Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль - Страница 5

— Может быть, мы еще раз попробуем терапию? — тихо сказала я.

Юлий издал слабый смешок.

— Да. Удачи тебе в этом. Она почти не разговаривает со мной. Как ты собираешься заставить ее заговорить?

Мой ответ был честным и при этом мрачным:

— Я не знаю.

Он глубоко вдохнул, а затем медленно выдохнул. Проходя мимо, Юлий нежно поцеловал меня в щеку.

— Еще раз извини, что мы тебя разбудили.

На следующее утро я нашла Ану сидящей за кухонным столом напротив ЭйДжея, и когда я споткнулась, все еще не отойдя от сна, она улыбнулась. Конечно, она не особо много разговаривала, но была добра ко мне настолько, насколько было в ее силах, и если улыбка была всем, что она могла подарить, я с радостью приму и это.

Я нежно сжала ее плечо.

— Доброе утро, Ана. — Остановившись рядом с сыном, я наклонилась и обняла его, покрывая поцелуями его шею. — Доброе утро, милый. Ты голоден?

Он скорчил гримасу, прежде чем вытереть шею. В конце концов, он был маленьким мальчиком.

— Нет. Ана приготовила мне тосты.

Я послала ей улыбку, когда выпрямилась.

— Спасибо. Могу я тебе что-нибудь приготовить? — она улыбнулась мне в ответ, но подняв свою кружку, показала, что у нее есть все, что ей нужно. Я проверила холодильник и пробормотала: — Ладно, я думаю о яичнице с беконом.

При этих словах на кухню вошел Юлий, выглядевший сонным и только что проснувшимся.

— Я согласен на это.

Я подавила смешок, прежде чем снова повернуться к Ане.

— Ты заметила, что его нигде не видно, пока кто-нибудь не начнет готовить?

Она повернулась к мужу, ее глаза были полны веселья, но она просто потягивала свой кофе. Он сел рядом с ней, и с резким ворчанием и пронзительным лязгом ее стул оказался возле его. Она поставила свою кружку, когда он начал что-то шептать ей на ухо. Я незаметно наблюдала за ними, пока готовила. Что бы он ни сказал, это возымело эффект. Она начала медленно кивать, закрыв глаза, и когда он отстранился, она с любовью обхватила его лицо руками и посмотрела ему в глаза. Когда она заметила темные круги под ними, ее лицо осунулось, и она наклонилась, покрывая нежными поцелуями его полные губы.

Независимо от того, через что пришлось пройти Ане, одно было ясно. Она любила своего мужа больше, чем можно описать словами. Такая любовь, как у них, была редкостью, и еще реже она переживала все сложности, что встречались у нее на пути. Я обожала их, и, несмотря на то, что у них были свои проблемы, я верила в их пару.

Поджаривая яичницу на одной сковороде и бекон на другой, я бросила немного хлеба в тостер, и когда он подбросил его, Юлий встал, протянул руку и достал две тарелки.

Вот тогда-то ЭйДжей и нанес удар.

— Почему тебе снятся кошмары?

Все мое существо замерло. Я знаю, что он был всего лишь ребенком, но мы говорили об этом, и он знал, что не имеет права задавать Ане такой личный вопрос.

Поэтому, когда она ответила, я была ошеломлена.

Это заняло у нее некоторое время. Ее голос был тихим и звучал хрипло из-за долгого молчания.

— Потому что плохие люди делали со мной плохие вещи.

Я услышала, как скрипнул стул ЭйДжея, а затем он подошел к ней. Когда я взглянула на Юлия, его спина была прямой, как шомпол, и я знала, что он слушает. Мой сын сидел рядом с маленькой женщиной и смотрел в ее белый, поврежденный глаз.

— Неужели они это сделали?

Она медленно кивнула.

— Да.

— До сих пор больно?

Ана покачала головой.

— Нет. — Она взяла руку ЭйДжей и коснулась ею шрамов у глаза. ЭйДжей поморщился, но она ободряюще улыбнулась. — Все в порядке. Я больше этого не чувствую. Он онемел.

ЭйДжей последовал ее примеру и прижал свои маленькие пальчики к ее лицу. Когда он внезапно опустил их, то спросил:

— Почему ты плачешь по ночам? — в этот момент я чуть не умерла от стыда.

Широко раскрыв глаза и совершенно сбитая с толку его невоспитанным поведением, я развернулась и отругала его.

— Достаточно.

Но Ана подняла ладонь в мою сторону, давая понять, что все в порядке. Я не могла не заметить, как дрожали ее руки, когда она говорила, как будто ей было тяжело использовать свой голос, но она сделала это для ЭйДжея:

— Я плачу, потому что мне грустно, малыш.

И ЭйДжей вознаградил ее.

Внезапно вскочив, он бросился в свою комнату. Мы слышали шум, пока он разбрасывал вещи, и когда, наконец, нашел, что искал, он вернулся. Ана взяла протянутого бурого медвежонка, и, когда она смотрела на него, ЭйДжей сказал:

— Иногда, когда мне грустно, я обнимаю своего медвежонка. — Он смотрел Ане в глаза так беззастенчиво, как может смотреть только ребенок. — Он чувствуется хорошо. Он мягкий и пахнет печеньем.

Ана уткнулась носом в живот плюшевого мишки и улыбнулась.

— Да, он пахнет. — Она вернула ему медведя. — Но я не могу забрать его у тебя. Он твой.

Он выпятил грудь и заявил:

— Я большой мальчик. И он мне больше не нужен.

— Конечно же, нужен, — ласково сказала она, протягивая ему медвежонка и настаивая, чтобы он взял его у нее.

Тогда мой сын, сделал то, от чего гордость согрела меня.

— Думаю, тебе он нужен больше.

Он был хорошим мальчиком и искренне хотел помочь. Накрывая стол к завтраку, я тихо сказала ей:

— Он упрям, как мул. И не примет «нет» в качестве ответа. — Мои глаза комично расширились. — Поверь мне.

Удивленная настойчивостью моего сына, она посмотрела на медвежонка сверху вниз, нежно коснулась его носа, прежде чем прижать к себе, ее длинные черные волосы упали ей на лицо. Ее голос был мягким.

— Спасибо.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Ты красивая, Ана. — Затем он повернулся ко мне. — Теперь я могу посмотреть телевизор?

О Боже, этот ребенок.

— Конечно.

Плечи Юлия затряслись от беззвучного смеха, когда он сел за стол, прихватив с собой тарелку.

— Мне стоит держать ухо востро, Лекс. Думаю, твой парень пытается украсть мою девочку.

Сидя между ними, я произнесла:

— Не знаю, что на него нашло сегодня утром. Мне так жаль.

На что Ана ответила:

— Все в порядке. Я люблю ЭйДжея.

Я посмотрела на своего сына в соседней комнате, и мое лицо смягчилось.

— Он тоже тебя любит.

И он любил. Он доказывал это снова и снова, проводя время с Аной, когда думал, что ей одиноко, разговаривая с ней, делясь своими вкусностями с этой маленькой женщиной, принося ей свои самые дорогие вещи, чтобы одолжить или подарить. И когда пришло время прощаться, ЭйДжей был опустошен.

Всхлипывая и вытирая нос рукавом, он спросил:

— Вы когда-нибудь вернетесь?

Ана опустилась на колени и нежно улыбнулась.

— Конечно, малыш. Мы не уезжаем далеко. — Она взяла его за руку и крепко сжала. — Ты можешь приходить в гости, когда захочешь.

— Сейчас? — спросил он, шмыгая носом, и она тихо рассмеялась над тем, как нелепо он себя вел.

Думаю, что ЭйДжей помог ей немного исцелиться, и лучшего комплимента мне как его родителю не было. Это красноречиво говорило о характере малыша.

Было больно видеть, как он теряет своего друга, но было приятно видеть, как Ана и Юлий делают шаги вперед в жизни. Долгое время они были в ступоре. Не двигаясь ни вперед, ни назад.

Просто… застряли.

Нежно она вытерла рукой его слезы и тихо заговорила:

— Обещаю, как только у нас будет мебель и кровать для тебя, ты можешь прийти к нам с ночевкой, хорошо?

На это он улыбнулся сквозь слезы.

— Хорошо. — Он обнял ее так крепко, как только мог, и когда они отстранились, Юлий раскрыл объятия.

ЭйДжей медленно пошел к нему, волоча ноги, и когда подошел, опустил подбородок, выглядя несчастным. Юлий взял его на руки, и когда ЭйДжей положил голову на плечо дяде Юлию, мои внутренности растаяли, превратившись в кучу липкой массы.

— Ты мужчина в доме, — сказал ему Юлий, и ЭйДжей кивнул ему в плечо. — Это значит, что ты должен присматривать за своей мамой.

Я грустно улыбнулась, когда ЭйДжей посмотрел на меня и пробормотал: