Айтиот (СИ) - Каляева Яна - Страница 30

— Ну, не переживай ты так, — пытался я утешить ее, сам понимая, что получается не очень. — Знаешь, потому-то люди быстро начинают работать «на отвали», чтобы только их не уволили. По принципу «вы никогда не сможете платить мне так мало, как плохо я могу работать». Выгорают. Все равно от них ничего не зависит, всем плевать на их ценное мнение. И ладно бы их ущемляли в интересах увеличения прибыли, это хотя бы можно понять. Но часто просто потому, что какой-нибудь большой шишке надо пристроить зятя.

— Это неправильно, — упрямо отвечала Оля. — Я все равно буду пытаться договориться, чтобы все работали в общих интересах. Это и есть корпоративные коммуникации, а не только пьянки с квестами и новые кофе-машины.

Чем труднее становилось, тем упорнее Оля пыталась сделать все, что только было в ее силах. Я лишь вяло завидовал ей. Сам я давно уже не верил в «Натив».

По лицу Каннибаловны сразу стало понятно, что новости будут, как обычно в последнее время, скверные.

— Олег Витальевич, я насчет Никитиной…

— Акамэ?

— Наташи.

— Чего с ней?

Каннибаловна вздохнула с несвойственной ей нерешительностью:

— Я в этом сама-то не понимаю ничего… меня тестировщики просили с вами поговорить, сами не полезли. Наташа все же ваша, так сказать, протеже…

Я напрягся не на шутку. Неужели Дазуров с ней что-то… но при чем тут тогда тестировщики?

— Да что стряслось? Говорите прямо уже!

— Тут метрики за месяц, — Каннибаловна передала мне исчерканную маркером распечатку. — Я не вполне понимаю, как это посчитано, надо тестировщиков спросить… В общем, красным тут статистика по Наташиным объявлениям. Синим — общая.

С первого взгляда стало понятно: в одни дни объявления Акамэ давали в среднем столько же переходов, сколько работа других дизайнеров, а в другие даже и меньше. Я выдохнул с облегчением. Все же не сексуальные домогательства к несовершеннолетней, и то хлеб.

— И на старуху бывает проруха. У всех случаются неудачные запуски. Но спасибо, Анна Ганнибаловна. Мониторьте для меня ситуацию, пожалуйста.

В следующем месяце статистика не выправилась, показатели Акамэ просели еще сильнее. Возможно, что-то изменилось в ней, а может, она осталась прежней, но изменилось что-то в инфопространстве. Так или иначе мемасики, шуточки и забавные картинки Акамэ перестали цеплять аудиторию. Чем бы ни был ее странный талант, похоже, он прошел вместе с пубертатными прыщами.

Я позвал ее поговорить об этом, но начал с того, что тревожило меня по-настоящему:

— Скажи, Акамэ… Наташа… Юрий Владимирович тебе не звонил или не писал чего-нибудь?

— Дазуров? Мне? Да с чего бы? Он чего, про меня спрашивал?

Похоже, ее недоумение было искренним. Я незаметно выдохнул. Пожалуй, Дазуров в самом деле не из тех, кто станет преследовать женщину — они сами гроздьями вешаются к нему на шею.

А про Акамэ говорили, что у нее роман — краш, значит — с тем лохматым пареньком, который перешел из админов в программисты. Но это уж совсем не мое дело.

— Да вроде нет. Ладно, я о другом поговорить хотел. Ты через год школу закончишь, и учиться дальше надо, Акамэ. «Натив» может оплатить тебе ВУЗ как стажеру. Ты выбрала уже, куда поступать будешь?

— Да на кой мне?

Я вздохнул и достал исчерканные маркерами распечатки:

— Смотри…

К чести Акамэ, она не расплакалась, не впала в истерику, даже не стала путанно оправдываться. Помолчала минуту, опустив лицо в сплетенные пальцы — на ногтях у нее был черный лак с тонкими красными узорами. Потом посмотрела мне в лицо:

— Делать будем — что?

— Говорю же, давай учиться тебя отправим. На дизайнера или на медиапланировщика, ну или как сама выберешь. На одном таланте далеко не уедешь. Хочется, чтобы все получалось само, а надо учиться, развиваться, расти. Да, это бьет по самолюбию, но многие на это натыкаются в какой-то момент так или иначе.

Акамэ пожала плечами и ничего не ответила.

— Будешь у нас на полставки работать, пока учишься. Зарплату, конечно, придется сократить, ведь за ВУЗ «Натив» будет платить. Если не поступишь на бюджет.

Лоб Акамэ прорезала тонкая морщинка. Я понимал — ей сейчас непросто. Она привыкла считать себя талантливой, исключительной, свободной от взрослого мира с его унылыми правилами. Это была моя вина — я приучил ребенка к деньгам, обнадежил, внушил какие-то иллюзии, а теперь тыкаю носом в то, что она такая же, как все.

А впрочем, какого черта! Разве все мы не проходим через что-то подобное?

— Я кое-что для тебя купил.

Из ящика стола я достал справочник абитуриента.

Акамэ приподняла левую бровь:

— Бумажный?

Я улыбнулся:

— Знаешь, я сам каждый день работаю на заполнение Интернета мусором, потому доверяю только бумажным книгам. Тебе сейчас уже надо понять, по каким предметам ЕГЭ сдавать, к чему готовиться.

Акамэ осторожно взяла в руки книгу — словно артефакт инопланетной цивилизации. Ее лицо не выражало никаких эмоций, кроме снисходительной скуки — как, впрочем, и всегда. Наверно, она слишком презирала людей, чтобы доносить свои чувства, или даже чтобы вообще испытывать к нам какие-то чувства. Что же, все равно ей придется как-то с нами, людьми, ладить. Всем приходится.

— Я подумаю, — сказала Акамэ.

Протасова я повстречал в сортире. Вообще мне уже два дня надо было переговорить с ним про очередной срыв дедлайна по релизу, но я оттягивал эту встречу как мог. Он, понятное дело, тоже.

— Почему мыло антибактериальное? — бурчал Протасов. — Как это поможет от ковида, ковид же вирус, а не бактерия!

— Ничего-то тебе не нравится, Кирилл. Какое было в продаже мыло, такое и закупили. Скажи лучше, почему вы релиз опять перенесли?

Протасов презрительно сморщился:

— Серваки лежат. У троих в команде ковид, двое в больничку отъехали. Разметку ждем по полгода, внештатники там вообще не шевелятся. Какой тебе релиз в этом дурдоме?

— Ну хоть предупредить-то можно было? Почему я каждый раз только в день релиза узнаю, что его не будет?

Протасов пожал плечами.

— Разметку вы ждете — а ту, которую в прошлый раз заказали, в работу взяли? — я решил использовать свое раздражение, чтобы на его энергии порешать накопившиеся вопросы.

— А я знаю? — огрызнулся Протасов. — Проджектов спроси, они следить должны. За что-то же мы платим зарплату этим дармоедам.

Вот в такой конструктивной атмосфере мы и работаем. Впрочем, «Натив» всё-таки рос, расширялся, увеличивал продажи, зарабатывал больше денег для европейских хозяев; да и нам правдами и неправдами кое-что перепадало.

Новогодний корпоратив даже планировать не стали из-за пандемии. Я трусливо радовался — прошлогоднего позора хватило на пятилетку вперед. Ходили слухи о скором начале вакцинации от ковида, и многие надеялись, что после нее жизнь вернется в прежнее русло. Я считал месяцы до погашения кредита и верил, что у меня сейчас темная полоса.

Но то, что я принимал за темную ночь перед рассветом, оказалось ранними сумерками.

Октябрь 2020 года

Вера позвонила, когда я оплачивал завтрак в кофейне возле офиса. Я ответил — просто так секретарша меня никогда не дергала.

— Олег Витальевич, здравствуйте! Вы скоро будете?

— Через часик. А что стряслось?

— Письмо пришло. Заказное. Из окружного арбитражного суда.

Паренек у кассы что-то сказал. Я поднял на него глаза.

— Приложение наше есть? — повторил он.

— Нет, — быстро ответил я. — Верочка, что в письме?

— Написано… уведомление о начале судопроизводства по защите авторских прав.

— Установите приложение и получите скидку на каждый…

— Не надо! — рявкнул я на паренька. — Выводите уже счет на терминал… Вера, там про авторские права на что?