Князь Рысев 3 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 28

Впрочем, вчера я усиленно доказывал правоту его слов, зато уже сегодня все тело ломило так, будто весь вечер только и делал, что занимался транспортировкой слонов.

Поначалу мне казалось, что тяжело только уставшему мне да бедолаге Дельвигу. Романтизм, отложившийся на боках килограммами жира, мешал ему во всем и везде. Если на предыдущих занятиях Валерьевич был к нему снисходителен, то сейчас изображал нечто среднее между сержантом Дорнанном и Хартманом.

Должен сказать, обе роли ему удавались на славу.

Отжимания, подтягивания, приседания, прыжки в длину — и как вишенка на торте: хороший такой марш-бросок. Словно желая дать нам всем пример, Валерьевич бежал впереди — и угнаться за ним можно было разве что на машине, у черта которой жопа щедро вымазана скипидаром. Не хуже олимпийских бегунов, он зарядил с таким отрывом, что каждый понял — нам за ним не угнаться. Надеюсь только, что своим особым умениям он научился не трусливо драпая от наступающего противника. Едва я только подумал об этом, тут же стало стыдно.

Лучшим среди нас оказался Орлов — несмотря на то, что телосложением он мне уступал, нормативы сдавал на отлично. Сразу чувствовались ранняя выучка и старания гувернеров. Женька мог бы поспорить с мажорчиком за первое место, но не бросил ни меня, ни Дельвига. С виду мы вдвоем тащили толстяка, а на самом деле наш друг-шпала вывозил за троих. А ведь по нему так сразу-то и не скажешь…

Сейчас, словно в награду за все страдания, нам дали возможность отдохнуть. Родология была предметом не шибко веселым, до безобразного скучным — и каждый знал его на отлично едва ли не с самого рождения.

Каждый, кроме меня, и потому я боролся с самим собой. Сон отчаянно побеждал, выхватывая картины вчерашней ночи: как билась в цепях раздухарившаяся Катька, как свистела в воздухе кожаная плеть, как она требовала боли, унижений, грубости — еще, еще и еще.

Я боялся, что когда вырублюсь, она повторит со мной все то же самое, что заставляла делать с собой. Вместо этого она предпочла благость сна. Ей не требовалось идти в институт благородных девиц. Братец, восседавший где-то высоко и в дирижабле уже к утру, наверняка, начал выискивать мятежную, допустившую самопроизвол сестрицу, а потому она наслаждалась секундами тишины и спокойствия.

Ко всему прочему, будто назло, у меня до страшного бурчало в брюхе.

Я выгреб последние копейки какому-то щеголеватому мальчонке с автомобилем — тот обещал домчать меня до офицерского корпуса в два счета. И ведь ничуточки не соврал, домчал как миленький. Разве только что подмигнул косым глазом, сказал, что его звать Митькой и подобные мне гуляки — не такая уж и новость в этих-то краях.

Сил спорить у меня не было.

Отчаявшись, перед тем как встать на звонку на занятия, я позвал к себе Биску — чертовка явилась сразу же. Вылезла из-под кровати, будто только там и сидела. Сладко потянулась, зевнула будто мне назло, велела обождать и прямо на моих глазах сделала несколько глотков из пресловутой фляги, до капельки вылакав сапфировую настойку. Облизнувшись, ухмыльнувшись почище кровожадной акулы, она спросила, чего же я желаю.

Я намекнул, что за пойло, пожалуй, продам и душу, она же ответила в привычной манере, обозвав меня грубияном. Потребовала больше не звать ее по столь мелким заботам, нырнув в провод. Даже не знаю — приснилось оно мне или не очень…

Словно желая вырвать из лап вьющейся над нашими головами сонливости хоть горстку внимания, препод стучал указкой по столу, настырно, будто в злейшего врага, тыкал ей же в школьную доску.

Благородные роды существовали с незапамятных времен. Являются правящим классом, потому как «благородные» — не простая присказка. Аристократия образовывалась из сильнейших, умнейших, удачливейших и хитрейших — все остальные отправлялись на свалку истории. Воюя за власть внутри страны, пытаясь поделить сферы влияния и могучие артефакты, благородные спешили перегрызть друг дружке глотки. В давние времена их свары приводили к многим смертям, междоусобице, разновластию — что, конечно же, накладывало негативный отпечаток на всю страну в целом.

С развитием дипломатии и единоцарствия в виде Императора, призванного улаживать споры меж родами своим словом и властью, войны никуда не делись, а перетекли в иную ипостась. Там, где раньше устраивались кровопролитные стачки, с низвержением молний и выводом рек из берегов, теперь организовывались дуэли меж благородными представителями рода. Юнцы, желавшие отстоять свою честь по тем или иным причинам, могли…

Едва заслышав про дуэль, я весь обратился в слух. Орлов, конечно, так и не сподобился подослать ко мне секундантов и назначить время, но уже сам начинал нервничать по этому поводу. Леня поговаривал, что его отец знает отца дяди служащего в доме Орловых гувернера, а потому в не свойственной его пышной и добродушной натуре распускал слухи, что родители не очень довольны поведением сына. Бузотер и забияка благородных кровей решил напасть на слабейшего — и это вызывало как недоумение, так и гнев у столичного судьи. Оставалось только гадать, как у таких родителей получился подобный сын.

К моему сожалению, на дуэлях внимания заострять не стали. Препод, как-то странно разведя руки, усмехнулся, что мы все прекрасно знаем и без него — есть ли толк из пустого в порожнее?

Мои соученики считали, что нет. Я был с ними в корне не согласен, но остался солидарен с их мнением — в конце концов, наживать себе врагов подобным образом не лучшая затея.

Следом он не хуже столичного радио вещал про некое право, которое выдается благородному роду за победу в соревновании. Император благосклонно взирает на желания и потребности одних силой забирать что-то у других. Войдя в исторический раж, совершенно забыв о времени, он сыпал какими-то заумными примерами того, как подобные войны меняли расклад сил внутри культурной столицы, приводили к прозябанию некогда великих домов, возвышая те, что едва ли не с самого рождения копошились в грязи.

Что благотворно почему-то сказывалось на экономических показателях. Я поспешил взять себе на заметку две вещи. Во-первых, стоит как-нибудь грубо пошутить, сказав Майе, что ее дом обратится работой, рублями и сытыми животами городских рабочих. Не думаю, что это ее успокоит, но попытаться стоило. А во-вторых, в следующий раз, как только я встречусь с Катькой, надо будет вызнать у нее, что это за право такое. В каких таких соревнованиях Менделеевы оказались лучшими, и как мне заполучить такое же?

Сарказм внутри горько расхохотался, дивясь моим далеко идущим планам. Он вещал, что наивному ребенку в моем лице давно пора сгинуть и явить на свет хоть сколько-то серьезного молодого человека. Почто тебе грамота, спрашивал он, ты ж почти безродный. Из всего твоего дома разве только что один дед-пердед остался, да и тому сто лет в обед грянет.

Да уж. Не зря же Рысев-старший за охраной к этим самым уральцам обращался: видать, не так много в мире людей с подобным мне даром. Да и пока что бонусы, которые он давал, помогали разве что бежать за кем-нибудь по следу, а все остальное — хорошо натренированное тело. С такими данными супротив каких-нибудь Тармаевых, не говоря уж об Орловых, не повоюешь.

— Разве нападение возможно только при наличии права?

Я открыл глаза и посмотрел на вопрошающего. Орлов, кто ж еще-то. Хочет после недавних обсеров хоть немного репутацию подтянуть. Я обругал его самыми последними словами: сейчас препод затянет новую пластинку с объяснениями, и я точно усну.

Орлов, словно специально, чтобы меня подначить, одарил многозначащим взглядом. Ну, ему прямо только в кино с такими взглядами сниматься. Интересно, он что, после дуэли планировал напасть на дом моего рода? Как же он, наверное, расстроится, когда прискачет со своим войском, да к обгорелым-то руинам…

Главное, умолял я себя, не захрапеть.

— Нет, конечно же. Известно немало случаев, когда…

Случилось хуже, чем захрапеть — сон мягкой волной подхватил меня, унося в слюнявые фантазии. Мне снился интерфейс ясночтения — строка уровня хвалилась доброй сотней честно набранных. Сила готова была вылиться за тысячные значения. Ловкость не ведала границ, моим умом можно было покорять галактики мысленно. Улыбнувшись своим фантазиям, бросил взгляд на строку способностей — там сплошь и рядом меня поджидали одни только легендарные умения. Они обещали вливать в противника тонны урона, бороть целые армии одним лишь касанием пальца. Снился и Орлов — печальный, униженный и бесконечно крохотный на фоне моих умений. Очко способностей, нерастраченное, так и манило взгляд, предлагая бухнуть его во что-нибудь полезное.