Альпинист. Книга 1 (СИ) - Волков Тим - Страница 23

А тот был рад стараться, отыгрывая театрально.

— Пошли зимой на Ледник двое, свободные, сами по себе. Любители. Насмотрелись фильмов, решили романтики хапнуть. Дошли ближе к вечеру до подножия, остановились в домике у геолога старого. Бражки выпили, а как без этого? Геолог с востока, а там традиция — гостя обогрей и напои. Вот он и напоил до состояния не стояния, хех!

И вот первый горе-альпинист заявляет, что прямо сейчас пойдет. Вершину хочет первым покорить. Бражка в голову ударила, вот он и начал чудить. Дурак одним словом, чего с него взять?

Геолог со вторым альпинистом начали его уговаривать, а тот ни в какую. Ушел. Да в самую метель. Что делать? Второй альпинист взял снарягу и за ним пошел, вызволять приятеля. Догнал уже на середине пути.

Давай, говорит, назад. А тот ни в какую. Ну пришлось и первому за ним лезть, чтобы в случае чего подстраховать.

Лезут. И тут вдруг первый поскользнулся и вниз. Но успел за ногу дружка своего схватить. Висят над обрывом.

Тяжело. Да еще устали, Да еще пьяные, хоть и хмель весь вышел от страха.

Второй понял, что еще чуть-чуть и вдвоем погибнут. Вытащил ледоруб и руку товарищу своему — хрясь! — и отрубил. Тот — с обрыва.

Вернулся к геологу. Говорит, что сорвался товарищ его. А геолог видит, что ледоруб в крови и ботинки тоже — и все понял. Но молчит.

Альпинист отдышался, да вниз ушел под предлогом, что поисковикам сообщить надо. Геолог только дверь закрыл, сел к столу, чтобы еще бражки хапнуть, да спать ложиться, как вдруг слышит, как у домика ходит кто-то. А потом в дверь постучал — тук! тук! тук!

А потом дверь со скрипом сама по себе вдруг открывается, а на пороге сорвавшийся альпинист стоит! В крови весь, синий лицом. Мертвец!

Тянет кровавый обрубок и хрипло так говорит…

Клим глянул на всех, выждал театрально паузу, когда все едва дышали, ожидая, чем же закончится история.

А потом как заорет:

— ОТДАЙ МОЮ РУКУ!

Маринка взвизгнула, а Клим прыснул от смеха. Все тоже засмеялись, хотя и знали, чем закончится история.

— Дурак! — крикнула девушка, ударив рассказчика в плечо. — А если бы я рванула куда-нибудь от страха и опять ногу подвернула? Мало мне медведя что ли⁈

— Черный альпинист отдал бы тебе свою ногу! — могильный голосом ответил Клим, за что еще получил порцию подзатыльников.

— А если серьезно, то в горах много чего необычного бывает, — сказал Клим, когда все успокоились.

— Опять пугать будешь? — надула губки Маринка.

— А чего вас пугать? — улыбнулся тот. Но сразу же стал серьезным. — Говорят, что в горах ходит снежный человек. Точнее снежная женщина.

— А ты что ее сам видел? — спросил Гришка, улыбаясь.

— Нет, сам не видел. Но Дубинин говорят, видел. Да он сам как-то рассказывал. Водки перепил, и язык развязался у него. Говорит, встали они как-то группой зимой возле северной части Торкуза. Палатки разбили. И вот слышат, снег хрустит так, будто идет кто-то. А ночь стоит — хоть глаз выколи. Кто может на леднике ходить в такую погоду? Другой группы точно нет. Может, заблудился кто?

Марина начала ворчать, что Клим опять хочет ее напугать, но все из группы зашикали ей и она замолчала.

Клим продолжил свой рассказ:

— Вышли из палаток, начали светить фонарями. А метрах в тридцати от их лагеря, возле торосов ледяных, стоит кто-то. Высокий, сутулый. И словно бы в шубе, мех белый виден. И глаза только в ночи блестят красноватым светом. Как в рассыпную не побежали? Дубинин говорит, страх такой сковал, что пошевелиться невозможно было. А сутулый этот словно бы что-то ищет в сугробах. Потом увидел альпинистов, глянул на них. Дубинин говорит, что чуть с ума не сошел, когда в лицо ему заглянул. Женское. Но не человеческое. Как маска. Страшно.

Артем потянулся к Генке взять кипятка, а тот, не ожидая такого, вздрогнул, подумав, что это тот самый йети. Все хохотнули, но нервно.

— Снежная дева эта издала такой низкий протяжный звук. И широкими шагами прочь ушла. Всю ночь, говорит, не спали. В палатке одной собрались, и светильники жгли, ледорубы только в руках сжимая. Когда же светать стало, решились выйти. При свете дня уже не так страшно было. Подошли к тем торосам, а там следы такие огромные, будто кто вместо ботинок тазики на ноги надел.

— Брехня! — отмахнулся Володя.

— Не брехня, — покачал головой Клим. — Спроси сам у Дубинина.

— И спрошу, — покачал головой тот.

— И спроси.

— И спрошу.

— И…

— Тихо! — выдохнул я, прислушиваясь.

— Что случилось?

Я обернулся, Присмотрелся.

Там, в кустах, метрах в трехстах от нас, кто-то был. Точно не медведь, хотя лучше был бы он.

— Снежная дева? — одними губами спросила Марина.

Ей никто не ответил.

— Кажется, к нам гости, — ответил я, привставая с места.

Там, внизу, и в самом деле кто-то был.

— Гости без предупреждения не ходят, — задумчиво произнес Клим, тоже всматриваясь в полумрак. — А это даже огней не зажгли и фонарика.

— Значит, они не хотят, чтобы мы о них знали, — улыбнулся Володька, и сам еще не зная, насколько точно попал в цель.

А мы с Генкой и Артемом переглянулись — почему-то сразу поняли, кто именно к нам направляется.

— Ребята… — начал Генка, но Артем его перебил.

— Я пойду, проверю. Сидите тихо.

— Я с тобой, — произнес я, чувствуя, что происходит что-то непредвиденное.

Зачем детина вернулся за нами, если решил отпустить? Передумал? И для этого прошел столько по следу, вместо того чтобы заниматься своими — какие они ни были, — делами? И самое главное — что именно он от нас хочет?

Тот огромный мясницкий нож не давал мне покоя. Я догадывался, что особого диалога не получится, и внезапные гости пришли к нам не для того, чтобы угостить тортиком или медом.

А подозрения только усилились, когда Артем шепнул мне:

— Нужно уходить.

— Ты что-то знаешь, чего не знаем мы? — спросил я, пристально глянул я на парня.

Артем нервно хохотнул.

— Я знаю, что нас сейчас убью. Поэтому и говорю, что нужно уходить. Но сначала давай убедимся точно кто к нам пожаловал.

Мы сделали небольшой крюк, обошли тропинку, по которой двигались незваные гости и затаились в кустах. Двое шли особо не прячась, чувствуя себя уверенно. Попутно разговаривали.

— Зачем в доме оставил рыжуху? — спросил первый, тот, со шрамом на лице.

Голос у него был сухой и напоминал змеиное шипение.

— Да я только на две минуты, — пробасил детина. — вышел в туалет, по надобности.

— Тебе же было сказано, чтобы не снимал никогда повязку с тела!

— Да что мне, даже в туалет с ней ходить что ли⁈

— Да, даже в туалет!

— А если развяжется, когда я на очко сяду? Ты потом из дерьма ее вылавливать будешь?

— Тебя нужно в дерьмо окунуть, чтобы знал в следующий раз, — человек со шрамом замолчал, потом, чуть успокоившись, спросил: — Уверен, что это те сопляки?

— Больше некому. Точно они.

— Тогда валим всех, а трупы в яму.

— В новую что ли? Далеко тащить ведь.

— В старую, баран! В старую! И закопать.

— Зачем? Косолапый следы подчистит. Обглодает — одни чистые косточки оставит.

— Ладно, — согласился Шрам. — Только потом проверь, чтобы никаких вещей и улик. А лучше сожги все, вместе с костями. И рыжье мне верни, бес!

— Жарайды.

Путники прошли совсем близко, мимо нас. А мы с Артемом даже перестали дышать, притаившись в кустах. Мы поняли, что влипли в какую-то очень нехорошую историю и просто так ее, на азарте, как там, в электричке, разрулить не получится.

— Возвращаемся, — шепнул я Артему.

Тот лишь кивнул головой. Но даже не встал.

— Живей! — прошипел я. — Надо ребят предупредить!

Мы бросились обратно в лагерь и сбиваясь, объяснили всем, что нужно как можно скорей уходить. Ребята оказались понятливыми и уже были собраны к нашему подходу. А когда услышали про то, что нас хотят убить, без лишних слов рванули прочь из этих мест.