Ненужный. Начало пути (СИ) - Агишев Руслан - Страница 16

Только всеми приходит конец. Упившись на радостях от рождения наследника, Рябушинский попал под извозчика и после недолгих мучений испустил дух. Супружница его, даром что женской статью вышла, купеческое дело продолжить не смогла. Полгода не прошло, как подчистую прогорела. Кредиторы, банки фабрику за долги в раз раздербанили, а остальное имущество, включая и квартал с домами работников, с молотка пошло. Новые хозяева, не будь дураками, арендную плату подняли — раз; за воду и канализацию отдельно денежку просить стали — два; уголь для отопления, вообще, золотой стал — три. Словом, побежали из этих домов работяги, как черт от ладана.

А через пару лет в брошенных домах стали всякие бродяги селиться, уличная гопота притоны устраивать, беспризорников развелось, хоть пруд пруди. Жандармы, по просьбе новых хозяев, конечно, гоняли всю эту публику и в хвост и в гриву. Только, бесполезно было. Одни выгонишь, в каталажку на пару дней определишь, а завтра — послезавтра на их место уже другие пришли. Прогонишь этих — третьи появятся.

Новые хозяева попытались продать эти дома, чтобы хоть что-то выручить. Во все газеты объявления слали, большую скидку давали. Все равно никто не шел. Дураков не было. Москва-столица по новому генеральному плану в другую сторону теперь росла, и там все толстосумы в деньгами ринулись. Здесь же желающих поселиться совсем не было.

С тех пор, вот уже три или четыре десятка лет, Марьинка со всего города и окрестностей привлекала к себе всякий лихой люд. На западе, где дома поновее и водопровод работал, обосновалась серьезная публика — мамки с бедовыми девочками, хозяева малин, скупщики краденного, конечно же иваны[1] из бывших каторжан. Зато в центре и на востоке Марьинки безраздельно властвовали сквады малолетних беспризорников, которых побаивались и полиция, и взрослые воры с грабителями. Слишком уж жестокой была пацанва, не признававшая никаких авторитетов и власти. На их территорию, где дома были особенно обветшавшие, с худыми крышами, нерабочими водопроводом и канализацией, никто старался не соваться. В противном случае можно было не только увечье получить, но и жизни лишиться.

-//-//-

В этом доме, протянувшемся почти на полсотни метров по утопавшей в мусоре улице, жили мальки, мальчишки и девчонки лет шести — девяти, будущее трёхи. Недавно примкнувшие к сквады, они еще только «проходили» сквадовскую науку, перенимая у старших трёх опыт и особые знания. Самые смышленые мальцы, кто быстро соображал и ничего не боялся, шли в уличные урки, которые промышляли на столичных рынках и ярмарках. Эти из сумок зазевавшихся дамочек и их кавалеров кошельки и часики таскали. Тугодумы и крепыши из мальков становились солдатами, чтобы свою территорию от других сквадов защищать и на честный «махач» выходить. Девчонки, если смазливые личиком и фигуркой вышли, шли по женской части, на что здесь особый спрос был.

В одной из комнаток этого дома беспокойно спал черноволосый паренек, крепко прижимавший к себе холщовую сумку. То и дело ворочался с бока на бок, ногой дергал. Иногда начинал что-то неразборчивое бормотать свистящим голосом, а то и неожиданно громко вскрикивал.

— Лана, Лана… Я здесь… Потерпи, сестренка, потрепи… Лана… Нет, нет… Стой, стой! Подожди меня!

Лишь к утру он затих. Скрючился вокруг своей сумки, а спиной вжался в плотный ком грязного тряпья. Лицо, правда, оставалось тревожным, испуганным: плотно сжатые губы, нахмуренные брови, глубокие морщины. Словно и во сне его тревожило что-то нехорошее.

-//-//-

Рафи открыл глаза и, увидев над собой облупившийся в дырах потолок, испуганно вздрогнул. Что это? Где он? Как он попал в эту халупу? Но уже через мгновение все вспомнил — и исчезновение сестры, и смерть доктора Петерсона, и странную фигуру Князя, виновного в похищении Ланы.

— Сука, — выдохнул он, одним рывком поднимаясь на ноги. — Убью…

Вчерашние переживании вновь на него нахлынули, заставляя колотить сердце, как сумасшедшее. Хотелось куда-то бежать, кричать, делать хоть что-то, лишь бы не стоять на месте.

— Урод! — на глаза попался смятый картонный ящик, который парнишка тут же пнул. Со звоном чего-то стеклянного мусор ударился о стену и вместе со здоровенным куском штукатурки свалился на пол. — Если что-то с ней случи…

Тревога внутри него и не думала успокаиваться, лишь нарастая больше и больше. В памяти всплывали обрывки «нехорошие» картинки, обрывки каких-то страшилок. Предчувствие чего-то страшного уже не шептало, а вопило во весь голос.

— Тварь! — злосчастному ящику снова досталось. От нового пинка он, вообще, в лохмотья превратился, раскидывая по комнате бумаги, тряпки и осколки стекла. — Я же тебя…

И тут среди выпавшего мусора что-то сверкнуло. Рафи сделал шаг и наклонился, поднимая с пола небольшой нож серой костяной рукояткой.

— Зарежу.

Сразу же стало ясно, что делать. Когда он окажется рядом с Князем, то бросится на него. С ножом у шеи тот все ему расскажет, ничего не скроет.

— Да, да, точно…

Тут же представил нож в руке. Ухватистый, словно сам в руку просится. Пальцы цепко ухватились за рукоять, ни за что не вырвешь. Нож качнулся вправо, влево, выписал сверкающую восьмёрку.

— Зарежу, сволочь…

Сомнений в голове больше не было. Прямо сейчас он пойдет к этому Князю и заставит его все рассказать. Все скажет, никуда не денется.

Наивно, но что ещё может придумать самый обычный пацан? Жажда мести напополам с отчаянием душили его не хуже удавки. Не к кому было идти за помощью, только на себя можно было надеяться. Вот он и рисовал в своей голове эти картины

— А потом… Потом мы с Ланой сбежим отсюда подальше, — бормотал Рафи, до боли стискивая рукоять ножа. Костяшки пальцев аж побелели. — Главное выбраться отсюда, а потом будет легче… Спрячемся в какой-нибудь деревне среди местных. Скажем, сироты, а родители от чахотки или лихоманки сгинули… На пропитание заработаем. Чай руки и ноги есть, голова тоже на плечах…

Так себе план, но паренек верил, что у него все получится.

— Главное, поближе подойти.

Рафи оказался у окна, небрежно заколоченного толстыми кривыми досками. Через щель внимательно оглядел внутренний дворик, замечая двух слонявшихся ребятишек семи — восьми лет. Наблюдатели, чужих высматривают, чтобы в случае чего подкрепление вызвать.

Сжав губы, он шагнул к выходу. Убежище Князя, как вчера рассказывал Витян, было через три дома отсюда. Можно было по крышам пробраться, никто и глазом не моргнет.

— Ой! Черт…

Но на пороге его неожиданно скрутило от боли. В глазах потемнело так, что света белого не видно стало. Ноги подкосились, отчего в ручку обшарпанной двери пришлось вцепиться.

— У-у-у, — издав тихий стон, Рафи сполз по стенке на пол. Зубы с силой сжал, чтобы не закричать от боли. — У-у…

Голова гудит, словно чугунная. Кажется еще немного, и взорвется Обхватил ее руками и сжал изо всех сил. И лишь после этого начало понемногу отпускать.

— Это же… — шептал он, мелко-мелко дыша. Пот с лица градом лил. — Это же голос! Это же тот самый голос…

-//-//-

Рафи сидел на полу, обхватив колени руками, и неотрывно пялился в противоположную стену. На его лице застыло неимоверное удивление, словно он увидел или услышал что-то необыкновенное.

— Я слышу… слышу… — снова и снова растерянно шептал он, словно сам не верил в свои слова. — Я слышу.

Это стало настоящим шоком! Просто нокаутирующий удар в лицо, от которого валишься без чувств на пол!

Прежде его посещали обрывочные озарения — картинки, надписи, рисунки и чертежи. Очень редко слышал что-то невнятное, похожее толи на шепот, толи на бормотание. И никогда это не был настоящий, осознанный и четкий Голос, обращенный к нему лично!

А сейчас с ним говорили! Рафи ясно разбирал интонации, тембр, звучавшего в его голове, Голоса. Это был голос человека в возрасте, энергичный, жесткий, явно не привыкший к возражениям. И очень, очень злой…

«Ты, сопляк, куда лезешь⁈ Совсем с башкой не дружишь? Куда с шашкой на танк прешь? Брось этот чертов ножик! — гремел в голове гневный Голос. — Брось и забудь, как плохой сон! Совсем что ли охренел, в самое логово лезть⁈ Рембо сопливый! Тебе сейчас только молчать и слушать нужно! Молчать и слушать, понял⁈».