родителей.

– На мое пятнадцатилетие Арсений подарил мне бриллиантовые серьги и признался, что любит меня. Он сказал, что я самая идеальная женщина в этом мире и он на мне женится. А потом поцеловал, в губы. Так еще никто не делал, я языком,  – воспоминания как нож разрезают все внутренности и вспарывают старые раны. – Я так испугалась тогда, ведь это странно, он был старше меня намного. И еще он был нашим хозяином, я всегда была почтительна и не перечила Арсению. Макар, я так испугалась и рассказала все маме. Она забрала те проклятые сережки и заперла меня в комнате, а через пару дней сказала, что мы уезжаем, они с папой нашли работу в другом доме.

– Ава, любимая, – Макар зацеловывает мое лицо и прижимает к себе, а я словно застыла, его прикосновения уже не чувствуются на коже.

– Но мы не уехали, их не стало через три дня. О Господи, Макар. Он их убил, потому что я все рассказала маме. Родителей и братика. Маленький Никита. О Господи.

– Ава, это не твоя вина, – Макар подхватывает меня на руки, потому что весь воздух из моих легких выходит и комната плывет перед глазами.

Я опять вижу это. Папа сидит в беседке и что-то читает, а я бегу и забираюсь к нему на колени, целую в теплую шершавую щеку. Мы смеемся и наблюдаем, как мама тащит упрямого и чумазого Никиту к нам, а тот упирается, потому что не хочет умываться. Папа пересаживает меня за лавку, а сам подхватывает братика и подкидывает его высоко, отчего тот прекращает плакать и смеется. Голос, такой звонкий, как маленький колокольчик. Мама улыбается и целует меня в лоб. Ее губы такие родные, такие любимые. Мама, мамочка, я люблю тебя….

– Ава, малышка, открой глаза, – чувствую запах чего-то резкого и Макар опять возникает у меня перед глазами. Он бледный и обеспокоенный.

– Что случилось? – хриплю я и осматриваю нашу спальню, я же вроде в кабинете была. Пытаюсь подняться на кровати на локтях, но не получается и я опять падаю на подушку.

– Ты потеряла сознание, – он шумно выдыхает и прижимается губами к моей ладони.

– Он их убил, – сглатываю горькую слюну и чувствую скрип собственных зубов. – Убил моих родителей и брата, а потом делал вид, что оплакивает их вместе со мной. Он на мне женился и держал в своем доме, как в клетке все это время. Какая же он тварь, ненавижу, – меня накрывает истерикой, и я безостановочно рыдаю у Макара на руках.

Совсем обессилев, я проваливаюсь в сон, всю ночь я тревожно вскакиваю, потому что меня мучают ужасные сны, но Макар все так же рядом. Он успокаивает меня словами, своими губами и руками. С ним я в безопасности и к утру почти не просыпаюсь.

В следующий раз я разлепляю глаза только ближе к обеду и сразу думаю о сыне. Он не видел меня еще со вчерашнего дня и, наверное, совсем растерян. Резко сажусь на кровати и пытаюсь отойти от продолжительного сна. Рядом со мной на тумбочке лежит пачка снотворного, теперь понятно, почему я так крепко спала.

Натягиваю на себя домашнюю одежду и завязываю волосы в пучок, в зеркало не смотрю, потому что ничего хорошего я там точно не увижу. Это уже стало печальной традицией, игнорировать свое отражение.

В гостиной встречаю Макара и Булата, они сидят на полу и режутся в приставку. Булат явно увлечен и не видит ничего вокруг. В отличие от него, Макар сразу замечает мое присутствие и с тревогой всматривается в мое лицо.

Я натянуто улыбаюсь и присаживаюсь на диван рядом с ними. Мне срочно нужно как-то себя собрать. Потерю семьи я пережила очень давно и смирилась с ней, но новость о том, что Арс виновен в их смерти, стала новым всплеском, который вытащил всю мою боль на поверхность.

Но это меня не сломает, не сейчас. Рядом со мной сын и Макар, ради них я не поддамся депрессии и самокопанию, я обязана жить дальше. Булат, наконец, тоже замечает меня и, отбросив джойстик, заскакивает на диван и с ходу обхватывает мою шею.

– Ты долго спала, я соскучился, – он жмется ко мне своим маленьким телом и мне становится намного легче.

Булат мой лучик света, который всегда показывает, что в моей жизни есть важные вещи, ради которых стоит жить и бороться за свое счастье.  Макар садится рядом и обнимает их обоих. Я купаюсь в их любви и внимании и отчаяние постепенно опускает. Наши близкие – это наша лучшая терапия.

– Я вас так люблю, – целую обоих и замираю, слушая биение их сердцеед и слова любви, которые слышу в ответ.

Несмотря ни на что, последние недели меня пропитывает оптимизмом. Арсений со своими бредовыми претензиями поутих. Я посетила несколько сеансов у психотерапевта. Он мне хорошо помог разобраться с чувством вины за смерть родителей, которое меня сгрызало.

Вопрос «А что было бы, если бы я промолчала и ничего не сказала матери?» не давал мне жить. Врач помог мне понять, что в свои пятнадцать лет, я поступила совершенно правильно. Дети не должны скрывать, что взрослые люди пытаются совратить их. У меня с мамой были очень хорошие отношения и я доверяла ей все свои тайны, поэтому, не таясь, смело все рассказала. И они с папой попытались защитить меня, как могли. Но никто и помыслить не мог, что Арсений настолько болен, что уберет со своего пути всех, кто становился между ним и мной.

Все, что произошло его вина, не моя. Чтоб он в аду сгорел за все, что сделал!

Если с виной мы кое-как с врачом разобрались, то со злостью и ненавистью никак не получалась. Врач и сам признал, что только время мне поможет до конца справиться с моей болью. На что я мрачно пошутила, что «нож в сердце бывшего мужа тоже стал бы прекрасным лекарством».