Дебютантка, или Брачный сезон (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 46

Единственное, в Аглоре ни для кого не секрет, что принц Конрад Дорсетт вот-вот женится на принцессе Мари-Энн из Эльмарена, с которой он обручен вот уже который год, так что в его случае ставки не принимаются.

Зато с двумя другими детьми короля Анджея все значительно интереснее.

Итак, выйдет ли замуж прелестная принцесса Джорджиния уже в этом году, и кто станет ее избранником? Ваши предположения?

Но куда более интересно (по мнению редакции «Сплетника»), чем закончится семейный спор за руку прекрасной леди Карлин Кэмпбелл-Данкер.

Бал Дебютанток она открывала танцем с принцем Густавом, и сердце вашего корреспондента забилось быстрее в предвкушении еще одной королевской свадьбы. Но затем леди Кэмпбелл ясно дала понять, что благоволит к первому холостяку королевства – герцогу Райоту, – подарив ему целых два танца.

После этого в семейные дела вмешалась третья сила в лице виконта де Бражье, дальнего родственника короля.

Нам он известен не только своим богатством и влиянием в деловых кругах Виенны, но также неоднозначными похождениями, многие из которых были подробно описаны вашим корреспондентом.

Правда, некоторые особо пикантные подробности ему пришлось опустить: цензура – она такая цензура.

Итак, кто станет избранником леди Кэмпбелл-Данкер? Принц Густав, герцог Райот или же виконт де Бражье, получивший от отца в наследство судоверфи и торговый флот?

Его отец, кстати, был убит на дуэли мужем одной дамы (мы не станем называть имен, но это происшествие было подробно освещено в «Сплетнике» двухгодичной давности).

Сын пошел по стопам отца, правда, до сих пор жив и здоров, зато число запрещенных дуэлей, в которых участвовал молодой виконт, растет из года в год.

Итак, виконт де Бражье тоже не оставил без внимания истинную драгоценность этого сезона – леди Карлин Кэмпбелл-Данкер.

На фоне сверкания леди Кэмпбелл померк даже интерес вашего корреспондента к числу бриллиантов, украшавших как платье, так и саму леди Корнелию Виззман, хотя мы подозреваем, что на вчерашнем балу она поставила своеобразный рекорд.

Несмотря на ее старания (заметные даже невооруженному взгляду вашего корреспондента), юной леди Виззман так и не удалось привлечь внимание герцога Райота, к которому она давно выказывает определенный интерес.

К сожалению (не к нашему, а леди Виззман), этот интерес до сих пор остается односторонним, и герцог Райот, как мы подозреваем, посетил Бал Дебютанток исключительно для того, чтобы потанцевать с леди Кэмпбелл-Данкер.

Ну что же, мы продолжаем следить с затаенным интересом за тем, как разворачивается сие несомненно увлекательное действо, и будем держать вас в курсе. (Поэтому не забудьте приобрести подписку на «Виенну Сегодня» на год вперед по привлекательной цене. Особое предложение вы найдете в конце страницы).

Сейчас же нам стоит вернуться к остальным гостям.

Мы заметили, что промышленник Арнольд Штрассер был совершенно очарован давно потерявшей надежду найти свою вторую половинку леди Лорной Ричмонд.

Вчера она была невероятно прекрасна в новом, расшитом золотой нитью платье из ателье мадам де Ружэ, опровергая слухи о том, что Ричмонды попали в серьезные денежные затруднения.

Впрочем, с ее стороны эта могла быть отчаянная попытка на последние деньги найти себе выгодную партию.

Станет ли ею Арнольд Штрассер из Шлесбурга?

Ну что же, делаем ставки, господа и дамы!..»

***

Прихожая этим утром снова оказалась заставлена цветами. Букетов доставили так много, что мы с Рэдфордом долго ломали головы, прикидывая, где их расставить.

Первыми прибыли цветы от Нейтана Велмора с напоминанием о сегодняшней прогулке. Герцог писал, что собирается заехать за мной и Молли ровно в час дня.

Также он сообщал, что ему было до прискорбия жаль узнать об очередной моей встрече с Адскими Гончими. До него дошли тревожные слухи, но он счастлив, что маги Особого Отдела оказались рядом и я не пострадала.

В это время он патрулировал в другой части города и узнал о происшествии только рано утром.

Затем привезли до неприличия роскошный букет от столичного «зла» – виконта де Бражье.

Тот не поскупился на целую сотню роз, чьи бутоны были выкрашены в золото, и мне показалось, что раз не получилось меня уговорить или запугать, а вместо ответной страсти его прикосновение вызвало лишь тошноту, то виконт решил попросту меня купить.

Карточку он тоже прислал.

Де Бражье был краток. «Скоро увидимся», – написал мне, на что я лишь пожала плечами.

Отвечать на его послание я не собиралась. Точно так же, как и с ним встречаться.

Вскинула руку, над ладонью вспыхнул язычок пламени, и магический Огонь уничтожил записку виконта. Но цветы мне стало жаль – они ни в чем не были виноваты, поэтому я попросила отнести их в Малую Приемную, перед этим разделив на несколько ваз.

Юный шантажист написал мне примерно то же самое, что и де Бражье, правда, привычно обошелся без букета. Напомнил о сегодняшней встрече и еще раз про то, что он будет ждать свои двести дукаров, которые я должна принести в цветочные ряды на городском рынке.

Я вздохнула. Вся эта история премного меня печалила.

Затем прибыло еще несколько букетов, а в дверь продолжали настойчиво стучать курьеры.

Цветы доставляли от тех, с кем я познакомилась на вчерашнем балу. Присылали они и записки, интересовались моим самочувствием, намекая, что не отказались бы меня проведать, чтобы лично удостовериться в том, что со мной все в полном порядке.

Но я решила, что разберусь с этой корреспонденцией чуть позже.

Куда больше меня заинтересовал скромный, можно сказать, даже дружеский букетик от Питера Сегерина, к которому прилагалась записка. Он договаривался о встрече, но не для себя, а выступал в роли посредника для своей матери.

Завтра в полдень, написал мне Питер Сегерин, и я решила, что не стану ни отказываться, ни переносить время.

Чтобы не спугнуть удачу.

Принесли и роскошный букет от Густава с карточкой, на которой стояли его инициалы. Но принц ничего мне не написал, зато я получила длиннющее, на несколько страниц, послание от Джорджи.

Затем осмотрела букеты и перебрала карточки с визитками и записками еще раз.

От Мэтью Шеннона ничего не было, и это почему-то меня встревожило. Нет, я вовсе не ждала от главы Особого Отдела букета или же полного признаний послания, но от его молчания мне стало не по себе.

Замерла на пару секунд, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Мэтью Шеннон мог бы и спросить, как я себя чувствую, – проявить вежливый, ничего не значащий интерес. Как-никак мы с ним оказались знакомы еще до ночного происшествия, а вчера он был крайне со мной любезен.

Но, как оказалось, он не смог.

Означало ли это, что, отведя от меня опасность и угостив кофе в «труповозке», Мэтью Шеннон тотчас же обо мне забыл?

Оно и к лучшему, наверное, сказала бы дама с вуалью, потому что интерес главы Особого Отдела мне совершенно ни к чему.

Но его молчание продолжало меня тревожить. В нем мне чудилось… нечто опасное.

Качнула головой, разгоняя беспокойные мысли, после чего немного посмотрела на то, как спускалась по лестнице Молли.

Вчерашние две ложки успокоительного сделали свое дело – Молли проспала всю ночь напролет, а утром, когда я покидала нашу комнату, чтобы позавтракать с дедом, моя компаньонка еще не поднялась.

Зато теперь Молли как ни в чем не бывало поздоровалась и поинтересовалась у меня, съела ли я хоть что-нибудь этим утром, – словно и не было ни вчерашнего разговора, ни ее срыва. Услышав утвердительный ответ, она отправилась на кухню, сказав, что позавтракает с Анной и Глорией.

И все, больше ничего!..

Меня не оставляло ощущение, что Молли благополучно обо всем позабыла, и это не укладывалось у меня в голове.

Вот и у Джорджи вчерашнее никак не могло уложиться, о чем она сообщала в своем письме.

«Я все знаю, Кэрри, и это ужасно!» – именно так начиналось ее послание.