Князь Рысев 3 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 40

Я бы обвинил дьявола — ха-ха! — в предательстве, если бы он вдруг резко не развернулся.

Напрудивший под себя боевик сжимал в поднятых руках гранату. Дуга рычага отскочила прочь, взгляд приковывало малозаметное кольцо чеки, покоившееся на полу.

Взрыв ударил демону в спину, жадное пламя лизнуло тылы, осколками посекло стоящих рядом с боевиком соратников. Как будто кто-то в детстве ему страшно наврал, что так уходят из жизни только герои.

Меня волокли, а я уже почти ничего не ощущал. Голоса надо мной кричали о бинтах, йоде, настырно звали невесть откуда обязанного здесь взяться медика. Мне же думалось, что даже сама Славя сейчас не способна выхватить меня из цепких лап смерти. Мир, столько раз пытавшийся отправить меня обратно на тот свет, жадно потирал ручонки — чего хотел, он почти добился.

У Егоровны был командирский глас, велевший бросить мою никчемную тушку и срочно спешить в главную ложу! Если у представителя Императорского дома хоть волос с головы упадет...

Дальнейшие обещания с угрозами ей не потребовались. Убоявшись гнева Императора гвардейцы бросились прочь.

Старуха склонилась надо мной — не иначе, как самолично хочет закрыть мне глаза. Отчаянный, плаксивый визг Алиски лез в уши — так, наверное, скулить умеют только лисицы.

Завидев, что случилось со мной, она кляла себя последними словами, была готова хватать за руки, тормошить и хлопать по щекам.

Наверно, следовало сказать главной чертознайке спасибо — она не дала ей этого сделать. Привыкшая повелевать демонами да чертями, она была не склонна терпеть чужое неповиновение. Первый окрик на Алиску не сработал, а второго и не последовало — все тот же бес-здоровяк со свиным рылом оттащил ее от меня силой.

Старуха зашептала не хуже ведуний с битвы экстрасенсов — ну да, сейчас-то я ей ничего противопоставить не смогу, абсолютно беспомощен, совершенно бессилен. Так чувствует себя зажатая в детском кулаке муха, прекрасно осознающая, что по ту сторону мглы лишь боль, мучения и издевательства.

Хотелось плюнуть и самым паскудным образом назло ей сдохнуть.

Егоровне, в отличие от Слави, не требовалось вгонять меня в транс, у нее были свои методы. Рядом с ней стоял инквизаторий — единственный из уцелевших. Лопоухий мальчуган с нескрываемым любопытством следил за каждым ее движением — словно желал запомнить, как и что следует делать. Егоровна не была похожа на тех, кто объясняет дважды.

Того, что произошло дальше, никто не ожидал. Крик, полный отчаяния, врезался в мои уши. Заставил раскрыть глаза, вырвал из мертвецкого плена. Заскулила от ужаса Алиска, пытавшаяся вырваться из чужой хватки. Она вдруг присмирела от застывшего на ее лице ужаса — что же такого должна была увидеть готовая кромсать в клочья лисица, я даже боялся представить.

Иногда лучше один раз увидеть, чем пять раз представить.

На пол рухнуло бездыханное, бледнеющее тело. Мальчишку били предсмертные конвульсии — он умер сразу и быстро, почти ничего не почуяв. А вот с душой было совершенно иначе. Чертята, так и вившиеся вокруг треклятой старухи, прыгали от нетерпения. Словно стая оголодавших псов, они накинулись на свежего покойника, вытаскивая из него еще не успевшую юркнуть к спасительным небесам душу. В их лапах огнем пылали адские муки и огонь преисподней. Неотмоленного, неотпоенного парнишку ждала не лучшая участь. Мне казалось, что я почти вижу, как отчаянно рвется прочь его юный дух, вознося молитвы, взывая к помощи святых, призывая на защиту ангелов.

Все они были глухи к его просьбам.

Ему хотелось куда угодно, только не в Ад. Мнение он успел изменить быстро. Едва грешата решили, что разверстый зев преисподней не лучшее место для него, парня, словно старую тряпку, потащили к черной, обутой в кожу с медными уголками книге. Это предсмертный бред, по-другому и быть не могло. Иначе как объяснить, что фолиант чертознайки высунул зеленый, почти салатовый язычок, жадно облизнулся грядущей добыче?

Меня же словно током ударило. Я выгнулся дугой, в широко раскрытых глазах сверкала одна вспышка за другой. Жизнь, уже готовая на выход с вещами, устало вздохнула — опять мне, мол, терпеть от этого мира страдания. Ему, вона, сплошные удовольствия, а мне страдай, никакого спасения.

Сердце, готовое остановиться, заколотилось, словно ужаленное. Кислород — я как будто уже и забыл, что такое дышать живительным бальзамом — пробился в легкие с следующим вздохом, заставил закашляться. Мрачный жнец — я его не видел, но точно знал, что он где-то тут и прятался в тенях — оскорбленно выдохнул, решив удалиться восвояси. Может быть, прямо здесь он и собрал богатый урожай, но день был точно не его.

Я задышал тяжело и часто, будто вырывая у мира еще несколько мгновений жизни.

Эти секунды обращались в минуту, норовили стать целым часом. Алиску, наконец, выпустили — она рухнула передо мной на колени, вцепилась в меня, сжав в объятиях. На лежавший рядом труп ни она, ни я старались не смотреть.

— Как же ты меня настоебал, Рысев, — грязно выругалась старуха, захлопывая нажравшуюся черную книгу. Я не помнил точно, какой видел ее прежде, но мог с точностью сказать, что она выглядела толще.

Объяснений ждать было глупо.

— Вставай, живо! — скомандовала она. Меня же все еще трясло от мертвецкого холода. Могила, казалось, все еще звала меня в свои влажные, сонные объятия. Я облизнул высохшие губы, при помощи Алиски оказавшись на ногах.

Егоровна спешила в ту самую суперэлитную ложу.

— Где бы ты ни оказался, везде происходит какая-то… чертовщина. — Она усмехнулась собственной не самой удачной шутке, покачала головой, замедлив шаг. — Мне впору было бы предъявить тебе обвинение в государственной измене. Вызнать, как так вышло, что уснул весь зал, погрузившись в морок чужих фантазий, а ты снова молодцом скачешь по этажам. Но я не буду.

— Да что тут, мать его, вообще такое происходит? — спросил я, прекрасно зная ответ. Очередное покушение, которого ждала разве что не каждая собака в Петербурге. Мне вспомнилось, как однокурсники шутливо спорили друг с дружкой, на кого решат положить глаз заговорщики следующим. На замминистра иностранных дел? На городового? На…

Кто ж мог подумать, что сегодняшняя цель бесконечно знатна и невесть сколь ценна?

Наверно, Егоровна и могла подумать — молодчиков тут ждали. Едва ли не целая рота гвардии, засевшая на последнем, недоступном для других этаже, куча инквизаториев…

Я глянул в последний раз на скорчившееся на земле тело. И думать не хотелось, что в голове старухи возникло жестокое желание обменять чужую жизнь на мою. Смерть уходила неудовлетворенной девой, но не без добычи.

— Не расслабляйся, Рысев, это еще не конец. Я бы сказала, что это мелочь, только что случившаяся здесь — всего лишь ебаное начало. — Она разительно отличалась от той старухи с кистью в руках, рисующей проходы в адские глубины. Сейчас ей жутко не хватало мундштука, дымящейся сигареты, высокомерно задранного носа и раскрашенных в алый цвет губ, как у Стервеллы де Вилль.

— Иди со мной. И эту, свою… — Она окинула взглядом Алиску, подбирая для велески подходящее слово. — Нищенку свою тоже прихвати. Может, вы и оказались здесь случайно, но я найду применение и вам…

Егоровна, наверное, рассматривала людей исключительно со стороны вещизма. Будто перед ней щеголяли не леди и джентльмены, а туго набитые рублями кошельки, норковые шубы, каким-то чудом вставшие на ноги автомобили.

Наверное, если копнуть поглубже недра ее черной души, то там невозможно будет отыскать слово, хоть отдаленно похожее на «дружбу». Выручка, профит, возможность использовать — этих как раз было в достатке. Вместо меня с Алиской она зрела перспективы будущего карьерного роста и пушечное мясо. Знать бы еще только, на каком я месте…

— Зачем вы меня спасли?

— Любопытство вместо благодарности? — хмыкнула старуха. — Одобряю.

Я же покачал головой.

— Не очень похоже, чтобы вы что-то делали просто так. Обычно вам подобные просят «взамен» — пусть и не сразу.