Америка глазами эмигранта. Том 1 - Мандалян Элеонора Александровна - Страница 1

Став в 1994 году жителем «столицы мирового кинематографа», я, естественно, ожидала, что попадаю в суперсовременный город с небоскребами и всеми его мыслимыми и немыслимыми совершенствами, а столкнулась, в первую очередь, с парадоксальным «безархитектурьем». Нет, конечно, помпезных небоскребов, шикарных (и не очень) вилл, красиво оформленных «шапинг центров», сумасшедших фривейных развязок в Городе Ангелов, как и повсюду в Штатах, хватает. Но наряду с ними тянутся бесчисленные и бесконечные улицы, окаймленные лишь подобием домов, этакими полугаражами-полусараями, отличить которые друг от друга можно разве что по вывескам обосновавшихся в них лавчонок. Плоские, посыпанные гравием крыши с фасада стыдливо задекорированы ложными козырьками, да и то не везде. Улицы эти настолько безлики, что невозможно бывает запомнить и найти место, в котором уже не раз побывал. Ориентир один – их названия.

И это не гетто, не обиталище бедноты, а основное лицо Лос-Анджелеса за пределами центральных улиц и пары-тройки «беверли хиллсов». Та самая одноэтажная Америка. В ней нет фонтанов и водоемов, при здешнем-то знойном климате, нет ни скульптур, ни монументов – одни лишь торговые рекламы на щитах.

Что же касается даунтауна – делового центра Лос-Анджелеса, то многие годы горожане предпочитали обходить его стороной. Его прекрасные здания, заброшенные и ветшающие, были оккупированы хомлессами всех мастей, наркоманами и уличными бандами. В дневные часы там еще функционировали разношерстные мелкие и крупные фирмы. А после пяти улицы пустели, и даже полиция туда не рисковала соваться. В первые годы эмигрции мой младший сын работал в одной такой фирме и рассказывал, что выстрелы и нападения посреди бела дня там были делом привычным.

Правда, последнее время наметилась тенденция отвоевания даунтауна у бездомных. Реставрируются уже существующие здания, строятся новые. В частности, с началом века там появился суперсовременный Концертный зал им. Уолта Диснея, а совсем недавно открылся еще более модерновый музей современного искусства The Broad. (Я расскажу о нем в главе: «Эли Брод и его музеи».)

Но речь сейчас не о даунтауне, а о жизни города в целом. В нем не увидишь таких привычных и желанных нам с детства праздничных оформлений улиц и площадей. То есть они есть, но поскольку все здесь – и дома, и офисы – частное, то и украшают свою собственность (на Рождество, на Хэллоуин) кто во что горазд и в основном – дешевым ширпотребом из магазинов Target или Kmart.

Еще лет 10–15 назад на Рождество очень красиво оформлялись интерьеры в моллах (торговых центрах) – чтобы приманивать покупателей. А потом началась всеамериканская травля христианской символики представителями других религий (в первую очередь – иудаизма). Мол, елки, звезды и Санта Клаусы оскорбляют их религиозные чувства. И тут же был введен запрет на традиционные рождественские елки в «шапинг центрах»; на пожелания Marry Cristmаs, которыми обменивались продавцы и покупатели (отныне можно говорить только Happy Holidays), на песенку «Джингл белл», на Санта Клауса с его оленьей упряжкой и неизменным «Хо-хо-хо» и т. д. Нонсенс! Особенно если учесть, что Америка возникла, как христианская страна, что и на сегодняшний день около 78 процентов ее населения исповедует христианство, а значит могла бы и постоять за свои духовные ценности.

Более того, уже много лет СМИ пугают американцев возможными терактами именно в праздничные дни, советуя сидеть дома, за плотно закрытыми дверями, отменив дальние поездки, перелеты и поздние прогулки. (А в Штатах очень принято именно на праздники собираться всей семьей, где бы кто не жил.) Американцы – народ законопослушный и внушаемый, так что в эти дни в городе особенно тихо и безлюдно.

Собственно, на улицах Лос-Анджелеса, тех, что без крупных магазинов, всегда тихо и безлюдно. Встретить прохожего – редкость, разве что совершающего утреннюю пробежку. (И если встретится, то обязательно поздоровается, скажет вам пару слов о погоде.) На многих улицах за ненадобностью даже отсутствуют тротуары.

Поскольку и телевидение на знаменательные даты никак не реагирует (гонят круглый год в новостях одну чернуху или многочасовые breaking news – преследование убегающего на машине преступника), то можно считать, что праздников нет вовсе – в нашем понимании. Хотя… есть Парад Роз на Новый Год (желающие его увидеть собираются загодя, с вечера занимая места на центральной улице Пасадины, всю ночь жгут костры и согреваются спиртным), Парад голливудских звезд, или что-то в этом роде, шествия латинос – на их национальные праздники, и еще – гейпарад на Хэллоуин по всем известной в городе геевской улице Санта Моника.

На собственно Лос-Анджелес приходится миллиона четыре жителей. Тогда как в агломерации Большой Лос-Анджелес, протянувшейся на 200 км и состоящей из нескольких, слившихся воедино небольших городов (Ирвайн, Глендейл, Сан-Бернардино, Бербанк, Пасадина, Лонг-Бич, Санта-Ана, Анахайм, Риверсайд, и т. д.) проживает порядка 20 миллионов человек.

Поскольку местность, им занимаемая, казенно говоря, пересеченная – горами, ущельями, руслами сухих рек, то из одного пункта Большого Лос-Анджелеса в другой фривей порой бежит среди дикой природы, что поначалу кажется очень странным и непривычным: вроде как и город, и не город. Кстати, селиться на склонах холмов, а то и на их вершинах здесь считается особым шиком – повыше от городского шума и грязного воздуха. (Хотя последние десятилетия воздух в перенасыщенном транспортом Лос-Анджелесе грязным не назовешь. С этой напастью властям удалось справиться.)

Несмотря на то, что мы живем теперь в двух шагах от таких всемирно известных гигантов, как Warner Bros, The Walt Disney, Universal Studios, что с нашего патио днем просматривается гнездо небоскребов даунтауна, а вечером – огни Юниверсал, наша Homeowners Association разместилась на склоне дикой горной гряды Сан-Габриэль, окантовывающей с севера долину Сан-Фернандо, в которой лежит Бербанк с его киностудиями.

Обитатели дикой природы сами приходят к нашему порогу. По ночам вокруг воют койоты и ухает филин с высокой сосны, над крышей; на крыльце греются ящерицы; прожорливые белки дочиста объедают фрукты с посаженных мною деревьев; семейство очаровательных оленей (а то и целое стадо, этак в дюжину голов) регулярно наведывается, чтобы обглодать все наши розы и прочие съедобные цветы. Пару раз, выйдя на крыльцо, я наталкивалась на деловито трусившую в двух шагах от меня рысь. А к соседям на backyard забредают даже горные львы.